— Ты дашь нам свое благословение? — Это много для него значило.

— Если ты хочешь этого. — Она наклонилась и поцеловала его со слезами на глазах. — Я так сильно люблю тебя… Я не хочу, чтобы тебе когда-нибудь пришлось страдать.

— Этого не случится. — Он ослепительно улыбнулся. Потом он ушел, а Сара долго сидела одна в своей квартире, думая о Вильяме, о своих детях, огорченно удивляясь, почему они все такие глупые.

Глава 28

Церемония бракосочетания Джулиана и Ивонны состоялась в мэрии в Ля-Мароле на Рождество. А затем они все отправились в замок, где был устроен роскошный прием. Присутствовало около сорока гостей, и Джулиан так и сиял от счастья. На Ивонне было короткое кружевное платье бежевого цвета, которое напомнило Саре ее собственное подвенечное платье, когда она выходила замуж за Вильяма, только это было более современным. Но этим все сходство кончалось. В девушке проступали суровость и холодность, которые пугали Сару.

Для Эмануэль это тоже было очевидно, и две женщины стояли вместе в тихом уголке и грустно посмеивались.

— Почему с нами все время случается такое? — спросила Сара, покачав головой и посмотрев на старую подругу, которая нежно положила руку ей на плечо.

— Вот что я скажу тебе… каждый раз, когда я смотрю на тебя, я думаю, что родилась под счастливой звездой, потому что у меня нет детей.

Но это было не совсем так. Временами она завидовала Саре, особенно с годами.

— Они, конечно, удивляют меня порой. Я не понимаю этого. Она как лед, а он думает, что она его обожает.

— Надеюсь, что он никогда не узнает правду, — тихо заметила Эмануэль. Она не стала говорить Саре, что Джулиан купил ей на свадьбу кольцо с бриллиантом в тридцать каратов и сделал на заказ два парных браслета. Ивонна осталась очень довольна, а Эмануэль не сомневалась, что это только начало.

Изабель тоже приехала на свадьбу, на этот раз без Лоренцо, и ей не терпелось поделиться впечатлениями о работе нового магазина в Риме. Все шло превосходно, досаждало только то, что приходилось тратить уйму денег на охрану. Положение в Италии с террористами и Красной бригадой осложняло дело. Но бизнес процветал. Филипп даже проявил такое великодушие, что признался в том, что был не прав, однако у него не хватило духа приехать на свадьбу брата. Но Джулиан ничего не имел против. Вся его жизнь сосредоточилась на Ивонне. И теперь она принадлежала ему.

Медовый месяц они собирались провести на Таити. Ивонна сказала, что она никогда там не была и всегда мечтала посетить этот райский уголок. А по пути домой они собирались остановиться в Лос-Анджелесе и повидаться с тетей Джейн, сестрой Сары. Сара не видела ее много лет, но они продолжали поддерживать отношения, а Джулиан всегда стремился сохранять дух семьи. А заодно Ивонна хотела поехать в Беверли-Хиллз за покупками.

Сара смотрела, как они уезжали вместе с остальными гостями. А Изабель осталась в замке до Нового года, чем порадовала Сару. Все вместе они отпраздновали шестнадцатилетие Ксавье. Изабель сказала, что просто не верится, что он стал таким взрослым, она до сих пор помнит его ребенком, и Сара рассмеялась.

— Представь, что я чувствую, когда смотрю на тебя, Джулиана и Филиппа. Мне кажется, что это было только вчера, когда вы все были маленькими… — На мгновение Сара мысленно перенеслась в те годы, и она вспомнила Вильяма. Какое это было счастливое время.

— Ты по-прежнему скучаешь по нему? — тихо спросила Изабель, и Сара кивнула.

— Это никогда не пройдет. Просто привыкаешь жить с этим. Так же как и с потерей Лиззи. — Она никогда не переставала любить ее и испытывать боль потери, просто день за днем она привыкла жить с этой болью, пока это не стало привычной ношей. Теперь Изабель тоже могла кое-что понять. У нее постоянно болела душа, потому что у нее до сих пор не было детей, и ее ненависть к Лоренцо, когда она позволяла себе думать о нем, тяжело давила на нее, хотя в последнее время это случалось все реже и реже. К счастью, она была слишком занята магазином, чтобы думать о чем-то другом. Сара радовалась, что они открыли в Риме магазин и теперь Изабель занята делом.

Она с грустью рассталась с дочерью, когда Изабель пришло время возвращаться в Рим, и жизнь мирно потекла после ее отъезда. Казалось, этот год просто пролетел, как было, впрочем, всегда. А потом неожиданно, это случилось летом, все ее дети собрались на ее день рождения. Саре должно было исполниться шестьдесят пять лет, и это приводило ее в ужас. Но дети настаивали, что они приедут в замок, чтобы отпраздновать ее юбилей, и предстоящая встреча с ними утешала ее.

— Мне просто невыносимо, что я такая старая, — призналась она Изабель. На этот раз, к неудовольствию Сары, Лоренцо приехал вместе с ней. Изабель всегда была в напряжении, когда он находился рядом, но ей нужно было многое обсудить с матерью, и в беседах она забывала о присутствии мужа.

Конечно, Филипп и Сесиль приехали тоже. Она была в приподнятом настроении и без конца рассказывала о своих новых лошадях. Она только что вернулась из Шотландии, где охотилась вместе с принцессой Анной. Они были старыми школьными подругами, и Сесиль, кажется, даже не замечала, что Филипп не слушает и не отвечает ей. Она продолжала рассказывать. Они привезли с собой детей, Александра и Кристину. Им было четырнадцать и двенадцать лет, и Ксавье удавалось даже развлекать их. Он водил их в бассейн, играл с ними в теннис и дразнил их, заставляя называть себя «дядя Ксавье», что их забавляло.

А потом наконец приехали Джулиан и Ивонна в своем новом «ягуаре». Она выглядела приятнее, чем всегда, но была какой-то вялой, и Сара не могла понять — из-за жары или из-за скуки. Она думала, что скорее всего для них этот уик-энд не представлял особого интереса, и чувствовала себя немного виноватой, что им пришлось приехать сюда. По крайней мере она могла рассказать им о своем путешествии с Ксавье в Ботсвану, она даже навестила родственников Вильяма в Кейптауне. Сара привезла для каждого маленький подарок, а Ксавье нашел несколько уникальных окаменелостей и редких минералов и приобрел редкие, но грубо обработанные драгоценные камни, а также собрал коллекцию черных бриллиантов. У него была настоящая страсть к камням и наметанный глаз. Он мог мгновенно отличить ценный камень даже в необработанном виде и знал, какую следует сделать огранку, чтобы высветить всю красоту камня. Особенно ему понравились горные разработки, где добывали бриллианты, которые они посетили в Йоханнесбурге, и он пытался уговорить мать взять домой танзанит размером с грейпфрут.

— Я не представляла, что я буду с ним делать, — объясняла она, рассказав об этом.

— Они теперь очень модны в Лондоне, — заметил Филипп, находясь не в лучшем расположении духа. Нигель недавно болел и все время говорил о том, что собирается уйти на пенсию в конце этого года, а для Филиппа это была плохая новость. Он пожаловался матери, что после стольких лет работы Нигеля просто невозможно будет заменить, а она не стала напоминать ему о том, как он ненавидел управляющего, когда начинал работать с ним. Им всем будет не хватать его, если он уйдет, но она надеялась, что он еще останется.

Они продолжали обсуждать поездку в Африку еще некоторое время во время ленча в день их приезда, но затем Сара извинилась за то, что, наверное, наскучила им. Энцо смотрел на небо, и она видела, что Ивонна утомлена.

Сесиль сказала, что она хотела бы после ленча посмотреть конюшни, но Сара сообщила ей, что там нет никаких изменений, все те же старые усталые лошади, однако Сесиль все равно пошла посмотреть. Лоренцо отправился вздремнуть. Изабель хотела показать матери эскизы, которые она выполнила, а Джулиан обещал прокатить Ксавье и детей Филиппа в своем новом автомобиле, предоставив Филиппа и Ивонну самим себе, и они чувствовали себя немного неловко. Филипп видел ее в первый раз, с тех пор как Ивонна вышла замуж, и она произвела на него большое впечатление. Ее белокурые волосы были такими светлыми, что казались почти белыми в свете полуденного солнца. Он предложил ей прогуляться по саду. Во время прогулки она обращалась к нему «ваша светлость», против чего он не возражал, а ей нравилось быть леди Вайтфилд. Она рассказала ему об одной своей короткой работе в Голливуде, и он, кажется, был восхищен, и пока они гуляли и разговаривали, она подвигалась все ближе и ближе к нему. Он чувствовал запах ее волос, а когда он посмотрел на нее, то увидел прямо перед собой вырез ее платья. Он едва мог справиться с собой, стоя рядом с ней, она была невероятно сексуальна.

— Вы очень красивы, — сказал он неожиданно, когда она почти смущенно посмотрела на него. Они находились в самом конце розария, и воздух был так тих и горяч, что ей хотелось раздеться.

— Спасибо. — Тут она опустила глаза, и ее длинные ресницы коснулись щек, и, не в силах удержаться, он протянул руки и коснулся ее. Это было сильнее его, желание, охватившее Филиппа, было так безмерно, что он не мог сдержать свой порыв. Его рука скользнула в вырез ее платья, и она застонала, прижавшись к нему.

— О, Филипп… — прошептала она, словно ей хотелось, чтобы он снова сделал это, и он, осмелев, стал ласкать ее соски.

— Боже мой, ты так прелестна, — пробормотал он, потом медленно увлек ее за собой на траву. Они лежали, чувствуя, как страсть нарастает в них, пока они оба не обезумели.

— Нет… мы не можем… — тихо произнесла она, когда он стягивал ее тонкое шелковое белье. — Мы не можем здесь… — Ивонна возражала не против него и не против того, что они делали, а против того, чтобы заниматься этим здесь. Но Филипп уже не мог остановиться. Он должен взять ее. В нем вспыхнуло желание, и в этот миг, когда они лежали под ослепительным солнцем, ничто не могло его остановить. И когда он медленно, а потом страстно, с непреодолимой силой овладел Ивонной, она крепко прижалась к нему, соблазняя его, настаивая, чтобы он продолжал, возбуждая в нем еще большее желание и дразня его, пока он не вскрикнул в тишине, и тогда все было кончено.