— Я думал, вы скажете ей за ленчем.

— Я забыла. Я сделаю это в следующий раз. Обещаю.

— Превосходно. Она будет взволнована вашим признанием. — Они рассмеялись и всю обратную дорогу болтали не умолкая. Он с сожалением расстался с ней у отеля. Вечером Сара вместе с родителями обедала у их друзей. Но Вильям договорился увидеться с Сарой на следующий день, причем утром.

— Вам больше нечем заняться? — подтрунивала она над ним, когда они стояли, как счастливые, легкомысленные влюбленные, перед отелем.

— Только на этой неделе. Я хочу провести с вами как можно больше времени, пока вы не уедете в Рим. Если вы, конечно, не возражаете.

Она подумала, что ей следует возразить ради него, но она не хотела этого делать. Он был слишком привлекателен, и соблазн был слишком велик.

— Тогда завтра утром Гайд-парк? А потом Национальная галерея, короткая поездка в Ричмонд и прогулка в Нью-Гард. И ленч в отеле Беркли.

Пока он планировал все это, она веселилась. Ей было все равно, куда они поедут, лишь бы быть с ним. Ему было трудно противиться, но скоро они уедут. И тогда она должна заставить себя забыть его. Но какой вред могут причинить несколько счастливых дней? Почему бы и нет, после стольких дней одиночества. И все оставшееся время в Лондоне Вильям почти повсюду сопровождал их. Иногда у него были деловые встречи, которые он не мог отменить, но большую часть времени он находился в их распоряжении. На следующий день они с Эдвардом перекусывали в клубе Вильяма.

— Было весело? — поинтересовалась Сара у отца, когда он вернулся.

— Вильям был очень мил. А клуб — просто чудесный. — Но больше всего на ленче ему понравилась не атмосфера и не еда, а сам Вильям и то, что он сказал. — Вечером он приглашает нас всех на обед, а потом тебя потанцевать. Мне кажется, Италия покажется тебе слишком скучной без него, — сказал он серьезно, с тревогой наблюдая за выражением ее лица.

— Я должна принять его приглашение, не так ли? — твердо сказала она. — Будет весело, и он очень мил, но это не может продолжаться вечно. — Она крепко обняла отца и вышла из комнаты, а вечером они все отправились в «Савой» обедать.

Вильям, как всегда, был очарователен, и Сара тоже была в хорошем настроении. После обеда они отвезли родителей в отель, а сами пошли в клуб «Фор хандред» потанцевать.

Сегодня вечером она была тихой, несмотря на все ее старания казаться веселой. Они немного потанцевали, вернулись к столику и, держась за руки, долго проговорили в эту ночь.

— На следующей неделе вам будет так же трудно, как и мне? — спросил он ее, и она кивнула. — Не знаю, что я буду делать без вас, Сара. — Они стали так близки друг другу за эти несколько коротких недель. Их обоих по-прежнему изумляло, насколько быстро они сблизились. Вильям все еще пытался разобраться в этом. Никогда он еще так никого не любил.

— Вы найдете чем заняться. — Она храбро улыбнулась. — Может, вам стоит устроиться на работу гидом в лондонском Тауэре или Британском музее.

— Какая прекрасная идея! — отозвался он и обнял ее за плечи. — Я буду ужасно скучать без вас, пока вы будете в Италии, а потом вы возвратитесь в Лондон на такой короткий срок. Всего на неделю.

Эта мысль опечалила его, она молча кивнула. Ей хотелось многое изменить в своей жизни, чтобы они встретились раньше, чтобы она была англичанкой, чтобы никогда не было Фредди. Но желания бессильны, и она должна взять себя в руки и уехать. Это было так трудно сделать, так трудно представить себе, что она не сможет каждый день видеться с ним, не услышит его смех и подтрунивание и он не поведет ее в новые места или на встречу с его друзьями, или хотя бы посмотреть королевские сокровища в Тауэр, или навестить его мать в Вайтфилде, или просто посидеть где-нибудь и поговорить.

— Может быть, вы когда-нибудь приедете в Нью-Йорк, — сказала она задумчиво, зная, что это было маловероятно. Даже если бы он приехал, его визит был бы очень коротким.

— Может быть. — Он дал ей слабый луч надежды. — Если мы в Европе не ввергнем себя в беду. Нацистский главарь может вскоре сделать трансатлантическое путешествие рискованным, только неизвестно, как скоро. — Он был убежден, что в конце концов разразится война, и Эдвард Томпсон не мог не согласиться с ним. — Возможно, мне удастся приехать до этого.

Но Сара знала, что свидание с Вильямом в Нью-Йорке было далекой мечтой, мечтой, которая, может быть, никогда не сбудется. Пришло время прощаться, и она знала это. Даже если она увидит его снова, когда они вернутся из Италии, к тому времени у них будут совершенно иные отношения. Они теперь должны избегать дальнейшего сближения друг с другом и вернуться к прежней жизни. Они красиво протанцевали последнее танго, но даже это не заставило Сару улыбнуться. Потом они танцевали еще один «последний танец», щека к щеке, и каждый был погружен в свои мысли, а когда они вернулись к столику, он целовал ее много, много раз.

— Я люблю вас, милая девушка. Я действительно не могу перенести расставания с вами. Что мне делать без вас всю оставшуюся жизнь?

— Быть счастливым… жениться… иметь детей… — ответила она полушутя. — Вы напишете мне? — задумчиво спросила она.

— Через час. Обещаю. Может быть, вашим родителям не понравится Италия и вы вернетесь в Лондон скорее? — с надеждой сказал он.

— Я в этом сомневаюсь.

И он тоже сомневался в этом.

— Понимаете, судя по тому, что мне говорили, Муссолини не лучше Гитлера.

— Не думаю, что он нас ждет, — улыбнулась она. — В самом деле, я даже не уверена, что мы увидим его, пока там будем. — Она опять дразнила его, не зная, что еще сказать Вильяму. Все, что они должны сказать друг другу, было слишком болезненно.

В молчании они подъехали к ее отелю, сегодня вечером Вильям сам вел автомобиль. Он не хотел, чтобы присутствие шофера мешало им. Они долго сидели в автомобиле, спокойно разговаривая о том, что они делали, что им хотелось бы сделать, что они должны сделать и что они сделают, когда Сара вернется в Лондон.

— Обещаю, я буду с вами неотлучно до вашего отплытия.

Она улыбнулась и посмотрела на него, он был так аристократичен и так красив. Герцог Вайтфилд. Возможно, однажды она расскажет своим внукам, как любила его много лет назад. Сейчас она больше, чем когда-либо, была уверена, что не должна стоить ему права престолонаследия.

— Я напишу вам из Италии, — пообещала она, не уверенная в том, что это следовало говорить. Она должна быть сдержанной. Она не могла позволить себе рассказать ему о своих чувствах. Сара твердо решила не допустить, чтобы он предпринял что-то безумное.

— Если мне удастся, я позвоню вам. — Вильям обнял ее. — Дорогая… как я люблю вас. — Она закрыла глаза, и слезы медленно покатились по ее щекам, а он осушал их поцелуями.

— Я тоже люблю вас… — проговорила она, на мгновение прервав поцелуй. Она увидела слезы в его глазах и нежно коснулась его щеки кончиками пальцев. — Мы должны быть разумны, вы понимаете. У нас нет выбора. У вас есть обязанности, Вильям. Вы не можете отказаться от них.

— Могу, — сказал он тихо. — А если бы у нас был выбор? — Это было обещание будущего.

— У нас нет выбора. — Сара приложила палец к его губам, а он поцеловал его. — Не делайте этого, Вильям. Я вам не позволю.

— Почему?

— Потому что я люблю вас, — твердо произнесла она.

— Тогда почему вы отказываете нам обоим в том, чего мы хотим, и говорите о будущем?

— У нас не может быть будущего, Вильям, — с грустью ответила Сара.

Когда он помог ей выйти из автомобиля, они, держась за руки, медленно побрели в отель. Она снова была в белом атласном платье и выглядела прелестно. Его глаза пристально изучали ее, впитывая каждую деталь, чтобы никогда не забыть.

— До скорой встречи. — Он поцеловал ее на виду у портье. — Не забудь, как сильно я люблю тебя, — прошептал он и поцеловал ее еще раз. Было мучительно входить без него в лифт. Двери тяжело закрылись, и, пока она поднималась, сердце рвалось у нее из груди.

Он долго стоял в холле, глядя на двери лифта, потом повернулся и решительно пошел к автомобилю. Она была упряма, но Вильям Вайтфилд был еще упрямее.

Глава 8

Дорога в Рим на поезде показалась Саре бесконечной — она была молчалива, бледна, ее родители тихо беседовали, редко обращаясь к ней. Они оба знали, как ей было плохо и как неинтересны ей их разговоры. Вильям позвонил ей перед самым отъездом. Разговор был короткий, но на глазах ее были слезы, когда она, взяв сумку, вышла из комнаты. Сара понимала, что это было началом их окончательного расставания, и то, что они так любили друг друга, не имело значения. Она знала, насколько безнадежно их положение и как глупо было позволить себе влюбиться в Вильяма. Теперь ей придется расплачиваться за это страданиями и в конце концов заставить себя забыть его. Она не была уверена, что захочет снова увидеть его, когда они вернутся в Лондон. Слишком болезненными могут оказаться их встречи. И пока они ехали на поезде, она смотрела в окно, заставляя себя думать о Питере и Джейн, о малышах Джеймсе и Марджори и даже о Фредди. Но как ни старалась Сара отвлечься, она все время ловила себя на том, что мысленно возвращается к Вильяму… или его матери… или вспоминает о его друзьях… или о том дне, который они провели в Вайтфилде… или о тех моментах, когда они целовались… или о вечерах, когда танцевали.

— С тобой все в порядке, дорогая? — настойчиво спрашивала ее мать, когда они оставляли ее, уходя в вагон-ресторан на ленч. Сара категорически отказывалась от еды: когда стюард принес ей фрукты и чашку чая, она сказала, что больше ей ничего не надо. Виктория беспокоилась о ней.

— Все прекрасно, мама, в самом деле.

Но Виктория знала, что это не так. За ленчем она заявила Эдварду, что Сара достаточно настрадалась с Фредди и, возможно, им не следовало быть снисходительными к ее маленькому роману с герцогом.