— Я же говорил, что у тебя здравый ум. Да, она хранила его цветы, — Эйдан легонько щелкнул пальцем по лепесткам цветов, стоящих в бутылке. — Она была простой женщиной с простыми мыслями. Но в сказке кроется больший вопрос.

— И какой же?

— Любовь, — их глаза встретились. — Любовь независимо от времени, препятствий остается навсегда. Теперь они ждут, когда проклятие завершит свой круг, а после соединятся в его серебряном дворце, что прямо под Холмом Фей.

Ей необходимо дистанцироваться от истории и заняться рассуждениями и объяснениями. Анализом.

— Очень часто в таких легендах есть дополнения: задания, поиски, предметы. Даже в фольклоре награда редко достается просто так. Для таких историй традиционен символизм. Девушка без матери заботится о пожилом отце, молодой принц на белом коне, использование таких элементов, как солнце, луна, море. Очень мало говорится об ее муже, словно он — средство, используемое для того, чтобы влюбленные не могли быть вместе.

Деловито записывая, она глянула вверх и увидела, что Эйдан в задумчивости смотрит на нее.

— Что?

— Мне нравится, как ты переключаешься туда и обратно.

— Не понимаю, о чем ты.

— Когда я рассказывал эту историю, твой взгляд был мягким и мечтательным, а сейчас ты сидишь прямая и такая правильная, очень деловая и разбираешь очаровавшую тебя историю на составные элементы.

— Насчет последнего ты абсолютно прав. И у меня не было мечтательного взгляда.

— Мне лучше знать, ведь я смотрел на тебя, — в его голосе снова появилась обволакивающая теплота. — У тебя глаза морской богини, Джуд Франциска, огромные и туманно зеленые. Они постоянно у меня в голове, когда тебя нет рядом. Что ты на это скажешь?

— Я скажу, что у тебя хорошо подвешен язык, — она встала, не зная, за что схватиться, какое дело себе придумать. И больше ей ничего не пришло в голову, как поставить чайник на плиту. — И поэтому твоя история получилась такой занимательной. Я бы хотела услышать еще таких легенд, чтобы сравнить с теми, что рассказывала моя бабушка.

Она повернулась назад и подпрыгнула от неожиданности. Эйдан стоял прямо позади нее:

— Что ты делаешь?

— Сейчас — ничего. — Окружаю тебя со всех сторон, разве не так? Подумал Эйдан, но постарался придать голосу легкость. — Я счастлив тем, что рассказываю тебе сказки, — он осторожно оперся руками о газовую плиту у нее за спиной так, что Джуд оказалась в кольце его рук и тела.

— И если хочешь, ты можешь как-нибудь тихим вечерком прийти в паб и найти там много желающих рассказать какую-нибудь сказку.

— Хорошо, — паника, подобно летучей мыши, заметалась в ее животе. — Это хорошая идея и я обязательно…

— Тебе понравилось в пабе вчера? Музыка?

— Ну-у-у-у… — от него исходил запах дождя и мужчины, и она не знала, куда девать свои руки. — Да, музыка была замечательной.

— Ты такой раньше не слышала? — он был близко, совсем близко, и даже мог видеть тонкий янтарный ободок между шелковой чернотой ее зрачков и туманной зеленью радужки.

— Ну, я знаю некоторые из песен, что играли вчера. Еще чаю?

— Я не против еще чашечки. Тогда почему же ты не подпевала?

— Подпевала? — нервы осушили ее горло и превратили его в пустыню

— Я наблюдал за тобой большую часть времени. И ты ни разу не запела: ни припев, ни куплет.

— Ах, это. — Пусть он отодвинется, он забрал весь ее воздух. — Я не пою, только если нервничаю.

— Это на самом деле так? — глядя ей в глаза, он подвинулся еще ближе, и его тело, скользнув, изумительным образом вписалось во все изгибы тела Джуд.

Теперь она знала, что делать со своими руками. Она быстро подняла их вверх и уперлась в грудь Эйдана:

— Что ты делаешь?

— Хочу услышать, как ты поешь, и поэтому заставляю тебя нервничать.

Джуд подавила неуверенный смешок, но, попытавшись вывернуться, оказалась прижатой к нему еще сильнее.

— Эйдан…

— Совсем немного понервничать, — прошептал он и нежно куснул ее за подбородок. — Ты дрожишь, — еще одно прикосновение, нежное и дразнящее. — Не бойся, я просто хочу вызвать твой интерес, а не испугать до смерти.

Ему удавалось и то, и другое. Сердце бешено колотилось в груди, вызывая звон в ушах. Пока он медленно прокладывал на ее подбородке дорожку из легких покусываний, руки Джуд оказались зажаты в ловушке из твердой стены мужской груди. И она ощущала себя сказочно слабой и женственной.

— Эйдан, ты… Это… Я не думаю…

— Это прекрасная, очень хорошая идея. Давай не будем думать целую минуту.

Он поймал ее нижнюю губу — большую и изумительно мягкую — и легонько зажал зубами. Она приглушенно стонала, ее глаза подернулись дымкой и потемнели. Стрелы чистого безрассудного желания пронзили его естество.

— Господи, ты такая сладкая, — он оторвал руки от плиты, и его пальцы заскользили по плечам Джуд. Теперь, прикасаясь к ней там, где ему хотелось, он занялся ее ртом. Пробуя на вкус, смакуя и наслаждаясь

И хотя девушка уже была во власти своего завоевателя, целуя, он продолжал и дальше лишать ее дыхания. И зашел немного дальше, чем намеревался.

Она трепетала, вызывая в его сознании образы вулкана — вот-вот начнется извержение; шторма — еще секунда и на горизонте появится цунами. Ее руки все еще были прижаты к груди Эйдана, но пальцы, то отчаянно разжимали, то сжимали ткань его рубашки.

Она слышала его шепот, но не могла разобрать ни слова — ничего кроме голоса собственной страсти. Его рот, такой горячий, такой искусный, его тело, такое твердое, такое сильное. Его руки, словно бабочка, касалась ее лица своими легкими крылышками. И все, на что она была способна — отдавать, отдавать и еще раз отдавать, а новая, пугающая, неизвестная ее часть требовала — бери!

А когда он оторвался от нее, мир словно покачнулся и выплеснул ее на берег.

Он все еще держал руки на ее лице, ждал, когда она откроет глаза, придет в себя. Он хотел только попробовать, насладиться моментом. Увидеть. Понять. Но его намерения превратились в нечто, что он уже не мог контролировать:

— Ты позволишь мне взять тебя?

Ее огромные глаза были полны смущения и удовольствия, и он уже готов был опуститься перед ней на колени. И плевать ему на то, какое впечатление он произведет своими словами.

— Я…что?

— Поднимись со мной наверх и прими меня в свою постель.

— Я не могу. Нет. Это абсолютно безответственно.

— У тебя есть кто-то в Америке, с кем ты связана отношениями?

— Отношениями? — ее мозг отказывается работать. — О, нет, ничего такого, у меня нет никого, с кем бы я была связана отношениями. — Внезапный блеск глаз Эйдана вернул ушедшее было напряжение. — Но это не значит, что я буду… Я не сплю с едва знакомыми мужчинами.

— Сейчас мне показалось, что мы знаем друг друга очень хорошо.

— Это всего лишь физическая реакция.

— Ты чертовски права, — и он опять поцеловал ее.

Жестко и чувственно.

— Мне нечем дышать

— Ты знаешь, у меня с этим тоже небольшие проблемы, — хотя это и противоречило природным инстинктам, проснувшимся в нем, он делал шаг назад. — И как же мы поступим в этой ситуации, Джуд Франциска? Проанализируем на интеллектуальном уровне?

Порой в его голосе можно было услышать веселые ирландские мелодии, но он также мог и глубоко ранить, как сейчас.

Джуд чуть не передернуло от неприятного ощущения, и она распрямила плечи.

— Я не собираюсь просить прощения за то, что не прыгнула с тобой в постель. И если предпочитаю действовать на интеллектуальном уровне, это только мое дело.

— Тебе всегда нужно быть такой… все анализирующей?

— Да.

Он остановился, измерил ее взглядом прищуренных глаз, и, к еще большему смущению Джуд, откинул голову и захохотал:

— Черт возьми, Джуд, если бы ты закричала и запустила бы в меня чем-нибудь, мы бы могли устроить прекрасную драку и закончить ее на кухонном полу. И, честно говоря, я не знаю как ты, чувствовал бы себя более чем удовлетворенным.

Она позволила себе тихий выдох:

— Я не кричу, не швыряю предметы и не дерусь.

Он поднял бровь:

— Никогда?

— Никогда.

В этот раз веселье проявилось в нем гораздо быстрее, это была улыбка — вспышка юмора и вызова:

— Спорим, я смогу изменить это.

Он шагнул к ней, отрицательно покачав головой, когда она попятилась. Он поймал прядь волос и потянул за нее:

— Давай поставим на твой локон…

— Нет, — нерешительно улыбнулась Джуд. — В азартные игры я тоже не играю.

— Твоя фамилия Мюррей, а ты рассказываешь, что не играешь. Ты позоришь кровь своих предков и сородичей.

— Меня так воспитали.

— А я все-таки поставлю на твою ирландскую кровь, — разглядывая девушку, Эйдан покачивался на каблуках. — И я думаю, лучше вернуться к тому, с чего мы начали. Прогулка под дождем освежит мою голову и наведет порядок в моих мозгах.

Она успокаивала себя, пока он снимал с вешалки свою куртку, а потом произнесла:

— Ты не сердишься?

— С чего? — его взгляд был как удар хлыста — резкий и напряженный. — Ты имела полное право сказать «нет». Я прав?

— Да, конечно, — Джуд закашляла, чтобы прочистить горло. — Но большинство мужчин в подобной ситуации были бы до сих пор рассержены.

— Я — не большинство мужчин. Ты со мной согласна? И, кроме того, я хочу обладать тобой и буду. И это не обязательно должно произойти сегодня.

И он послал ей еще одну улыбку, пока она стояла с раскрытым ртом, а потом направился к входной двери:

— Думай об этом и обо мне, Джуд Франциска, все время, пока вновь не ощутишь мои руки на своем теле.

Когда за ним закрылась дверь, она не сдвинулась с места. И хотя девушка думала о сказанных словах, и о нем самом, и обо всех лаконичных, презрительных, великолепных ответах, которые ей следовало дать, но больше всего она думала о том, каково это было побывать в его объятиях.