– Вы сказали, что Тед тоже знает эту историю?

– Мы выслушали ее вместе.

– И что вы об этом думаете?

– Честно говоря, проводив Агостино на яхту, мы сами не знали, что подумать. Это кажется просто безумным, но у него не было никаких причин выдумывать столь нелепую историю с целью уменьшить вину – в любом случае, тяжкую! – человека, которого он боится до такой степени, что ставит на карту жизнь, лишь бы навсегда расстаться с ним. А вы поделитесь со мной своим мнением?

– Я полагаю, что он прав. В этом проклятом дворце есть какая-то тайна. Это могло бы объяснить постоянное присутствие людей, которые никуда не отлучаются, даже когда самого Риччи нет. Для охраны дворца хватило бы трех-четырех человек, а их там, говорят, множество. Они стерегут что-то другое. Я очень часто наблюдала за Палаццо и потому не сомневаюсь в словах вашего Агостино.

– Но в таком случае кто это, как вы полагаете? Безумец?

– Безумец, который держит Риччи стальной хваткой и требует от него беспрекословного подчинения? Я бы сказала, что это скорее мозг организации... Быть может, главарь всей американской мафии?

– Чтобы совершать такие преступления, нужен извращенный ум, а я плохо представляю этого грубого, циничного и бессовестного человека, владыку настоящей финансовой империи, в подчинении у безумца...

Бетти Баскомб поднялась, машинально отряхнув юбку, и со скрещенными на груди руками встала перед Морозини:

– Короче говоря, чего вы хотите добиться?

– Сначала мне нужно найти исторические драгоценности, которыми он завладел дважды, убив ради этого двух женщин. Затем сделать все, что в моих силах, чтобы отомстить за убийство еще одной женщины...

– Вы один в мире, у вас нет семьи?

– Есть. Я женат и счастлив. У меня дети...

– Тогда я повторю вам то, что уже сказала при первой нашей встрече: уезжайте отсюда! То, что здесь происходит, вас не касается, и вы погубите себя без всякой пользы. Разве что у вас много союзников...

– Никого, кроме Теда и вас, на что я очень надеюсь.

– Иными словами, никого за вами нет. Это моя собственная война, и я могу потерять в ней лишь свою жизнь, которая нужна мне только для мести. Что касается Теда, он крепко стоит ногами на земле, и я буду сильно удивлена, если он влезет в авантюру, где может все потерять... особенно после того, как услышал рассказ этого Агостино. До вашего приезда он был вполне доволен своей судьбой. Не заблуждайтесь: вы один, и никто вам не поможет! Прощайте...

Бетти легким шагом поднялась в дом и тщательно закрыла за собой дверь. Альдо услышал, как она опустила засов. Несколько грубоватый намек на то, что разговор окончен и продолжения не будет.

Он медленно подошел к своему велосипеду, оседлал его, но затем на мгновение застыл, привалившись плечом к стволу сосны и разочарованно всматриваясь в безмолвный дом. Он надеялся на эту женщину и по-дурацки воображал, будто она примет с распростертыми объятиями неожиданного союзника, искренне желающего вступить в схватку вместе с ней, однако ничего у него не вышло. Хотя схватка ей предстояла неравная – глиняный горшок против железного! – она хотела сражаться одна. Да и не скрывала этого: ведь ему было сказано, что это ее собственная война – безжалостная вендетта, за которую она была готова заплатить жизнью.

Заключив, что больше здесь делать нечего, Альдо вернулся в таверну «Белая Лошадь». Тед за стойкой протирал старинные пивные кружки и поднимал их на свет, чтобы проверить блеск. Гостя он встретил гримасой, которую при желании можно было принять за улыбку.

– Хорошо спалось? Завтракать будете?

– Я уже давно позавтракал и даже успел нанести визит миссис Баскомб, но вот кофе выпью с большой охотой!

За исключением многочисленных итальянских эмигрантов, Тед Моос, возможно, был единственным американцем, способным сварить приличный кофе, и Альдо старался почаще использовать это приятное обстоятельство. Тед сразу приступил к делу, но даже спина его выражала неодобрение, хотя ни единого осуждающего слова он не произнес. Лишь поставив перед Морозини чашку с обжигающим напитком, он спросил:

– Удалось вам вытянуть что-либо из нее?

– Ничего, кроме решительного отказа принять мою помощь.

– Вы рассказали ей историю, которую мы узнали прошлой ночью?

– Естественно. Она заметила только, что это многое объясняет. И ничего больше.

– Вот как? Только это и сказала?

– Это ее собственные слова. Вас это удивляет?

– Да, немного удивляет!

Тед налил кофе в свою чашку и поставил локти на полированную стойку бара, чтобы лучше видеть лицо Альдо:

– Я так и не сумел заснуть, когда мы вернулись. Зато я всю ночь размышлял. Знаете, мы с вами влезли в дело, которое нас не касается.

– Серийные убийства и казнь невиновного касаются любого человека, достойного называться таковым, – жестко произнес Морозини. – Неужели вы решили отступиться?

– А что еще можно сделать? Вы учли соотношение сил? Если то, что рассказал нам Агостино, правда, Палаццо служит убежищем главному крестному отцу мафии, которая, как известно, обладает большей властью, чем президент Гувер, и имеет филиалы по всей стране! Да стоит только пальцем пошевелить против нее, мигом окажешься с петлей на шее или с ножом между лопаток. И это еще в лучшем случае – о худшем лучше даже не задумываться.

– А если это неправда? Ведь вы, похоже, сомневаетесь?

– У Риччи все равно есть грозная армия, тогда как мы не дождемся никакой помощи от шерифа Морриса, разве что он засадит нас в кутузку, ведь никаких доказательств мы предъявить не в состоянии! А я должен продолжать традицию предков и заниматься таверной, которая мне дороже жизни.

Выслушивать все это дальше не имело смысла. Бетти Баскомб была совершенно права: Тед отнюдь не жаждал принимать участие в деле, где ничего не выигрывал, но потерять мог все. Кофе, казавшийся Альдо таким вкусным еще мгновение назад, вдруг обрел горький вкус одиночества, который отбил у него охоту просить добавки. Между тем Тед продолжал:

– Вдобавок предпринимать какие-либо действия во время сезона – это чистое безумие. У меня будет забот сверх головы, да и у вас, полагаю, тоже! Если хотите последовать доброму совету, примите приглашение баронессы и войдите в высшее общество, к которому и так принадлежите...

– Я приехал сюда не танцевать или играть в теннис, – жестко отрезал Альдо.

– Я знаю, но если вы будете вращаться в этих кругах, сможете и с Риччи познакомиться, ведь он часто здесь бывает. Быть может, вам удастся уговорить его продать драгоценности, которые вы ищете?

Только этого еще не хватало! С трудом сдерживая неприязнь, Альдо бросил:

– Благодарю вас за советы, но к таким средствам я никогда не прибегал, ибо они противоречат моим принципам. Я не намерен платить бешеные деньги за украшение, покрытое кровью по крайней мере двух женщин и попавшее в руки бандита в результате омерзительного грабежа! А теперь извините меня, дорогой Тед, но мне надо собрать вещи! Пожалуйста, приготовьте счет!

– Вы уезжаете?

– Да! Ведь вы именно этого хотите, не так ли?

– Вы действительно уезжаете?

– А вот это уже не ваше дело! Прошу вас дать мне счет! Собственно, Альдо еще ничего не решил: противно было спасаться бегством от врага и еще больше – просить приюта у Полины, после того как он отказался от ее гостеприимства. Конечно, ему рекомендовали один из здешних отелей, но сейчас все гостиницы наверняка были забиты туристами. Да и баронесса могла не на шутку обидеться. Но, с другой стороны, ему стала надоедать эта история, где все едва приоткрывшиеся двери с каким-то злокозненным удовольствием захлопывались у него перед носом.

Он отправился в свой флигель и начал складывать вещи, когда под окнами внезапно появилась серая машина Полины, из которой тут же выскочила сама баронесса.

– На сей раз, – заявила она, величественно отбросив все светские условности, – я вас увожу. И пожалуйста, не спорьте! Хватит вам играть в анонимных туристов, настала пора вновь облачиться в броню. Я помогу вам собраться...

Всегда одетая с иголочки, она на сей раз предстала в неожиданном виде: в плиссированной юбке, белом свитере и теннисных туфлях. Эластичная повязка на голове с трудом удерживала ее густые взлохмаченные волосы.

– Ив чем же причина этого похищения?

– Не будьте фатом! Гораздо более интересные вещи происходят в шикарном квартале, чем в таверне Теда Мооса.

– Какие, например?

– Я вам скажу позднее! А пока нам нужно кое-что сделать и поторопиться, если мы хотим все успеть: и устроить вас на новом месте, и одеться должным образом для выхода к столу!

Не дожидаясь согласия Альдо, Полина устремилась в комнату, водрузила на середину комнаты большой чемодан, сумку для обуви, саквояж для предметов туалета и начала укладывать все, что попадалось ей под руку, тогда как Альдо, полностью смирившись и одновременно сгорая от любопытства, занялся материалами для живописи, которыми почти не воспользовался.

Через несколько минут все было уложено, комната обрела первозданный вид, а Морозини оказался в «Паккарде», который тут же стремительно рванул вперед, отчего пустилась в бегство зазевавшаяся кошка, а проходивший мимо пастор застыл перед входом в музей. Крепко вцепившись в руль, нахмурив брови и поджав губы, Полина смотрела только на дорогу и вела машину на полной скорости, как если бы от этого зависела ее жизнь. Лишь вырулив на красивую песчаную аллею, огибавшую громадную идеально ровную лужайку перед виллой «Белмонт-Кастл», она расслабилась и сбавила ход, чтобы не въехать в группу из трех сикомор, отбрасывающих тень на гостиную в саду. Мгновение спустя она остановила автомобиль перед воротами виллы, представлявшей собой довольно хорошую копию замка Мезон-Лаффит.

– Уф! Спасены! – выдохнула она, с удовлетворением взглянув на своего пассажира. – Вы теперь у нас, и вам больше нечего опасаться!