Приободрившись, Альдо поехал по направлению к таверне и увидел, что Тед Моос, стоя у порога, разговаривает с давешней странной женщиной. Он испытал живейшее удовлетворение: это была желанная возможность узнать, как ее зовут и кто она такая. Чтобы быстрее добраться до парочки, он прибавил ходу, но в тот момент, когда собирался спрыгнуть с велосипеда, незнакомка сдвинула брови, попрощалась с хозяином таверны и удалилась быстрым шагом, высоко держа голову и помахивая пустой корзинкой, которую держала в руке.

– Неужели я напугал эту даму? – обратился Альдо к Теду, который приветствовал его широкой улыбкой. – Мне было бы очень жаль...

– Нет, – ответил Моос, провожая женщину взглядом. – Бетти настоящая дикарка. Надо признать, – добавил он, словно для самого себя, – ей пришлось хлебнуть много горя...

– Неужели?

– Да, да... Впрочем, вряд ли вам это интересно, – вздохнул Тед, опустив руку, которой прикрывал глаза от солнца.

– Вы ошибаетесь! Все, кто страдает, имеют право рассчитывать на мое сочувствие, если я ничего не могу сделать, и на мою помощь, если это в моей власти. Что с ней случилось?

– Она потеряла сына при трагических обстоятельствах: он был обвинен в двух гнусных преступлениях, которых не совершал. И его казнили! Это было ужасно!

В голосе Теда звучало самое искреннее негодование, а в голове у Морозини словно бы что-то щелкнуло. Возможно, здесь следовало рискнуть, и он решил разыграть эту карту:

– Кажется, я знаю, о чем вы говорите. Ее фамилия Баскомб верно?

– Кто вам сказал?

– Я только что узнал это. Видите ли, я встретил эту женщину поблизости от дворца Риччи, когда пытался проникнуть туда, – пояснил Альдо безмятежным тоном.

В глазах Теда мелькнула растерянность, и он сердито насупился:

– Что вы там искали? И кто вы, собственно, такой? Полицейский?

– Вы так думаете? – спросил Альдо с лукавой улыбкой. – Я что, похож на полицейского?

– Нет, но...

– А что, если я тот человек, который хочет отомстить Риччи за смерть молодой женщины, которую он недавно убил в Англии? За ее смерть, за смерть Маддалены Брандини, Энн Лэнгдон и, возможно, других?

– Я бы сказал, что вы сумасшедший, но давайте-ка перейдем в другое место!

Схватив Альдо за руку, Тед повлек его через зал таверны и свой кабинет в заднюю комнату, где имелись два удобных кресла по обе стороны камина, диван с подушками и покрывалом из лоскутной ткани, книжный шкаф и коллекция трубок.

Показав на одно из кресел, Тед нагнулся к нижней полке книжного шкафа и извлек оттуда пузатую бутылку, в которой плескалась явно не вода. Наполнив до половины два стакана, он протянул один гостю:

– Это вам не канадское виски! – сказал он гордо, усаживаясь во второе кресло. – Это шотландское, его везут через Ньюфаундленд...

Янтарный спиртной напиток был тем, в чем Альдо нуждался больше всего, и он с превеликим удовольствием стал потягивать действительно отличное виски. Тед, прищелкнув языком от удовольствия, развалился со стаканом в руке в потертом кожаном кресле.

– И как же собираетесь приступить к делу? – спросил он. – У вас что, целая армия имеется?

– Вовсе нет. Я один, и это создает некоторые проблемы, тем более что я не могу ожидать никакой помощи со стороны вашего шерифа. Кажется, его зовут Моррис? Он по-прежнему занимает свой пост?

– Увы, да! Может быть, вы и сумасшедший, но сведения у вас точные. Кто вам их предоставил?

Неожиданный вопрос показывал, что Тед еще не вполне доверяет своему гостю. Поэтому Альдо решил не увиливать от ответа:

– Андерсон, шеф полиции Нью-Йорка, которому рекомендовал меня мой старый друг Уоррен, главный суперинтендант Скотленд-Ярда...

– Вы знакомы со стариной Филом? Тогда можете рассчитывать на меня. Он был здесь во время тех событий, о которых вы упомянули, и можете мне поверить, все это ему сильно не понравилось. Мне тоже. Я хорошо знал молодого Питера Баскомба. Он был красивый и славный парень, но с бандой Риччи тягаться не мог, и они с ним просто расправились: все улики указывали на него, и я почти уверен, что адвоката, желторотого мальчишку, либо купили, либо запугали! И беднягу Питера вздернули на виселице!

– А его мать? Ее не пытались притянуть к делу?

– На это они пойти не осмелились. Ее не тронули, и она по-прежнему живет в своем домишке в Джудит-Пойнт. Ловит рыбу, чтобы прокормиться, как это делал Питер, в общем, справляется. Здесь – я имею в виду старый город! – ее все знают и все жалеют. Она обожала сына и не покончила с собой только потому, что боится Господа и надеется отомстить врагам, но что она может сделать с Риччи и его бандой?

– Кстати говоря, отчего это в отсутствие патрона дворец кишит народом? Обычно на виллах есть охрана – и охрана надежная, если учесть, какие сокровища там хранятся! – но зачем там повара? Не многовато ли их, чтобы кормить прислугу?

– Сейчас объясню: никто никогда не знает, на месте Риччи или нет. Естественно, бывают заезды, которые я бы назвал торжественными, когда в порт прибывает «Медичи».

– Он дал своей яхте имя Медичи? В апломбе ему не откажешь!

– А кто скажет хоть слово поперек? В общем, иногда он появляется официально, и об этом знают все, однако мне известно, что иногда он приезжает чуть ли не тайком: темной ночью в бухту заходит неизвестное судно, высаживает его, а потом забирает тем же манером. Дом стоит запертый, и только по свету в окнах можно догадаться, что внутри кто-то есть.

– Как вам удалось выяснить это?

– Очень просто: однажды миссис Швоб пришла заказать пирог с устрицами моему повару Эдгару, который изумительно его готовит, и не совладала с языком – надо вам сказать, она не отказывается пропустить со мной стаканчик! Так вот, по ее словам выходило, что она только что разговаривала с Риччи. Понимая, что сглупила, она попыталась как-то выкрутиться, но по своему простодушию еще больше ухудшила дело. Я прогулялся в сторону Палаццо и на рассвете увидел, как из бухты выходит «Медичи»...

– Кто же эта миссис Швоб и откуда она столько знает?

– Это жена Нефтали Швоба, немецкого еврея, сколотившего состояние на железках. Ему принадлежит вилла «Оукс» на Оушен-Драйв. Оба они немолоды, детей у них нет, антипатии ни у кого не вызывают. Это единственные близкие друзья Риччи, которого они знают с давних пор. Благодаря им он и появился в здешних местах...

– И они же убедили представителей высшего общества принять приглашение на свадьбу?

– Некоторым образом. Миссис Швоб входит во все мыслимые и немыслимые благотворительные комитеты. Впрочем, она отличается большой щедростью, и, поскольку Риччи также сделал крупные взносы, одна из старых дам высшего света решилась пригласить его, за ней последовала другая, и в конце концов любопытство подвигло весь бомонд принять участие в свадебных торжествах. Во всяком случае, в первый раз. Во второй раз количество желающих поубавилось. А что такое вы говорили о женщине, убитой в Англии?

– ...накануне ее отъезда в Америку, где она должна выйти замуж за Риччи. Он сначала задурил ей голову, заботясь о ней как о приемной дочери, но, узнав, что ей предстоит стать его женой, она сбежала от него, тем более что была влюблена в другого человека. Какая-то машина сбила ее посреди Пиккадилли.

– И его не арестовали?

– В тот момент, когда она скончалась, он находился на борту «Левиафана».

Последовала пауза, которой Тед воспользовался, чтобы налить еще одну порцию виски. Отхлебнув добрую треть стакана, он тяжело вздохнул:

– В каком-то смысле ей повезло, особенно если она умерла сразу! Я спрашиваю себя, что случилось бы с ней, если бы она приехала сюда?!

– Я уже думал об этом. Но давайте поговорим об этих тайных приездах... Как вы их объясните? Зачем ему это нужно?

– Для контрабанды. Я убежден, что он занимается этим делом с большим размахом и наверняка предпочитает лично присмотреть за разгрузкой или же принять у себя поставщиков, что проще сделать здесь, чем в его офисах в Нью-Йорке, где с него глаз не спускает Фил Андерсон. А теперь скажите, что вы собираетесь делать?

– Мне нужно поразмыслить! Еще один вопрос... Он приезжает только во время сезона?

– Всегда! Остается здесь на три недели или на месяц и обязательно на День поминовения.

– Это означает, что он объявится в самое ближайшее время... Могли бы вы убедить миссис Баскомб поговорить со мной? Я чувствую нутром, что она знает об укладе этого дома гораздо больше, чем кто-либо.

– Попробовать можно. Я отвезу вас завтра на пикапе, но задержимся мы ненадолго: только чтобы завязать разговор. Потом, если получится, вы будете действовать самостоятельно.

Однако на следующий день отыскать Бетти Баскомб не удалось. Не было видно и лодки, обычно стоявшей на якоре недалеко от дома – в сущности, просто деревянной хибары, которую содержали, однако, в безупречной чистоте, а побеленные известью стены освежались не реже одного раза в год.

– Наверное, она в море, – заключил Тед, – но это неважно. Вы теперь знаете, где она живет, и я дам вам записочку для нее...

– Красивое место, – одобрительно сказал Морозини, разглядывая узкую и очень тихую бухточку с такими обрывистыми берегами, что места для песчаного пляжа нигде не было. – Как это здешние миллиардеры не позарились на этот чудесный уголок?

– Никто бы не посмел! Баскомбы здесь с семнадцатого века, как и моя таверна. Ведь когда Питера арестовали, здесь едва революция не произошла. Потому и Бетти не тронули. На нее просто не обращают внимания, а она большего и не просит.

– А что же сам Риччи? Насколько я его знаю, он бы избавился от нее без всяких угрызений совести...

– Нет, тут он бессилен! Попытка свести счеты с Бетти подтвердила бы его преступления, и ему бы устроили суд Линча. И он это знает!

– Странное все-таки это разделение между старым городом и вызолоченным Ньюпортом! В этом и есть источник процветания?