Она вздрогнула от громкого крика проводника. Он придержал жеребца, впряженного в легкую повозку, — ни на чем другом здесь не проехать. Острое зрение позволило ему увидеть человека на фоне металлических боксов, о происхождении которых никто в этих местах не знал. Ксения слышала о них давно, о них говорили: "Всегда тут". "К ним не ходят, от них — беда", — понизив голос, добавляли местные.
Ксения встревоженно посмотрела туда, куда указывал проводник. На другом берегу узкой речушки, на фоне таинственных металлических сооружений, бродил человек. Она сощурилась, но было слишком далеко для нее. Вскинула бинокль, который болтался на груди.
А потом, не помня себя, выскочила из повозки и побежала… Под ногами хрустела мерзлая трава. Все так, как обещали: сегодня, третьего октября, недавнее тепло казалось сном.
— Дурень! — кричала она на него. — Куда ты влез? Это аномальная зона!
Не помня как, Ксения перешла через реку. На ней были болотные сапоги, в одно движение она натянула их до самых ягодиц. Высокая трава сбивала с ног, но она мчалась к человеку.
— Уходи оттуда! Иди сюда! Ко мне!
— К те-ебе-е… — вторил он ей и смеялся, как в лихорадке. — Я Колумб! Это моя золотоносная Америка! Я вижу золото всей моей жизни. Мои предки разбогатели на Колумбовом золоте. Я тоже…
Он упал. Ксения кинулась к нему. Ей бы только дотащить его до берега: река — граница Долины Беды, как называют ее местные. Она должна сделать это сама, потому что проводник не войдет в зону.
— Пойдем со мной, — говорила она ему.
— Только с золотом, — бормотал он, глядя на нее темными глазами, которые ей казались безумными.
Она тащила его, тянула к реке. От каждого прикосновения к Вечному Другу становилось жарко, от него пахло чем-то таким, что она ощущала особенную сладость во всем теле.
— Ты золото? — бормотал он. — Ты мое золото?
— А если… если я отдамся тебе, ты выйдешь отсюда? — прошептала она ему в ухо.
В ту же секунду его взгляд прояснился.
— Ты так сильно хочешь, чтобы я остался жив? — спросил он ясным голосом.
— Да, — сказала она. — Пойдем.
Вечный Друг больше не упирался, не кричал о золоте. Он подчинился ей.
Проводник привез их в гостиницу райцентра. Они вошли в номер, Ксения молча сбросила с себя все и подошла к нему. Было темно, но она видела, как он снял намокшую одежду. Брюки и куртка из чертовой кожи — где только взял? — остались лежать там, где он их бросил.
— Я хочу, — сказал он, — чтобы ты родила мне сына. Если я умру, то все останется ему. Я же был в этой зоне, ты знаешь.
Она смеялась:
— Ты был недолго, мой Вечный Друг…
Такой ночи не было ни у кого из них прежде. Казалось, оба хотели восполнить то, что упустили за прошедшие годы упрямства.
Утром он посмотрел на нее и сказал:
— Ты беременна. Я это знаю.
— Уже? — Ксения улыбнулась.
— Да.
— Но это ничего не меняет, мой Вечный Друг.
Он кивнул:
— Иного я от тебя не ждал. Но все в порядке. У меня будет сын. От женщины недостижимой, но которую я все-таки сумел догнать и получить.
— Это я тебе отдалась. Чтобы вытащить тебя из зоны.
— Если бы не любила — не догадалась бы, как меня выманить.
— Ты не умрешь, — пообещала она ему. — Я знаю хорошо это место. Ты ходил по грани — между аномальной зоной и зоной силы.
— Нет, конечно. Я же хочу увидеть своего сына Федора.
Она засмеялась:
— Даже имя знаешь?
— Ага. Так что это за страшная зона? Ты сама знаешь?
— Дядя Миша установил, что все дело в угарном газе. Он без запаха и цвета.
— А откуда он взялся?
— Дядя Миша установил, что глубоко под землей горят угольные пласты. Оттуда выделяется этот газ…
А потом родился Федор, которого она всем представила как плод внезапной страсти к якутскому проводнику. Невероятное желание, рассказывала она, скрутило ее в зоне силы. Ее называют "счастливая деревня". Отталкиваясь от своего вымысла, Ксения Демьяновна рассказывала в радиопередаче "Я и он", что в этой зоне в каждой семье много детей, в которых якутская кровь соединилась с кровью разных народов. Но в зоне силы от этого возникает невероятная гармония…
Федор рос, знакомые искали у мальчика якутские черты и находили. Всякий находит то, что ищет. Только она знала, что черный ежик волос — как у Вечного Друга в молодости.
В Москве между ними все осталось по-прежнему. Только одна тайна прибавилась — тайна двух банковских счетов на имя Федора. Когда ему исполнится восемнадцать, он должен будет переменить фамилию. Такое условие поставил Вечный Друг.
Но все-таки, спрашивала себя Ксения Демьяновна, рассматривая из Дома на Каме свою жизнь, почему она так упорствовала? Почему не согласилась выйти замуж за него? Она же с самого первого взгляда так хотела его, как сейчас принято говорить о том, что в ее юности приличные девушки называли элегантно "желала". Потому что "хотеть" и "похоть" имеют один корень, а это было нескромно.
В последний раз он предложил ей выйти за него замуж, когда они сидели в летнем кафе на Тверском бульваре. Они оба закончили четвертый курс.
— Слышишь, что поет Нейл Сидака? — спросил он, помолчав после ее отказа.
— Что? Я прослушала, — призналась она.
— "Ты будешь со мной всегда" — вот что он поет.
Она улыбнулась.
— Поняла, — кивнула она. — Я тоже буду с тобой всегда, мой Вечный Друг.
— Кто? — Он удивился.
— Ты. Ты мой Вечный Друг. Я буду с тобой в одном мире, но не рядом с тобой, — насмешливо добавила она.
Он придвинулся к ней.
— Я все равно тебя поймаю, Ксюр. Подловлю. Вот увидишь. И возьму тебя.
— Зачем? — Она смеялась.
— Мне интересно, когда убегают.
Ксения знала, что она зацепила его навсегда. Как знала и то, что удержать его при себе можно только одним способом — убегая. Однажды она ему объяснила, кто он.
— В тебе живут три человека разной национальности и разного темперамента. Они по очереди владеют тобой. Страстность сменяется ленью, а потом то и другое вытесняет хитрость. Догадался, кто кого и когда выталкивает?
— Нет, — честно признался он.
— Понятно, сейчас ты во власти одной из бабушек.
Он моргал и ничего не мог понять. А потом внезапный порыв: он схватил ее за плечи и быстро-быстро затараторил:
— Ты такая умная, что даже противно!
— Это уже голос дедушки, но с другой стороны, — спокойно объяснила она.
— Ага-а… — он сощурился, — ты хочешь сказать, что во мне живут все мои разнонациональные предки.
— Наконец-то выплыл дедушка. — Она хохотала. — Я не могу жить сразу с тремя, — сказала она ему. — С русским, испанцем, украинцем. Напрягает. Я бы справилась со всеми, но мне этого мало. Я хочу стать известным этнографом. Так что прости.
— Понял, — сказал он. — Но ты можешь меня изучать всю жизнь.
— Согласна. Но издали, мой Вечный Друг. Потому что твое имя, Дмитрий, не способно обозначить всю компанию.
Однажды они встретились в середине жизни, как называла Ксения возраст после тридцати. Вечный Друг спросил ее:
— А если бы ты не была такая умная и не знала, что во мне сидят трое мужиков, ты бы вышла за меня?
К тому времени он уже трижды развелся.
— Да, — сказала она. — Могла бы. Но мы бы недолго протянули. Почему, думаешь, люди расходятся так часто? Потому что они не только не знают, за кого выходят или на ком женятся, они себя-то не знают.
— Ты себя изучила, уверен.
— Разумеется. Должна сказать, я из тех, кому не надо выходить замуж. Я хочу быть свободной от всех обязательств.
— Обманываешь, Ксюр. Ты не просто вышла замуж, ты родила дочь. Значит, согласилась на обязательства.
— Но… мой муж быстро умер, а Катериной занимаются мать и дядя Миша.
Он усмехнулся:
— Ты кремень. Не отступишь от принципа.
— От самой себя. Потому что я себя знаю хорошо.
— До встречи, — бросил он.
— В эфире, — ответила она ему в тон.
Она не шутила, на модном радио она вела новую передачу — "Узнай Его". Ксения, уже профессор, объясняла, что ждать женщине от финна, за которого она собралась замуж, от американца, итальянца или француза. В моду входили такие браки. Но как мало этих браков сохранялось.
Потом ее пригласили консультантом в агентство "Замуж за рубеж". Она работала с женщинами, которые мечтали найти заморского принца.
Судя по письмам и звонкам, люди довольны.
Но все изменилось, в который раз она удивлялась: если и есть над человеком какая-то власть, то это власть болезни. Теперь она диктует ей строго, что делать, как делать и когда.
24
Всякий раз, приезжая к матери, Катерина видела, что ей лучше. Теперь сердце не заходилось от боли, как прежде, когда она видела пустые глаза, слышала одинаковые фразы.
Катерина с самого начала болезни матери училась не замирать от страха, не раздражаться, просто говорить о другом. Мать поддавалась не всегда, Катерине казалось, что она видит поврежденные нейроны в ее мозгу, которые нарушают порядок мыслей. Дочери казалось, она отчетливо видит, словно на экране монитора, нить-тропу, почему-то желтую, извивающуюся среди бугорков серого цвета.
Она знала, при этой болезни у человека сохраняются стереотипы — не только мыслей, но и фраз. На самом деле ей приходят в голову свежие мысли, или застывшее прошлое она воспринимает как свежее? Но… Разве не случается похожее с другими? У которых нет такой болезни? А разве с целыми народами и странами не так же? Одно и то же, одно и то же. Давно прошедшее — как свежая мысль…
Да о чем она? Что ей до народов и стран, когда свой крошечный мир в таком развале? Ей не давало покоя другое: неужели все то, что произошло с матерью, сделала любовь? Поздняя, слишком поздняя, к мужчине, от которого родился Федор?
"Доверься, он твой" отзывы
Отзывы читателей о книге "Доверься, он твой". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Доверься, он твой" друзьям в соцсетях.