Глаза Арнхальдта обладали удивительной притягательной силой. Мисси хотелось, позабыв о всяких предосторожностях, довериться этому человеку.

Она больно ущипнула себя за руку под столом и попыталась взглянуть на вещи трезво. Да, Эдди был красив, он обладал огромной силой воли, но было в нем и что-то отталкивающее. С каким высокомерием обращался он с теми, кого считал ниже себя – разговаривая с официантами, он даже не смотрел в их сторону! Впрочем, наверное, так было принято в их доме, в их семье. Могла ли она столь строго судить человека, принадлежавшего к одной из самых богатых семей Германии?

Впрочем, князь Михаил Иванов тоже был одним из самых богатых людей своей страны, но ни разу не видела Мисси, чтобы он грубо обращался со своими слугами – напротив, он всегда старался разговаривать с ними на равных.

Эдди молча сидел напротив Мисси, в его глазах стоял немой вопрос; она поняла, что не может отказать этому человеку.

– Я согласна, барон, – тихо прошептала она, уговаривая себя, что делает это лишь ради Азали – ведь девочке должна так понравиться морская прогулка. Когда, закончив ужин, они поднимались из-за стола, на пол упала записка Зигфельда – Мисси и думать забыла о его предостережении.

Мисси и Арнхальдт направились к выходу—десятки посетителей провожали их взглядами до самых дверей.

Когда «мерседес» затормозил возле дома Мисси, Эдди осторожно притронулся к ее руке.

– Итак, до воскресенья? – спросил он, касаясь ее пальцев губами.

Проснувшись на следующее утро, Мисси сначала не могла понять, где она находится: вся ее спальня была заставлена вазами с великолепными чайными розами на высоких стеблях. У бедной Бэлы Брэдфорд была аллергия на пыльцу – потирая покрасневшие глаза, она проговорила:

– Боже мой! Мне уже давно не было так плохо… Но скажу вам честно и откровенно: кто бы ни был этот ваш поклонник, он вас действительно любит…

В воскресенье, ровно в десять утра, к дому Мисси подъехал «мерседес» – он отвез Мисси и Азали к набережной Гудзона, возле которой стояла красавица-яхта. При виде высоких мачт, белоснежных парусов, натертых до блеска палуб из тикового дерева и блестящих медных перил Азали стала прыгать от восторга. На палубе их встречали капитан судна и весь экипаж – двадцать бравых матросов. В кают-компании, заставленной дивными чайными розами, Мисси и Азали ждал сам Эдди Арнхальдт.

При виде этих восхитительных цветов Мисси радостно рассмеялась.

– Где вам удалось раздобыть столько роз?! – спросила она. – Ни в одном магазине Манхэттена не найти такого количества.

– Эти розы были доставлены в Нью-Йорк поездом из Вашингтона, – отвечал Эдди. – Специально для вас, мисс Верити.

– Ах, матушка! – воскликнула Азали, вбегая в кают-компанию, – какая красота! – При виде барона девочка остановилась как вкопанная.

– Это моя сестра, Азали, – представила Мисси девочку. – Поздоровайся с бароном Арнхальдтом, Азали.

– Здравствуйте, – застенчиво произнесла Азали. – Большое спасибо за приглашение. Скажите, а мы скоро отправимся в плавание?

– Как только вы прикажете, юная леди, – ответил Арнхальдт, присев на корточки перед Азали. – Вам стоит лишь отдать приказание капитану – и мы немедленно снимемся с якоря.

– Так давайте отправимся прямо сейчас! – воскликнула девочка.

Арнхальдт вышел из кают-компании, и уже через минуту послышался грохот якорной цепи, скрип лебедок, свистки боцмана – яхта медленно отплыла от берега и направилась вниз по Гудзону в Атлантический океан.

Свежий морской ветерок ласкал лица путешественниц, и Мисси, растянувшись в удобном шезлонге, позволила себе расслабиться. Она лежала, закрыв глаза, и вспоминала о своих друзьях. Интересно, что сказал бы О'Хара, узнай он, что девушка его мечты совершает морскую прогулку в обществе знаменитого немецкого миллионера? А может, он уже забыл о ней? Ведь у него сейчас так много дел. К тому же, Шемас не знал, что она ушла от мадам Элизы. Слава Богу, что он не бывает на Бродвее! – подумала Мисси. – Иначе ему бы стало все известно.

Потом она подумала о Зеве. Интересно, куда же он уехал? Ей так не хватало этого доброго, застенчивого человека, этих встреч в украинском кафе.

Из всех старых приятелей у нее оставалась одна Роза Перельман, и Мисси не терпелось как можно скорее рассказать ей о бароне Эдди Арнхальдте – ведь она ни разу не встречала таких красивых, таких обаятельных мужчин.

Теплый летний день пронесся, как сон. Барон почти все время был рядом с Азали, объясняя ей устройство различных корабельных машин – он обращался с шестилетней девочкой, совсем как со взрослой… Когда Эдди заметил, что Азали утомилась от диковинных названий бесчисленных парусов, он отвел ее к установленной на корме мощной подзорной трубе. Прильнув к окуляру, девочка внимательно рассматривала разбросанные вдоль берега поселки и города.

Солнце клонилось к закату. Яхта «Фердинанд А.» развернулась и взяла курс на Нью-Йорк. Мисси стояла, опершись на перила, и смотрела на бескрайнюю гладь океана. Обернувшись, она увидела Арнхальдта.

– Я никогда не забуду тот день, когда впервые увидел вас, Верити, – произнес барон. – Но сегодня я увидел вас и с другой стороны. Поверьте, мне давно не было так хорошо.

Ей захотелось, чтобы Эдди взял ее за руку, обнял, поцеловал, но этого не произошло. Когда, проводив их до дома, Арнхальдт попрощался и уехал к себе, Мисси поняла, что он ни словом не обмолвился об их следующей встрече.

На следующий день Зигфельд встретил Верити расспросами об Арнхальдте, и она с воодушевлением стала рассказывать ему о том, как все было замечательно.

Заметив, что Зигфельд смотрит на нее с тревогой, Мисси воскликнула:

– Прошу вас, мистер Зигфельд, не волнуйтесь, Эдди порядочный человек. Ведь он даже пригласил меня на яхту вместе с Азали.

Флоренц покачал головой.

– Дело ваше, Верити, но советую вам быть поосторожнее, Арнхальдт – опасный человек.

Эдди не давал о себе знать ни в понедельник, ни во вторник. Когда наконец в среду ей принесли записку, в которой барон приглашал Мисси отобедать с ним, она была вне себя от счастья. Барон писал, что пришлет за ней машину, а сам будет, как и в прошлый раз, ждать ее в ресторане «Ректор».

В этот вечер Верити надела свой любимый наряд – платье из красной тафты, шелковые чулки телесного цвета и туфельки на высоких каблучках. Она аккуратно расчесала волосы, накрасила губы «Фиалкой Элизы» и надушилась любимыми духами мадам. Последний раз посмотревшись в зеркало перед выходом, Мисси подумала, что впервые в жизни принарядилась для того, чтобы понравиться мужчине.

Летящей походкой поднялась она по ступеням винтовой лестницы на второй этаж ресторана. Когда Эдди предложил ей остаться в отдельном кабинете, она не стала возражать.

Эдди окинул ее сладострастным взглядом: какой лакомый кусочек, подумал он. Конечно, у нее было слишком мало сил, чтобы полностью удовлетворить его аппетиты, но ведь он и не собирался ограничивать себя этой девушкой.

– Ах, Верити, – проговорил он, лучезарно улыбаясь, – сегодня вы просто неотразимы.

Мисси застенчиво улыбнулась, нервно поглядывая на столик, накрытый на двоих.

– Надеюсь, вы не станете возражать? – проговорил Арнхальдт. – Сегодня мне необходимо побыть с вами наедине. Молю вас, не отказывайте мне в этой маленькой просьбе. Мне очень надо поговорить с вами. Без свидетелей.

Казалось, этот холодный взгляд загипнотизировал Мисси. Рассудок подсказывал, что она должна отказаться, но ноги сами сделали шаг в сторону барона. Эдди учтиво пододвинул ей стул.

Достав из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского, Эдди наполнил оба бокала и произнес тост:

– За ваши прекрасные глаза! – Галантно щелкнув каблуками, он пригубил искристое вино…

Поставив бокал, барон протянул Мисси небольшой сверток.

– Это вам, Верити, – проговорил он. – Прошу вас, откройте поскорее.

Сгорая от любопытства, Мисси развязала атласную ленту и развернула оберточную бумагу – в ее руках оказалась маленькая изящная шкатулка. Девушка нажала серебряную кнопку запора – крышка плавно поднялась вверх, и ее взору предстали дивные украшения: колье с бриллиантами и рубинами, выполненные в таком же стиле серьги и два браслета.

– Это наши фамильные драгоценности, – спокойным тоном произнес Эдди. – Я преподношу их вам, Верити, потому, что хочу видеть вас своей женой.

От неожиданности Мисси на какое-то время лишилась дара речи. Наконец она совладала с собой и проговорила:

– Простите, барон, но мы почти не знаем друг друга. Мы встречались всего два раза.

– Разве это так важно? – улыбнулся барон. – Разве близость определяется количеством часов, проведенных вместе? Мне уже тридцать восемь лет, Верити. Я влюблялся много раз, я знал многих женщин. Поверьте, я знаю, что такое настоящая любовь. Когда чувствуешь, что сражен ударом молнии, незачем еще ждать чего-то.

– Но… – пыталась было возразить Мисси. Решительным движением Арнхальдт приложил к ее губам ладонь.

– Я не привык к отказам, Верити, – отчеканил он. – Иди ко мне, дорогая… Ближе… ближе.

Не в силах сопротивляться, Мисси сделала шаг навстречу барону.

– Еще ближе, – скомандовал Эдди.

Она подчинилась – Арнхальдт крепко обнял ее за плечи и впился в ее губы жадным поцелуем. К своему удивлению, Мисси не почувствовала страха – ей не хотелось бежать, вырываться, звать на помощь. Объятия Арнхальдта были ей приятны.

– А теперь, – сказал он, отрываясь от ее губ, – теперь попробуй сказать, что я тебе противен, что ты не хочешь иметь со мной дело. Итак, Верити Байрон, я в последний раз спрашиваю тебя: согласна ли ты стать моей женой?

– Согласна, – прошептала Мисси, опуская голову на плечо барону. – Я согласна, Эдди.

ГЛАВА 29

Голливуд

Зев сидел на веранде отеля «Голливуд» и смотрел вдаль. Несмотря на ранний час – было всего девять утра—стояла невыносимая жара. Зев лениво обмахивался вчерашним номером «Сан-Франциско Экземинар». На фоне ярко-синего неба далекие силуэты гор казались отсюда фанерными декорациями. Прямо под верандой отеля раскинулся Голливуд: несколько пыльных улочек, жалкие домишки – типичный провинциальный городишко дикого Запада. Изредка по центральной улице проезжал какой-нибудь драндулет, носились по дворам стайки мальчишек, игравших в ковбоев и индейцев. В каких-нибудь пятистах ярдах от отеля начиналась апельсиновая роща – она находилась уже за чертой «города».