Она побежала домой и, раскрыв старый чемодан, стала рассматривать его содержимое, вспоминая, как всего три года назад Софья выковыривала с помощью булавки бриллианты из диадемы, чтобы продать их за бесценок на улицах Константинополя. Три оставшихся бриллианта ярко блестели в свете торшера, четвертый камень – тот самый, который она получила недавно обратно от Зева – был аккуратно завернут в лоскуток бархата. Мисси вспомнила слова Зева: конечно, если она захочет продать такую бесценную вещь, никто не поверит, что камень достался ей законным путем.

Мисси посмотрела на фотографию князя Михаила. Он стоял перед ней как живой—девушке казалось, что вот-вот князь сойдет с фото и протянет ей руку. Потом она перевела взгляд на подарок князя – брошь с бриллиантами. Она нежно провела рукой по броши, снова вспоминая ту ночь, когда Миша подарил ей это украшение. У Мисси не было ничего дороже этой вещи. Некоторое время Мисси колебалась, но потом поняла: другого выхода нет. В конце концов, что такое эта брошь по сравнению с огромными бриллиантами? Если кто-нибудь заинтересуется ее происхождением, она всегда сможет придумать историю про подарок какого-нибудь тайного воздыхателя. Ведь артисткам шоу-театров часто дарили драгоценности – Мисси сама была свидетельницей того, как девушки из театра Зигфельда хвастались друг перед другом своими «трофеями». Очень часто имя щедрого поклонника так и оставалось в тайне. И потом: сколько лет прошло со времени революции! Неужели агенты Москвы до сих пор помнят о князе Иванове и его сокровищах?

Всю ночь Мисси обдумывала, сколь велика степень риска. Ведь Зигфельд любил использовать для костюмов своих танцовщиц настоящие бриллианты, которые брал напрокат у самых знаменитых парижских ювелиров – среди них могли оказаться и те, кто выполнял в свое время заказы Ивановых. Мало ли что? Вдруг кто-нибудь узнает брошь?

Рано утром Мисси надела кремовый костюм и экстравагантную шляпку с перьями – в таком виде даже далекие от мира шоу-бизнеса люди сразу бы приняли ее за артистку бродвейского театра—и, поймав возле подъезда такси, велела везти ее на Пятую авеню.

Она зашла в ювелирный магазин «Картье» и стала с праздным видом прогуливаться вдоль витрин, рассматривая бриллиантовые кулоны, жемчужные ожерелья, сапфировые сережки.

– Простите, мадам, – учтиво поклонился ей худой господин во фраке, – не могу ли я вам помочь?

Мисси одарила его лучезарной улыбкой.

– Добрый день. Я – Верити Байрон. Мистер Зигфельд говорил мне, что вы должны прислать бриллиантовые украшения для моего следующего выступления. Мне бы очень хотелось сначала посмотреть на них. – Она сделала небольшую паузу и продолжила. – Может быть, мне стоило приехать к вам вместе с мадам Элизой. Впрочем, едва ли это необходимо – я вполне могу положиться и на ваше компетентное мнение, не так ли? Господин во фраке улыбнулся.

– Итак, – продолжила Мисси, – мне бы очень хотелось узнать, какие украшения мне предстоит надеть.

– Для нас большая честь видеть вас в нашем магазине, мисс Байрон, – произнес господин во фраке. – Я много слышал о вас и вот, наконец, имею возможность лично познакомиться. Право, я даже не ожидал… Должен признаться, что в жизни вы еще очаровательнее, чем на фотографиях.

Присев на стул в стиле Людовика Пятнадцатого, Мисси с нетерпением стала барабанить пальцами по стеклянному прилавку. Наконец продавец подошел к ней, неся целую дюжину замшевых футляров.

Страшно довольный тем, что ему приходится иметь дело с такой знаменитой артисткой, он разложил футляры на прилавке и стал по очереди открывать их, показывая Мисси их содержимое. С интересом смотрела она на бриллиантовые колье, браслеты и огромные серьги в виде капель – она знала, что сама княгиня Аннушка с радостью согласилась бы носить такие украшения.

– Пожалуйста, примерьте, – проговорил продавец. – Если колье не совсем подходит вам по размеру, мы его переделаем. Ах, мадам, у вас такие тонкие запястья! Боюсь, что и браслеты будут немного великоваты. Но согласитесь, мадам, эти браслеты в форме змеи – настоящий шедевр ювелирного искусства! Их только что прислали из Парижа.

– О да, – произнесла Мисси, любуясь в зеркало, – это действительно шедевры. По сравнению с ними та вещица, которую я принесла вам на комиссию, кажется дешевой побрякушкой.

– Вы хотели продать нам какое-то украшение? – заинтригованно спросил продавец. – Позволите посмотреть?

Мисси немного помолчала, а потом проговорила:

– Видите ли, у меня есть один маленький сувенир. Подарок одного из моих поклонников. Он пожелал остаться неизвестным. В общем, мне эта вещица совсем ни к чему… И по стилю не очень подходит, и вообще… Так что я решила ее продать. Насколько мне известно, ее купили в одном из магазинов «Картье».

– Я прекрасно понимаю вас, мадам, – улыбнулся продавец. – Позвольте, пожалуйста, взглянуть…

Небрежным движением руки Мисси вынула из сумочки брошь, завернутую в шелковый носовой платок, и положила на прилавок. Продавец аккуратно развернул тонкую материю и воскликнул:

– О, мадам! Это настоящее произведение искусства! Но, конечно, вы правы – это очень необычная вещь. Я прекрасно понимаю, что такой леди, как вы, могло захотеться избавиться от нее.

Вставив в глаз лупу, продавец принялся внимательно изучать брошь. Наконец он поднял голову и проговорил:

– Эта брошь была сделана на рубеже веков в Париже по заказу одного знатного рода. Очень жаль, что вы не знаете, кто подарил вам эту вещь. – Он внимательно посмотрел на Мисси и добавил. – Когда известно происхождение того или иного ювелирного изделия, его гораздо легче продать.

– Мне очень жаль, – проговорила Мисси, – но, к сожалению, я действительно, не знаю, кто бы это мог быть. У меня так много поклонников.

– Что вы, что вы, мадам, – засуетился продавец. – Я совсем не собираюсь выяснять происхождение броши. Что же касается ее стоимости, То, учитывая размеры камней и мастерство ювелира, полагаю, что можно будет оценить эту вещицу в тысячу долларов. Любой уважающий себя коллекционер сочтет за честь приобрести такую брошь.

От неожиданности Мисси закрыла глаза: тысяча долларов! Она рассчитывала не больше, чем на пятьсот – как раз на такую сумму, которой хватило бы на оплату обучения Азали.

– Я согласна, – произнесла она, широко улыбаясь.

Покупка была оформлена за несколько минут. Блаженно улыбаясь, Мисси взяла из рук продавца десять стодолларовых бумажек и направилась к выходу. На сердце было светло и легко.

Продавец дождался, пока восходящая звезда бродвейского шоу закроет за собой дверь, а потом снова внимательно стал изучать брошь. Сомнений быть не могло: эта брошь из собрания князя Иванова! Он зашел в кабинет и заказал телефонный разговор с Европой. Их соединили поздно вечером. Разговор был краток.

– Сэр, – прошептал продавец, прижимая к трубке ладонь. – Вы просили немедленно сообщить вам, если мне станет что-либо известно о драгоценностях Ивановых. Так вот, сегодня к нам в магазин принесли одну вещицу из этого собрания. Полагаю, что вам как собирателю сокровищ будет небезынтересно приобрести ее. Да, сэр, это поистине уникальная вещь. Брошь в форме родового герба Ивановых: бриллианты, рубины, сапфиры. Оправа – из платины. Брошь увенчана волчьей головой из чистого золота. Вас интересует эта брошь, сэр? Отлично. – Некоторое время продавец молча слушал, а потом произнес: – Да, да, сэр, конечно, помню. Эту брошь принесла одна молодая леди. Артистка из шоу-театра Зигфельда. Имя? Ее имя Верити Байрон, сэр. – Он выслушал реплику собеседника и, улыбнувшись, сказал: – Конечно, конечно, сэр. Ни одна живая душа не узнает об этой броши. До вашего приезда она будет лежать в моем сейфе. До свидания, барон Арнхальдт.

Наступил вечер премьеры. Мисси стояла за кулисами в своем полупрозрачном серебряном платье, облегающих колготках телесного цвета и в бриллиантах от «Картье»… На ногах ее были серебряные туфельки на очень высоком каблуке. Сотни раз надевала она их во время репетиций, тысячи раз – оставаясь одна, но все равно, привыкнуть к каблукам она никак не могла.

Незадолго до начала спектакля Зигфельд подошел к Мисси и, улыбнувшись, сказал:

– После такой рекламы вся публика будет смотреть только на вас, дорогая Верити. Вы не менее популярны, чем Фэнни и Габи. Впрочем, нет – Габи вы, пожалуй, даже обошли. Между прочим, очень жаль, что зрители не в восторге от этой девочки – мне она очень нравится… Извините за небольшое отступление – перейдем к делу. Главная наша задача – заставить их с нетерпением ждать вашего выхода. Нужно довести их любопытство до предела. Так что, милая Верити, вы будете выступать дважды – в самом начале второго действия и в финале. Для начала хватит. Я буду давать им насладиться вашей красотой по чайной ложечке. – Рассмеявшись, Зигфельд отошел.

В отличие от манекенщиц Элизы, девушки из театра Зигфельда не были подвержены греху зависти – они старались во всем помочь новенькой, давая ей разные полезные советы. Когда до начала второго действия оставалось несколько минут, девушки стайкой облепили Мисси и защебетали:

– Ничего не бойся! Стой, где тебе сказали, иди куда тебе сказали, улыбайся, когда тебе сказали. Вот и все. Все очень просто. Сама увидишь.

Артистические уборные были полны цветов. Каждой девушке поклонники еще за несколько часов до спектакля прислали свои букеты. На туалетном столике Мисси лежал огромный букет белоснежных лилий от Зигфельда– к нему была приложена записка с пожеланием успеха, пышная ветка сирени от мадам Элизы – в своей записочке мадам просила Мисси не забывать о том, как она восхитительна, и прямее держать спину, семь розовых роз в серебряной бумажке от Азали и большущая охапка весенних цветов от миссис Брэдфорд.

– Ну вот, – подумала Мисси, еще раз перечитывая записки, – все обо мне помнят, все меня любят. Что еще нужно в этой жизни?

Но в глубине души ей по-прежнему было очень страшно. Она жалела, что не сообщила о предстоящей премьере О'Харе. Если бы он сидел в зале, ей было бы гораздо спокойнее. Она послала пригласительные билеты Розе и Зеву, но боялась, что они так и не придут на спектакль, ведь за все это время она так ни разу и не выбралась в Нижний Ист-Сайд.