Люсилла проснулась, как только экипаж подъехал к «Аппер-Кэмден-Плейс», и была необыкновенно обрадована и светом, льющимся из гостеприимно открытых дверей дома, и доброжелательным видом пожилого дворецкого, который с улыбкой встретил свою хозяйку. Не моргнув глазом, он принял известие о прибытии еще одной молодой особы, о чем его никто не предупреждал.

Эннис поручила Люсиллу заботам своей экономки, миссис Уордлоу, дав ей указание разместить девушку в розовой спальне и направить к ней одну из горничных. После этого мисс Уичвуд приготовилась к разговору со своей компаньонкой.

Едва дождавшись того момента, когда смущенная Люсилла и миссис Уордлоу удалились достаточно далеко, мисс Фарлоу заявила, что она никогда не собиралась никоим образом критиковать действия своей дорогой кузины, но если бы она подозревала, будто ее общество больше не устраивает дорогую Эннис, то она бы немедленно покинула ее дом.

– Какими бы стесненными ни были мои финансовые обстоятельства, – проговорила она со слезами на глазах, – я предпочла бы жить в крайней бедности, нежели оставаться в доме, где мое присутствие нежелательно, каким бы комфортабельным ни был этот дом, – а он действительно очень комфортабельный, если не сказать, роскошный, – потому что лучше есть одну траву, запивая ее водой, чем досаждать тебе, если уж ты решила передать мое место кому-то другому.

– Не говори глупости, Мария! – весело ответила мисс Уичвуд. – У меня нет ни малейшего желания передать твое место кому бы то ни было другому! – Обладающая великолепным чувством юмора, Эннис не смогла удержаться от замечания: – И я готова поклясться, что в моем доме нет ненависти – ну, разве что Джерби тебя ненавидит… Но тебе не стоит об этом беспокоиться! Просто бедняжка вообразила, что ты пытаешься принизить ее в моих глазах!

– Мои чувства глубоко ранены, Эннис! – Тут мисс Фарлоу расплакалась. – Когда я услышала, что ты предлагаешь этой девушке стать твоей компаньонкой, то испытала просто… электрический шок, от которого, боюсь, мои нервы никогда не оправятся!

Чувствуя, что ее пожилая кузина очень расстроена, Эннис приложила массу усилий, чтобы хоть немного успокоить ее оскорбленные чувства. Для этого потребовалось достаточно много времени и терпения, и, хотя Эннис удалось убедить мисс Фарлоу в том, что над ней ни в коем случае не нависает опасность увольнения, примириться с пребыванием в доме Люсиллы она отказывалась.

– Мне она не по душе, кузина, – внушительным тоном заявила мисс Фарлоу. – И ты должна простить меня, но я весьма удивлена тем, что ты предложила кров и дом какой-то проходимке. Обычно ты проявляешь гораздо больше здравого смысла! И ты еще об этом пожалеешь, помяни мое слово!

– Если это случится, Мария, то ты сможешь утешить себя тем, что ты меня предупреждала! Но почему я не могу выручить эту девочку, которая попала в беду?

– Я уверена, – мрачно заявила мисс Фарлоу, – что вся история, которую она тебе рассказала, – выдумка от начала до конца. Очень ловкая молодая особа. А выражение ее лица иначе как нахальным не назовешь! Я, конечно, старомодна, но подобное поведение не соответствует моему представлению о приличиях. Более того, я уверена, что дорогому сэру Джоффри это тоже не понравится.

– Это еще мягко сказано, – заметила Эннис. – Но я надеюсь, брат не настолько глуп, чтобы называть Люсиллу нахальной!

Мисс Фарлоу, сжавшись под гневным взглядом Эннис, принялась бормотать извинения вперемежку с оправданиями. Эннис прервала ее излияния и посоветовала подняться в свою комнату, дабы заняться распаковкой сундука.

Глава 2

После того как мисс Уичвуд сменила свой дорожный костюм на одно из простых батистовых платьев, которые она надевала, когда собиралась провести вечер дома у камина, и выслушала мнение Джерби по поводу своего своенравного и неблагоразумного поступка, а также узнала, что сказал бы ее папа, будь он жив, она подошла к двери розовой спальни и постучала. Услышав приглашение войти, она открыла дверь и увидела свою протеже в очаровательном платье из муслина с узором из веточек, которое лишь слегка помялось, будучи упакованным в портплед. Темные кудри девушки были тщательно расчесаны и уложены в стиле Сафо. Мисс Уичвуд подумала, что эта прическа не только очень идет Люсилле, но и подчеркивает ее юный возраст. Шею девушки обвивала жемчужная нить. Это скромное ожерелье было единственным украшением гостьи, но мисс Уичвуд даже не пришла в голову мысль о том, что отсутствие безделушек является признаком бедности, – жемчуг бы настоящим, а само ожерелье – именно тем украшением, которое лучше всего подходило юной девушке. То же можно было сказать и о платье с высокой талией и пышными рукавами. Его изысканная простота свидетельствовала о том, что сшито оно руками первоклассной модистки. А шаль, которую Люсилла собиралась накинуть на плечи, сотканная из нориджского шелка, обошлась тому, кто ее купил, никак не дешевле пятидесяти гиней. Было ясно, что неизвестная тетушка Люсиллы обладала немалыми средствами, отличным вкусом и не жалела ни того ни другого на одежду своей племянницы. Стало ясно и то, что столь модно одетая девушка, явно рожденная для независимой и богатой жизни, не может понравиться миссис Нибли.

Люсилла извинилась за то, что ее платье безобразно помялось.

– Дело в том, мэм, что я никогда не умела хорошо упаковывать вещи.

– Думаю, раньше вы вообще этого не делали, не так ли?

– Да. Но я не могла попросить горничную, ведь она сразу же бросилась бы к тетушке. Это, – горько вздохнула Люсилла, – самое плохое в слугах, которые знают нас с самого детства!

– Совершенно с вами согласна! – кивнула Эннис. – Я сама страдаю от таких слуг, очень хорошо вас понимаю. А теперь скажите мне, под каким именем вас представлять в обществе?

– Может быть, назваться мисс Смит, – произнесла Люсилла с сомнением в голосе, – или… предположим, Браун? Каким-нибудь совсем заурядным именем!

– О, я не стала бы выбирать что-нибудь настолько ординарное! – возразила Эннис, покачав головой. – Вам такое имя не пойдет!

– Не пойдет, и я убеждена, что очень скоро просто возненавижу его, – наивно согласилась Люсилла. Поколебавшись мгновение, она продолжила: – Пожалуй, я оставлю собственную фамилию. Не хочу показаться дурно воспитанной, вы ведь обиделись, когда я запретила Найниэну назвать себя. Понимаете, боялась, что вы можете сообщить моему ужасному дядюшке, – но это только потому, что я не знала вас, не знала, как вы добры. Итак, я хочу сказать вам, мэм, что моя фамилия – Карлтонн, и она пишется с двумя «н» в конце! – добросовестно уточнила она.

– Постараюсь не сообщать о второй «н» ни одной живой душе, – с серьезным видом пообещала Эннис. – Любой человек может иметь фамилию Карлтонн и с дополнительной «н», но пусть это будет вашей тайной. А теперь, когда мы решили эту проблему, давайте спустимся в гостиную и подождем там мистера Элмора!

– Если он вообще приедет! – безнадежно вздохнула Люсилла. – Не то чтобы это было так важно, если не считать угрызений совести. В конце концов, я вовсе не виновата в том, что он за мной увязался. Но я никогда себе не прощу, если он попадет в неприятную историю. Нельзя было бросать его на произвол судьбы.

– Почему же бросать? – возразила Эннис. – Мы оставили его в восьми милях от Бата, а не в центре пустыни. Даже если он не сможет нанять какой-нибудь экипаж, ничего страшного – это расстояние можно легко пройти пешком.

– Нет, – вздохнула Люсилла. – Он считает это ниже своего достоинства. Я, честно говоря, уверена, что все это вздор, но вот он так не считает. Я очень привязана к нему, мэм, потому что я знаю его всю свою жизнь, но я не могу отрицать, что ему, к сожалению, не хватает… смелости! По правде говоря, он просто трусишка, мэм!

– Вы к нему слишком суровы! – возразила мисс Уичвуд, провожая Люсиллу в гостиную. – Помочь вам совершить задуманное – это поступок смелого человека, и вы должны со мной согласиться.

Люсилла нахмурилась, обдумывая услышанное, а затем попыталась, хотя и не очень успешно, объяснить обстоятельства, которые привели мистера Элмора к этому, наверное, единственному приключению в его безупречной жизни.

– Он не сделал бы этого, если бы не был уверен, что лорд Айверли одобрит его поступок, – сказала она. – Хотя я уверена, что лорд Айверли наверняка обвинит его в том, что он меня не остановил. Но будет очень несправедливо ругать бедного Найниэна! Как он может ожидать от Найниэна решительных поступков, если всегда воспитывал его как образец послушания! Найниэн всегда поступает так, как требует лорд Айверли. Даже когда делает мне предложение, чего ему совершенно не хочется! Я лично не верю, что лорд Айверли умрет от сердечного приступа, если Найниэн не подчинится ему в чем-то, но леди Айверли поддерживает у Найниэна уверенность, что его священным долгом является ни в коем случае не волновать отца. И я могу сказать о Найниэне вот что: у него очень доброе сердце, и, кроме того, он очень любит лорда Айверли и прекрасно понимает, что такое сыновний долг. Уверена, он готов сделать все возможное, лишь бы не свести своего отца в могилу!

Мисс Уичвуд удивленно спросила:

– Разве лорд Айверли… я так поняла, что он – отец Найниэна… очень старый человек?

– О, вовсе нет! – ответила Люсилла. – Моему отцу сейчас было бы столько же лет, сколько лорду Айверли. Папа погиб, когда мне было всего семь лет. Его убили при Корунне, и лорд Айверли – только тогда он был не лордом Айверли, а мистером Уильямом Элмором, ведь старый лорд был еще жив… но сейчас речь не о том, – привез клинок моего отца, его часы, дневник, последнее письмо, адресованное моей матери. Говорят, что он так и не смог оправиться после смерти моего отца. Они были очень близкими друзьями, понимаете? Еще с того времени, когда учились в Хэрроу, а потом они поступили в один полк и никогда не расставались до самой папиной смерти! Я прекрасно понимаю, что это очень трогательная история, потому что я вовсе не бессердечная, что бы ни говорила моя тетушка Клара! Но я не понимаю, почему мы с Найниэном должны обвенчаться только из-за того, что наши отцы когда-то давно приняли идиотское решение поженить нас!