Джорджетт Хейер - Достойная леди

– Нет, конечно же нет! – воскликнула мисс Уичвуд. – Я в состоянии справиться с Джоффри самостоятельно. Ага, вот и дети! Сделайте одолжение, мистер Карлтонн, давайте догоним их! Я уже несколько недель мечтаю о хорошем галопе!

– Хорошо, но будьте осторожны, здесь есть кроличьи норы.

– Ха! – воскликнула она через плечо, и ее кобыла ускорила бег, переходя на галоп.

Мисс Уичвуд сначала скакала впереди, но вскоре Оливер дог-нал ее, и они подошли к финишным столбам ноздря в ноздрю. Люсилла приветствовала их аплодисментами, а Найниэн шутливым упреком, что они подали Люсилле плохой пример.

– Может быть, вы хотели сказать, хороший пример? – переспросил мистер Карлтонн.

– Нет, сэр, не хотел. Как же я теперь смогу запретить Люсилле скакать сломя голову, когда она увидела, что мисс Уичвуд делает это?

– Будто ты мог когда-то запретить мне скакать галопом! – презрительно заявила Люсилла. – Ты не смог даже меня догнать!

– Неужели? Да если бы подо мной был мой Синий Дьявол!..

– Твой Синий Дьявол не идет ни в какое сравнение с моей Милой Леди! О, сэр, я решила именно так назвать свою лошадь! Сначала я хотела назвать ее Выбор Карлтонна, но Найниэн сказал, что вам вряд ли это понравится!

– Тогда я весьма ему обязан! Мне действительно это не понравилось бы!

– Но я хотела тем самым сделать вам комплимент! – заметила Люсилла слегка опечаленно.

– Бой мой! – воскликнул дядя.

Найниэн хмыкнул:

– Я говорил тебе! Милая Леди мне тоже не очень нравится – слишком слащавое имя для лошади! Но по крайней мере, это лучше!

– Ну что, мы поедем осматривать саксонскую крепость или вы предпочитаете стоять и непрерывно пикироваться друг с другом? – вмешалась в их беседу мисс Уичвуд.

Враждующие стороны поспешно попросили прощения, и экспедиция двинулась дальше.

Уже перевалило за полдень, когда мисс Уичвуд, войдя в свой дом, увидела в холле приметы, явно свидетельствующие о том, что ее незваные гости прибыли и сейчас пьют чай с дороги в столовой. Джеймс вместе с горничной тащили по лестнице огромный сундук, посыльный набирал в холле полные руки саквояжей и пакетов, горничная леди Уичвуд сердито ему что-то выговаривала и при этом не забывала напоминать Джеймсу, что с сундуком надо обращаться поосторожнее и ни в коем случае нельзя его уронить; а Лимбери как раз в этот момент вышел с подносом в руках из столовой. Он выглядел слегка смущенным, и не без оснований, потому что весь холл был уставлен чемоданами, саквояжами и шляпными коробками, между которыми ему приходилось лавировать. При виде хозяйки он смутился еще сильнее и принялся просить у нее прощения за беспорядок.

– Экипаж, в котором находился багаж, мэм, прибыл четверть часа назад, и поскольку няне что-то срочно понадобилось в одном из сундуков и она настаивала, чтобы немедленно найти нужную вещь неизвестно где, а вещь находилась в одном из чемоданов, мэм, то посудите сами…

Горничная подхватила объяснения дворецкого, сделав книксен и выразив свое искреннее сожаление, что мисс застала дом в таком беспорядке, чего, конечно, не случилось бы, если бы второй кучер так не отстал по дороге и если бы няня не оказалась настолько глупой, что не помнила где что лежит.

– Что ж, ничего не поделаешь, – ответила мисс Уичвуд. – Лорд и леди Уичвуд сейчас в столовой, Лимбери?

Люсилла, которая округлившимися от изумления глазами рассматривала загроможденный багажом холл, прошептала:

– Боже мой, мэм! Какое огромное количество багажа для нескольких дней! Можно подумать, что они собираются провести у вас несколько месяцев!

– Возможно, так оно и есть, – ответила мисс Уичвуд с горечью в голосе. – Беги наверх и переоденься, дорогая! Я полагаю, что ты должна прежде всего поздороваться с моей невесткой.

– Я сейчас принесу вам горячего чая, мисс Эннис. Может быть, хотите печеное яйцо или тарелку супа? – подал голос Лимбери.

– Нет, ничего не надо, спасибо. Я не голодна!

Лимбери поклонился, поставил поднос на один из сундуков и открыл дверь перед мисс Уичвуд, пропуская ее в столовую.

Брат, его жена и мисс Фарлоу сидели за столом, но они поднялись, когда она вошла, и Ама-бел, подбежав к ней, рухнула в ее объятия и тихо произнесла:

– О, Эннис, дорогая, как я рада наконец видеть тебя! Как ты добра ко мне! Ты не можешь себе представить, как сильно я хотела, чтобы ты была рядом со мной в это тяжелое для меня время! Не могу описать тебе, через что мне пришлось пройти! А теперь я снова могу чувствовать себя спокойно!

– Конечно можешь! – сказала Эннис, обнимая ее в ответ, а затем подтолкнула ее обратно к стулу, на котором сидела невестка. – Садись и расскажи мне, как Том!

Леди Уичвуд вздрогнула.

– О, мой бедный, дорогой сыночек! Он так храбро перенес все это, хотя он почти всю ночь проплакал от боли! Ничего не помогало, пока я не отважилась дать ему несколько капель опия, от чего он сразу же уснул, но, к сожалению, ненадолго, а больше я давать ему боялась, потому что я уверена, что поить детей опием весьма неразумно. А сегодня утром боль его усилилась настолько, что если бы сундуки уже не были упакованы, а лошади запряжены, то, я думаю, я пошла бы против желания Джорджа и все-таки отвезла бедного малыша к Меллингу!

Мисс Уичвуд бросила насмешливый взгляд на брата. Он был явно смущен, но храбро выдержал ее взгляд и сказал жене с укоризной:

– Не забывай, любовь моя, что это именно ты настояла на том, чтобы отвезти Тома к Уэсткотту!

– О, я уверена, что вы были правы, дорогая леди Уичвуд! – воскликнула мисс Фарлоу, и впервые в жизни ее вмешательство в разговор было воспринято всеми с облегчением. – Мой дорогой отец всегда говорил, что в таких случаях экономия на врачах оборачивается своей противоположностью! Я уверена, что этот Меллинг, о котором вы говорите, наверняка испортил бы все, но Уэсткотт, как только ему удалось уговорить Тома открыть рот, выдернул этот злосчастный зуб в мгновение ока!

– Что ж, это во всяком случае хорошая новость! – сказала мисс Уичвуд. – Я так понимаю, что сейчас у него ничего не болит, потому что я, войдя в дом, никаких криков не услышала.

– Он уснул, – сказала леди Уичвуд, понизив голос, словно боялась разбудить сына, который спал в своей кроватке тремя этажами выше. Затем она взглянула со слабой улыбкой на мисс Фарлоу и произнесла: – Кузина Мария пела ему колыбельные, пока он не задремал. Не знаю даже как отблагодарить ее за все, что она сделала для нас сегодня утром! Она даже пошла с нами к Уэсткотту и чрезвычайно поддержала меня в этом испытании. У нее даже хватило сил на то, чтобы держать руки Тома в роковой момент, чего я совершенно не могла заставить себя сделать!

– Но где же в роковой момент был Джоффри? – спросила Эннис с недоумением.

Леди Уичвуд принялась объяснить, что Джоффри, увы, не мог пойти с ними к дантисту, потому что у него была деловая встреча в городе, но тут в разговор вмешался Джоффри, хорошо понимая, что его любимую сестру не обведешь вокруг пальца.

– Эннис не проведешь, моя дорогая! – сказал он, смеясь. – Она слишком умна! Что ж, ты права, Эннис, и я признаюсь, что просто отказался туда идти, когда увидел, до какого состояния довел себя Том и как он брыкается и кричит, что не даст вырвать себе зуб. Что я мог сделать в такой ситуации?

– Выпороть! – ответила Эннис.

Он усмехнулся и признал, что у него и самого было сильнейшее желание так поступить, но Амабел, которую ужаснула сама мысль об этом, тут же запротестовала, а мисс Фарлоу заявила, что он конечно же шутит и что это было бы верхом жестокости – выпороть бедного маленького Тома, когда он просто был вне себя от боли.

После этого Эннис встала, сказав, что ей нужно переодеться, и посоветовала Амабел прилечь на часок-другой, чтобы прийти в себя после стольких бессонных ночей. Выходя из комнаты, она услышала, как мисс Фарлоу, горячо поддерживая это предложение, заверяла дорогую леди Уичвуд, что ей не стоит теперь беспокоиться о бедном маленьком Томе, и сообщила, что грелку ей в постель уже положили.

– Я велела сделать это еще перед тем, как мы отправились к Уэсткотту, зная, что вы будете совершенно измучены после всех тех испытаний, через которые вам пришлось пройти! – сообщила верная Мария.

Сэр Джоффри, который вышел из комнаты вслед за сестрой, догнал ее у лестницы.

– Подожди минутку, Эннис! – сказал он. – Я хочу кое о чем с тобой посоветоваться! Эти новые парные бани, о которых я так много слышал: ты согласна со мной, что они могут принести большую пользу Амабел? Меня беспокоит состояние ее здоровья – и беспокоит очень сильно! Она настаивает на том, что с ней все в порядке, но ты уже, наверное, заметила, как она осунулась! Я думаю, что она так и не оправилась полностью после родов, а тут еще этот абсцесс у Тома! Ты сделаешь мне большое одолжение, если уговоришь ее принять курс этих бань, которые, как мне говорили, творят в подобных случаях чудеса.

Она посмотрела на него долгим взглядом, и в ее глазах засветилась встревожившая его улыбка. Он совсем было растерялся, но она сказала только:

– Мне жаль, что это вызывает у тебя такое беспокойство. Она конечно же устала и выглядит взвинченной, но этого следовало ожидать после стольких бессонных ночей, не так ли? Когда я была у вас, она показалась мне совершенно здоровой!

– Ах, но ведь она никогда не жалуется на плохое самочувствие, и, позволю себе заметить, скорее улеглась бы в могилу, чем призналась в своем нездоровье в то время, когда ты гостила у нас!

– Не сомневаюсь в этом, – ответила мисс Уичвуд. – Я слышала, конечно, об этих новых банях на Эбби-стрит, но я ничего о них не знаю, если не считать того, что ими управляет доктор Уилкинсон. И я никак не могу предположить, дорогой братец, что Амабел поддастся на мои уговоры, если даже ты не смог убедить ее принять курс этих бань.

– О, я думаю, что это вполне вероятно! – ответил он. – Она очень высоко ценит твое мнение, поверь мне! Ты имеешь на нее большое влияние.