— Так ведь именно Вайолет украла его у тебя! Салли подбил ее на это дело. Он ее подкупил, дарил ей всякие безделушки, возможно, соблазнил ее. Для него все это было частью задуманного розыгрыша, чтобы доставить тебе неприятности. Таким образом он пытался отомстить мне.

Подойдя поближе, Себастьян заговорил тихим голосом:

— Его план отлично сработал. Даже лучше, чем сам Салли мог бы предположить. Сегодня, когда я не смог тебе помочь, не сумел заставить их прислушаться, мне хотелось сокрушить все вокруг, убить кого-нибудь. Никогда в жизни у меня не было такого острого чувства опасности… просто гибели. Как будто моя жизнь висела на волоске.

О, как он был неотразим со своей полуулыбкой, с нежностью и упорством в сине-зеленых глазах!

— Как только ты появился, я поняла, что сумею это выдержать, — сама себе поражаясь, призналась Рэйчел. — Я поняла, что даже если ты не сможешь меня спасти, все равно в конце концов все будет хорошо. Ты не представляешь, что это за чувство. Спасибо тебе.

— По правде говоря, я жду от тебя вовсе не благодарности.

Она опустила голову.

— Извини.

— Я попросил Кристи сделать оглашение в это воскресенье, — внезапно сообщил Себастьян. — Мы можем пожениться через три недели.

— Что ты наделал? — ахнула Рэйчел. Ее сердце болезненно сжалось, а потом неистово забилось. — Себастьян, ты совершил ошибку!

— Ты это и раньше уже говорила. Объясни наконец, что ты имеешь в виду.

— Я… я бы хотела объясниться где-нибудь в другом месте, а не в этой спальне.

— Почему? Ты себе не доверяешь?

— Почему я не должна…

Она все никак не могла привыкнуть, что Себастьян подшучивает над ней; ей нравились его розыгрыши, однако большая часть его шуток доходила до нее лишь после того, как он сам начинал смеяться. О, как он опасен! Он знал сотню способов проделать брешь в самых твердых ее убеждениях. Рэйчел собралась с силами для борьбы.

Себастьян открыл военные действия, обхватив ее лицо ладонями и крепко удерживая ее в нежной ловушке своих пальцев. Его взгляд волновал больше, чем ласка, а задорная улыбка заставила Рэйчел невольно улыбнуться в ответ.

— Я мог бы привязать тебя к кровати, — прошептал он так тихо, что она не сразу расслышала.

Рэйчел опять ахнула, а Себастьян немедленно воспользовался ситуацией, чтобы сорвать поцелуй с ее губ. Его руки по-прежнему держали ее лицо в сладчайшем плену. Рэйчел прижала руку к его груди и ощутила сильное, ровное биение сердца.

— Ты можешь меня поцеловать, — прошептала она, касаясь его губ. — Можешь целовать меня сколько угодно, но от этого ничего не изменится. Говорю тебе…

Одна из его рук скользнула к ее шее. Рэйчел остановила это коварное движение вниз, схватив его за запястье.

— Себастьян…

— Да?

— Речь ведь не идет о твоем умении меня соблазнять! Я никогда не подвергала его сомнению.

— Верно, — с улыбкой согласился он.

— И сейчас тоже разговор не об этом. Мне казалось, мы говорили о браке,

Себастьян прижался лбом к ее лбу.

— Именно это я и хотел бы обсудить. До сих пор мне это не слишком хорошо удавалось. Позволь мне попробовать еще разок. Ты выйдешь за меня замуж? Я люблю тебя всей душой. Ты будешь со мной счастлива, потому что я приложу все усилия, чтобы сделать тебя счастливой.

Рэйчел отодвинулась от него, не зная, плакать ей или смеяться.

— Мне кажется, ты самый самонадеянный человек на всем белом свете.

— Ну что ж ты хочешь, я теперь граф, — небрежно сообщил он.

— Вот именно! Я об этом и говорю. Ты не должен думать, что слова, сказанные тобой сегодня в суде, поспешные и, несомненно, продиктованные добротой и… чувством долга, налагают на тебя какие-то обязательства.

Это предположение его позабавило.

— Никогда прежде меня не обвиняли в доброте и не приписывали мне чувство долга. Вынужден признать себя невиновным.

Себастьян медленно провел пальцами по ее руке от плеча к запястью.

— Я человек эгоистичный, Рэйчел. Я хочу, чтоб ты стала моей женой, потому что люблю тебя. А ты приписываешь мне свои собственные бескорыстные побуждения. Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но ты заблуждаешься.

Ее щеки вспыхнули. Она повернулась к нему спиной.

— Ты меня не любишь.

— Извини, но мне-то лучше знать.

— Вовсе нет. Ты объявил о нашей скорой свадьбе в присутствии свидетелей, потому что думал, что сможешь меня защитить. Всем было очевидно, что это просто минутный порыв. При других обстоятельствах ты бы этого не сделал. Ты станешь это отрицать?

— Разумеется.

Рэйчел удивленно обернулась к нему.

— Неужели? Но ты не можешь отрицать, что неделю назад, когда Кристи Моррелл высказал такое предположение, ты рассмеялся ему в лицо!

Тут слезы навернулись ей на глаза, и она почувствовала себя чрезвычайно глупо. Себастьян взял ее за руку. Рэйчел попыталась высвободиться, но он удержал ее и заставил посмотреть себе в лицо.

— Рэйчел, ну прошу тебя, не надо. Любимая, если бы я мог вернуть назад одну-единственную ошибку за всю свою жалкую, беспутную…

Рэйчел вырвалась из его рук и гневно выпрямилась. Страдальческое выражение на лице Себастьяна показалось ей похожим на жалость, а этого она стерпеть не могла.

— Прошу тебя, не делай этого, — властно отчеканила она. — Мне не требуется твое сочувствие, и я не нуждаюсь в извинениях. Сама не знаю, зачем я опять завела разговор об этом нелепом эпизоде. Извини. Все в прошлом. Я о нем больше не вспоминаю.

Не успел Себастьян ее перебить и обвинить в том, что она говорит неправду, как Рэйчел торопливо продолжала:

— Я освобождаю тебя от данного слова здесь и сейчас. Чтобы спасти твое честное имя, мы скажем, что ты исполнил свой долг и сделал мне предложение, а я его отвергла. Пусть люди назовут меня дурой, но я с легкостью это переживу. Еще совсем недавно мне приходилось слышать в свой адрес и не такое.

Ей понравились собственные слова: ей показалось, что они были произнесены с достоинством. Увы, на Себастьяна они не произвели никакого впечатления.

— Понятно, — сказал он, кивая и легкомысленно улыбаясь. — А что же ты собираешься делать дальше? Как ты намерена жить?

— Я буду работать.

— Экономкой? Опыт у тебя есть. А может, гувернанткой?

— Да, возможно. К тому же я умею вести счета.

— Какая заманчивая перспектива! — Его улыбка, по мере того как он продолжал говорить, становилась все более мрачной. — Ты прошла через ад, ты провела в нем десять лет! И все только ради того, чтобы вести чье-то домашнее хозяйство, содержать в порядке чужие счета или утирать сопливые носы чьих-то чужих ребятишек. Блестящая карьера, Рэйчел, ничего не скажешь. Куда более увлекательная, чем стать графиней и растить собственных детей вместе с человеком, которого ты любишь.

Он подошел ближе, заставив ее отступить к окну.

— Ну давай, скажи, что это неправда. Скажи, что ты меня не любишь. Ну скажи, скажи, — наседал Себастьян.

— Я не могу, — с трудом проговорила Рэйчел.

— Конечно, не можешь! Почему же тебе так трудно поверить, что я люблю тебя?

— Ты не любил меня раньше! А теперь вдруг полюбил? С какой стати?

— Это что — закон природы? Я непременно должен был любить тебя раньше? Кстати, когда именно «раньше»? Когда в первый раз тебя увидел? Только так и не иначе? С первого взгляда или никогда?

— Вовсе нет. Ты прекрасно знаешь, что я…

— Ну так вот, я любил тебя уже тогда.

Рэйчел рассмеялась ему в лицо.

— О, Себастьян…

— Ты мне не веришь?

— Конечно, нет! Ты думал только об одном: как бы затащить меня в постель!

Себастьян открыл было рот, чтобы все отрицать, но, так ничего и не придумав, в конце концов просто пожал плечами.

— Пусть так, но в очень скором времени… — Его прервал стук в дверь. Это была горничная, нагруженная обещанным Энни подносом. Девушка поставила его на столик у кровати. Себастьян поблагодарил ее, она сделала книксен и ушла.

— Слава тебе Господи, это не чай! Это вино. И примерно дюжина бутербродов. Смотри-ка — пирог с грибной начинкой! И целая тарелка брусники, и молочник со сливками. Пир горой!

Он наполнил бокал вином из графина и протянул ей. Рэйчел взяла бокал, но, когда Себастьян вернулся к столику, чтобы наполнить второй для себя, поставила его на письменный стол, так и не пригубив.

Себастьян сел в ногах кровати и прислонился спиной к резному столбику. Рэйчел чувствовала себя сплошным комком нервов, он же вел себя совершенно непринужденно. Она знала, что это всего лишь маска, по крайней мере, отчасти. Но, как ни обидно, надо было признать, что он и вправду походил на настоящего лорда: графская мантия сидела на нем так, словно он в ней родился, черт бы его побрал.

— Я тебе расскажу, когда я впервые начал влюбляться в тебя по-настоящему, — неторопливо начал Себастьян, потягивая вино.

— В этом нет необходимости.

— Это началось еще во время наших утренних встреч. На самых первых порах, когда мне нравилось тебя мучить. Я доводил тебя до крайности, все хотел проверить, как далеко мне удастся зайти, прежде чем ты окажешь сопротивление…

Можно сказать, я хотел измерить глубину твоего терпения. В тот день ты была в коричневом платье, а я так привык к черному, что оно показалось мне ослепительно ярким. Ты стояла перед моим столом, такая тихая и скромная, и что-то говорила, о прочистке дымоходов или еще о какой-то чепухе в том же духе. К тому времени ты уже стала для меня чем-то вроде навязчивой идеи. Я постоянно искал встречи с тобой. Помню, как я полагал, что на ощупь твоя кожа окажется бархати стой, как замша. Я был очарован твоими руками, твоим строгим и чувственным ртом.

Рэйчел передумала и небрежным жестом потянулась за своим бокалом, оставленным на письменном столе. Пальцы у нее были не совсем тверды, поэтому ей пришлось ухватиться за ножку бокала обеими руками, чтобы поднести его к губам, не расплескав. Вино оказалось сладким и бодрящим. Она оставила бокал в руках, задумчиво глядя в его гранатовую глубину и притворяясь рассеянной.