Мара Уайт - Доставка

Лекс и Мо поддерживали отношения, не смотря на то, что я заставила себя покинуть сцену. Каким-то образом он проникся к странному поведению моего брата – например, к необъяснимой радости за наблюдением приезжающих и уезжающих на автостанцию в три часа утра. Мози считал, что Лекс причудливый и преданный, и он понимал его доброе сердце. Вполне возможно он был единственным человеком на земле, который потратил время, чтобы выяснить и понять это. Единственный человек кроме меня и моих родителей.

У Алексея был  Skype и они часто общались. Мози посылал ему картины, которые до сих пор висят в его квартире. Лекс даже приезжал в гости в Лос Анжелес. Он остановился у меня, и как-то раз обедал с Мози, но я отказалась от приглашения.

Не смотря на то, что мы выросли в Детройде, мы никогда особо не вписывались. Мы не были единственными иммигрантами в школе, даже не были единственными русскими, так что, это не спасало нас. У нас было достаточно денег, чтобы носить модную одежду, кататься на велосипедах и иметь различные игрушки, но, несмотря на нашу полную ассимиляцию, Алексей был твердолобым чудиком, а я застенчивой девочкой.

Думаю, не помогало и то, что моя мать все время выходя из дома покрывала голову шарфом и орала на нас по-русски. То, что она кормила нас едой, которой ее кормили в детстве, на ланч у нас никогда не было Oreos или PB&J (популярные печенья и чипсы). Мы ели еду импортируемую The New York International, местным русским продовольственным магазином ─ еда, которая приводила в ужас других детей. Или то, что мои бабушка и дедушка часто забирали нас из школы выглядя так, словно только что прибыли из пост-сталинской коммунистической России.

Смешнее всего для меня было то, как Мози, мексиканскому парнишке из Калифорнийской колонии для несовершеннолетних, удалось так идеально вписаться в мою теперь уже бездомную и неблагополучную семью. Когда он внезапно появился полный решимости помочь мне, он действительно помог мне понять, что мнимая  черная полоса на самом деле могла полностью измениться. Только потому, что такого не происходило раньше, не означало, что мы должны навсегда отстраниться от всех. Близкое окружение естественное объединение людей и может быть создано незнакомцами. Близкое окружение  может быть создано исходя из обстоятельств, именно так произошло и с Мози, мы все стали родственными душами. Он был одним из нас. Он был частью семьи. 

Думаю, настоящая причина, почему я всегда была так увлечена социальной работой, заключалась в том, что я чувствовала связь с каждой бедной душой, которую когда-либо выставляли аутсайдером. Трудности бывают разных форм и размеров, но неадекватность заставляет считать их одинаковыми. Как горький сироп, который вызывает у вас рвоту при глотании (особенно в раннем возрасте). Зачастую я чувствую себя «достаточно хорошо» в окружении людей, признанных «не достаточно хорошими» другими. Потому что вероятно нет ничего хуже того чувства, когда вы не соответствуете чему-либо ─ когда вы не достаточно хороши чтобы тусить со всеми остальными, с теми кто с удовольствием тусят с такими, как они.

Когда Мози вошел в мою жизнь, он понял меня. Затем он вошел в мою семейную трагедию и стал одним из нас. Не было никаких специальных действий и стараний, все было мгновенно и естественно. С тех пор такого не происходило и навряд ли когда-нибудь произойдет. Это был шанс, который дается раз в жизни и я по-королевски все испортила. 

Часто ли я о нем думаю? Ну, «постоянно» может считаться как часто? Хочу, чтобы вы знали, я не сумасшедшая и не одержимая. Но никто и никогда не вел себя так, как он. Ради меня Мози пошел на крайности, это было дерзко, это было нагло, это было почти демонстративно ─ то, как он вошел в мою жизнь. Мне не нравилось, что он действовал без моего согласия, но я обожала то, что он инстинктивно знал то, как я нуждалась в нем. 

Уверенна, вам интересно, что же произошло и думаю, я должна рассказать вам. Мози женился на девушке из Эквадора и у них родился мальчик по имени Игорь.

Что?

Это не то чего вы ожидали?

Знаю. Это не мексиканское имя и даже не традиционное испанское. Вообще-то это русское имя!

Ой, подождите. Вас удивило не это?

Ах, то, что он женился на ком-то другом! Правильно. Именно это.

Почему это должно было вас удивить? Потому что история должна была стать историей любви?

Ну, так и есть. Я, в конце концов, влюбилась. Ну, вроде того.

Его звали Дэйл и он был из Аннаполиса. Он вырос в семье военных, но он, так же как и я боролся за социальную справедливость и стал режиссером документальных фильмов. После того как закрыли Pathways, я стала работать у него. Я была главным поставщиком, занималась обеспечением питания, макияжем и редактированием. Я также выполняла несложную операторскую работу, писала диалоги и иногда подрабатывала на стороне, когда у Дейла были проблемы с финансированием. Мы жили вместе в квартире рядом с набережной Венис, у нас был кот по кличке Китти и три разных вида горчицы в холодильнике для любого случая. Достаточно хорошая жизнь, вы так не думаете?

Конечно, так и было. И я могу рассказать вам об этом, потому что пишу это у себя на кухне.

Дейл и я решили никогда не вступать в брак, потому что лучше мы будет тратить деньги на то, что по-настоящему важно для нас. Нам нравиться вместе смотреть зарубежные фильмы, тереться ногами и есть еду на вынос. Не то чтобы мы не трахались, потому что иногда и такое бывает. Но Дейл и я, как брат и сестра, которые дерутся за место для ног и раздельно ведут свои финансы. Я больше не пью по пятницам и перестала злоупотреблять случайными половыми членами. Мы больше команда, чем пара. Мы лучше как партнеры, а не любовники.

Ну, если уж Мози женился, сделал ли он это по любви? И если я с Дейлом,  то чем закончится эта история?

Позвольте мне заверить вас, когда Мози ушел из Pathways, это был не последний раз, когда мы с ним виделись.

И чтобы ответить на ваш вопрос ─ история направляется на юг. Она направляется по дороге в Мексику.

В шесть часов утра звонит телефон. Так получилось, что я уже проснулась и упаковываю напитки, потому что у Дейла сегодня съемки в восточном Лос-Анжелесе. Я готовлю ланч для него и всей съемочной группы, которая состоит из Дейла, стажера и его приятеля из школы кино, Джима. Они снимают часть о временных рабочих, и им пришлось начать съемку до восхода солнца, так как именно в это время приезжают рабочие, чтобы занять места и получить распределение.

Я кладу сыр и салями на хлеб для тостов и смотрю на входящий номер, может, это они что-то забыли и теперь звонят мне. Я не узнаю номер и позволяю звонку переключиться  на автоответчик, продолжая готовить восемь стоящих передо мной бутербродов.

Сперва я не узнаю голос на автоответчике.

Почему я лгу?

Забудьте.

Я моментально узнаю его. Но прошло так много времени с тех пор, как я слышала его,  и мне трудно поверить, что он действительно звонит мне.

─ Лана? ─ говорит он и мое сердце делает сальто. ─ Это Мойзес де ла Круз. ─ И мое сердце делает сальто назад. ─ Возможно, ты не помнишь меня. ─ Теперь мое сердце может получить золото по многоборью. ─ Надеюсь, что помнишь. Ну, я хотел узнать, не могла бы ты мне помочь?

Он говорит что-то еще, или, во всяком случае, я думаю что это так. Затем он диктует свой номер. Нож от горчицы падает на пол, забрызгивая меня желтым цветом. Я окаменела, превратилась в живую статую, глупо онемевшую на кухне. Думаю о том, что должна подбежать, схватить телефон и не упускать этот шанс. Но я не могу вспомнить, где лежит телефон, не говоря уже о том, как двигать ногами и дышать. Я стою здесь ошеломленная потому что, что-то внутри меня говорит: Лана, это та часть, где начинается твоя настоящая прекрасная жизнь.  

Как видно, Мози Круз сам загнал себя в угол установленных границ. Получается, что у него никогда не было времени привести в порядок свои документы, а теперь столько лет спустя это создает ему проблемы. И если он звонит мне, это означает что ему больше некому позвонить. Это означает, что он один.

Я везу бутерброды в восточный Лос-Анжелес, и когда приезжаю на съемочную площадку, говорю Дейлу, что не могу с ним сегодня работать, потому что мне необходимо найти способ вытащить задержанного из временного места задержания. Я говорю ему, что Мози мой старый клиент и близкий друг Алексея. Дейл машет мне рукой на прощанье, жуя бутерброд, и рассыпав картофельные чипсы на колени покрытые салфеткой. 

На обратном пути в Венис, пока стою в пробке, я просматриваю в Гугле тарифы на консалтинговые услуги различных адвокатов по вопросам иммиграции. В какой-то момент, когда во мне включается режим социального работника, я понимаю, что Мози, скорее всего, обратился ко мне из-за моих профессиональных навыков в этой области, а не из-за желания увидится со мной, как я изначально предположила. Вероятнее всего он счастлив в браке и звонит мне, только чтобы посоветоваться о том, как обойти систему. Осознание этого факта бьет по мне больно, как удар животом об воду и я чувствую себя хищницей. 

Моя задача помочь парню, а не предаваться романтическим фантазиям. У меня отвращение к самой себе за то, что я такая  взбалмошная и чересчур раздуваю наши взаимоотношения до тех пор, пока они не приобретают какое то мифическое значение в моей голове. Мози и я никогда не были несчастными любовниками. Ну и что если он спал в моей постели? В подвале было холодно, а мы все ищем теплое местечко ─ даже дикие животные. История Мози и Ланы ─ это не история любви. Это отношения, заключающиеся в помощи, профессиональном обмене, говорю я себе, когда нажимаю на газ и наконец-то выезжаю на скоростное шоссе.