Хотя, стоит отдать ему должное - во власть особо не лезет, даже, насколько она помнила, ни в какие политические организации не вступал. Несознательный какой...

Но за обращение с пленными, которым тут присваивалось звание почетных гостей, Алена его точно зауважала. Хотя и не переставала злиться, причем, все сильнее с каждым днем. И ещё эта гадская привычка все эмоции под контролем держать, провоцировать, а потом выжидать, наблюдая за реакцией. Все змеиные повадки налицо. Но показывать своего настроения нельзя, мало ли что ему ещё в голову взбредет...

Навернув несколько кругов по внутреннему двору, площадь которого была не намного меньше полноценного футбольного поля, и попинав попавшиеся под ноги камешки, Алена вдруг поняла, что может сделать для разруливания этой ситуации. Конечно, со стороны это выглядит не просто не очень красиво по отношению к собственной семье, а почти предательством, только её общественное мнение не волновало, хватит с неё собственного, ну, и ещё пары-тройки, из тех, кем девушка восхищалась и старалась "держать спинку". Конечно, сам план нуждается в глобальном обдумывании и доработке, но это уже сущие мелочи...



Дослушав исповедь Алины, Женька только головой покачал, удивляясь тому, что у одних и тех же людей могут рождаться настолько разные дети. Запала у них не хватило на мозги для третьего ребенка, что ли? Но больше всего он поражался дебилизму ситуации, в которой оказалась эта девица. Ведь давно не ребенок, они с его Инкой одногодки, а, по более осмысленному и вдумчивому рассуждению, ума у Алины на уровне прудовой улитки. Зато гонору и претензий хватит на десятерых. Ещё бы какое-нибудь для этого основание, кроме смазливой рожицы и сомнительного счастья родиться в богатой семье...

- Понятно.

- Я теперь не знаю, что делать... - девушка окончательно измяла и досопливила его платок и теперь, закончив рыдать, только периодически икала.

- А ты уже все сделала, осталось последствия расхлебывать, - Власов не стал настаивать на возвращении платка и поднялся, собираясь уходить. - На месте твоего жениха, если, конечно, он у тебя ещё есть, увез бы куда-нибудь в глухую деревню, где не то, что бутиков, клубов и сотовой связи нет - туалет на улице в конце огорода. И оставил бы там на полгодика. Если не совсем дура - выживешь. Ну, а если нет... Дедушка Дарвин свою теорию не просто так создавал.

Женька затянул ремень в джинсы, прихватил куртку и направился к выходу.

- Подождите, что вы имеете в виду - если у меня ещё есть жених?! - видимо, из его речи она уловила только то, что посчитала наиболее важным. А переход на уважительное обращение могла бы объяснить только торжественность момента. - Антон меня любит!

- Орден ему за это. Это значит, вместо того, чтобы завидовать сестре, мозгами бы поскрипела, почему он тебя постоянно с ней сравнивает. И не Алену бы за это ненавидела, а работала над собой. Потому что, несмотря на твои подозрения, она об этом вашем переходящем красном вымпеле победителя соцсоревнований по имени Антоша забыла уже давно. И вспоминать не собирается. А вот болезнь матери целиком на твоей совести, так что пора уже научиться отвечать за свою глупость, - Власов безразлично пожал плечами, понимая, что до неё не дошло. И дойдет ли вообще - большой вопрос. Но это не его проблемы, даст Бог, Герман эту малохольную с рук все-таки сбудет, а там пусть молодой супруг думает, что с ней делать. - Леш, нам пора.

Не став выслушивать "добрые" пожелания и напутствия, самым мягким из которых было нечто очаровательно-матерное про его сексуальные предпочтения, Женька покинул гостеприимную обитель и решил, что сделает все возможное и нет, но Лёнка сюда не попадет. Ни к чему ей все это видеть, ещё комплексы наживет. Хотя, как раз в здравомыслии любимой девушки он как раз и не сомневался. Ладно, разгребут все это дерьмо, потом вместе успокоительное будут пить. А ещё лучше - уедут вдвоем на пару недель куда-нибудь, где тихо, тепло и малолюдно. Тем более, что его скоро за такие вот исчезновения уволят нафиг. Странно, но эта мысль вызывала недовольство и некоторую злость, но он даже не дернулся в направлении аэропорта. Другую работу найти несложно, а вот Лёнка у него единственная и неповторимая. Подруга. Наверное.

Заехать переодеть испорченную футболку Власов не успел - позвонил "тесть".

- Я только что разговаривал с Алиной. Что ты там устроил? - Женьке на секунду даже показалось, что трубка изморозью покрылась. Ага, батюшка в своей излюбленной роли - снежный король в ледяном бешенстве.

- Показательные выездные выступления ансамбля Гестапо. Николай Петрович, мы сейчас едем к вам, на месте все и расскажу. Дочурка ваша жива и здорова, никто её и пальцем не тронул. Хотя выпороть бы и не помешало. Ей только на пользу...

- Я сам решу, кого и когда пороть. Дай телефон Алексею.

Власов, не особо переживая о несколько негативном окончании разговора, знаком показал водителю, чтобы тот притормозил и протянул сотовый, предварительно зажав пальцем динамик.

- Барин гневаться изволят.

Леша хмыкнул, взял у необычного пассажира мобильник, пару раз угукнул, один раз помычал, а потом, вернув Женьке собственность, сочувствующе посмотрел в зеркало заднего вида.

- Что, велел депортировать? Тогда притормози, я дальше сам.

- Нет, приказал быстро привезти и не дать никуда слинять, - внедорожник прибавил бы скорости, но непонятно откуда взявшаяся белым днем пробка не давала выполнить распоряжение дословно.

- Уууу... Чувствую, будут воспитывать, а потом распорядятся высечь на конюшне. Не боись, корнет, я все на себя возьму, - Женька, чей организм упорно намекал, что время близится к вечеру, хоть на часах всего-то начало четвертого, зевнул и сполз чуть ниже на сиденье. - Будь другом, когда окажемся минутах в десяти лёта, разбуди.

- Что, совсем не страшно? Зря, Герман мужик крутой.

- У меня начальник такой же, привычные мы, - Власов прикрыл глаза, но потом все-таки передумал дремать. - Ты давно на него работаешь?

- Лет пять.

- Значит, Алену и до этого знал... Расскажешь?

- Не-а. Это вы уедете, а мне тут дальше жить, - Алексей ругнулся на какую-то яркую козявку, умудрившуюся подрезать, несмотря на то, что ехали они в крайнем левом.

- Давай для начала перейдем на "ты", меня этот официоз на работе загреб. Я же не прошу рассказывать семейных тайн. Просто хочу знать, какая она была.

Водитель пару минут помолчал, делая вид, что полностью поглощен своей работой.

- Она замкнутой всегда была. И похожей на Алину Николаевну, - Леша невесело хмыкнул. - Только немного добрее. Но под отца прогибаться никогда не умела, поэтому всегда в контрах были.

- А Ирина Леонидовна? - Женьке даже спать расхотелось.

- Она хорошая, - вот теперь в голосе Алексея появилось искреннее восхищение. - Очень добрая, никогда ни на кого голос не повысит.

Власов тут же решил, что, в данном случае, это как раз минус. Потому что деток - и Алену в том числе - воспитывать нужно было строже. Тогда и младшая бы так не хамела, и старшая не тем путем бы не пошла...

- Я ещё не видел Илью. Что про него скажешь?

- Извините, заболтался, здесь движение напряженное, не хочу отвлекаться, - водитель сразу стал скуп на эмоции и преувеличенно сосредоточился на управлении авто. И сразу стало ясно, что никакие уговоры его не возьмут, это тебе не Алина - на испуг и слабо не поведется.

- Ладно, все равно узнаю. Спасибо.

Поняв, что общаться с ним больше не намерены, Власов снова мысленно прокрутил то, что услышал от младшенькой и чуток на голову скорбной. Помогать ей совершенно не хотелось - умудрилась в такое влезть, теперь пусть сама и выбирается. Но это может быть связано с Аленой, тогда придется ещё и в новую выгребную яму заглянуть. И не просто заглянуть, а нырнуть с головой. Возможно, что неоднократно...

И поесть бы не мешало заехать, а то так и оголодать недолго...

Но просить Лешу притормозить возле местного общепита Женька не стал. Это его, в принципе, не особо колышет мнение и желания Германа, а водитель - человек подневольный. Ему сказали, чтобы привез, обязан выполнить, парень, вроде, неплохой, не хотелось, чтобы ещё и ему ненароком прилетело.

Обратно добрались чуть быстрее - видимо, все-таки хоть кто-то в этом городе работал, ибо чем ещё, кроме безделья, можно объяснить такое засилье машин на улицах ясным белым днем, Власов не знал.

То ли с голодухи, то ли просто от общей шизофреничности ситуации, но в кабинет Николая Петровича он входил со сдерживаемой улыбкой. А все потому, что уже в приемной ему вспомнилась строчка из сказки, про "выходи на смертный бой, Чудище Поганое". Похоже, что эта легкая несерьезность на слегка бритом лице хозяина территории разозлила ещё больше.

- Это что ты устроил в моем доме? - вставать с кресла Герман не спешил, но ноздри раздул весьма недвусмысленно.

- Я могу вам все пересказать, без проблем, трындеть - моя профессиональная обязанность, - Женька, не дожидаясь приглашения, устроился напротив Николая Петровича и жизнерадостность все-таки убрал. Да и не весело совсем было. - Все равно дом нашпигован камерами, причем, даже не особо хорошо. Или это специально, чтобы у гостей не было соблазна тиснуть серебряную ложку? Вы можете просто посмотреть, и сами все увидите.

- А не слишком ли ты борзый? Приехать в мой город, пугать мою дочь, а потом ещё и хамить в лицо...

- А вы предпочитаете, чтобы я вел себя, как ваш сын? - если бы не нужно было надавить посильнее, Власов бы восхитился выдержкой Алениного отца. Нет, серьезно, он же специально момент выбирал, а у мужчины только чуть дрогнули плотно поджатые губы. И все. То есть - вообще. Никакой реакции. - И не нужно кивать на водителя, не верю, что в машине прослушки нет.