– Что это?! Я тебя спрашиваю!

Фотография была странной, больше похожей на фотомонтаж. Раскорячившаяся в немыслимой позе Вика вперед головой заползала в незнакомую красную машину.

– Ой, – тут же осенило ее, – это Паша!

– Да?! – она вздрогнула от этого дружного выкрика и попятилась, мельком подумав, что надо потренироваться залезать в машины более пристойным образом, чтобы не веселить окружающих.

– Слыхал, сынок, это Паша! – Голос Елены Николаевны источал яд. Казалось, еще немного, и она нанесет остолбеневшей Вике смертельный укус.

Дима молча прикрыл глаза и отвернулся.

Елена Николаевна приподнялась со стула, чтобы начать свою обличительную речь, но при первом же ее движении Вика стремглав вынеслась из квартиры и, перепрыгивая через две ступеньки, поскакала по лестнице.

– Это что, и есть твоя девушка? – горько поинтересовалась мама у обмякшего Димы. Не получив ответа, она заключила: – Я тебе говорила, что ты не умеешь выбирать женщин? И ты еще со мной спорил! Запомни: мать всегда права!

Эта маленькая победа слегка воодушевила ее, придав моральных сил для дальнейшей борьбы. Елена Николаевна любила такие моменты, когда ее правота подтверждалась фактами.

– А почему у нас двери нараспашку? – раздался из прихожей бодрый голос Павла Антоновича. – Хозяева, ау!

Он заглянул в кабинет и удивленно поднял брови:

– Чего двери-то не закрыли? О чем молчим?

Ответом ему была гробовая тишина, наполненная многозначительной тяжестью и грядущими неприятностями.

– Алле, что случилось, господа? По ком скорбим?

– По тебе, дорогой, – слово «дорогой» Елена Николаевна почти выплюнула, пробуравив супруга взглядом.

– И что со мной случилось? – криво улыбнулся Павел Антонович, судорожно прикидывая, про какой из его грешков прознала жена.

Дима не мог уйти, но и наблюдать эти разборки было невыносимо.

– А вот посмотри, какая прелесть? – максимально ровным голосом произнесла Елена Николаевна, кивнув на кучку бумаг на столе, увенчанную стопкой фотографий.

Павел Антонович скосил глаза и крякнул.

– Лен, ну хотелось мне красную машину. Да, не сказал тебе. Это что, преступление? Ты бы стала смеяться и говорить, что это цвет не мужской, или еще какие-нибудь аргументы приводить… Ты же любишь на мне потоптаться, в семье-то не без урода, а урод у нас завсегда один – я!

Во все времена лучшей защитой было нападение, поэтому он хотел напасть первым.

– Я же вообще у вас тут как тварь бессловесная: на совете директоров ты меня затыкаешь, в офисе прямо при сотрудниках на меня орешь… Да, а у меня, между прочим, была своя мечта, красная машина, и я не хотел слышать в свой адрес оскорбления, поэтому и не собирался сообщать тебе об этой покупке! Я тоже человек…

– А чья это задница торчит из твоей мечты? – довольно грубо перебила его жена.

– Где? А, эта…

Дима напрягся и стиснул зубы.

– Да девочку какую-то подвез!

– К твоему сведению, с этой девочкой я только что общалась, так что не пытайся выворачиваться, мы с Димой все знаем!

Павел Антонович побагровел, мучительно соображая, что именно успела наговорить им эта девчонка. Единственное, что он знал точно: надо стоять до последнего и ни в чем не признаваться, как партизан на допросе. Выжав из допрашиваемого всю информацию, его, как правило, выбрасывают.

– Что за бред! Я ее видел раз в жизни! Ты посмотри на нее, я же ее лет на тридцать старше, Лена! Что мне с ней делать?

– Судя по записям, ты нашел, чем ее заинтересовать! – она многозначительно пошлепала ладонью по пачке бумаг, горкой лежащих перед ней на столе.

– Какие еще записи? Это форменная ерунда, меня кто-то подставляет, а ты веришь!

– Отец, хватит! Это моя девушка! Понимаешь, моя! Я, может, жениться собирался! – Дима вскочил и забегал по комнате. – Зачем ты врешь, выворачиваешься? Зачем? На это все смотреть тошно!

– И ты туда же! – Павел Антонович даже вспотел от возмущения. – У меня с ней ничего не было, я ее просто подвез! Я ее пальцем не тронул! Ничего она не могла вам рассказать, потому что ничего не было! Не бы-ло! Вы параноики, оба, это у вас семейное, наверное! Я и эта девчонка! Надо же такое выдумать!

Он взбодрился, поняв, что оппоненты допустили ошибку и пошли по ложному пути. Про Марину они явно не знали, а то, что его сфотографировали с этой…

– Да, – его вдруг осенило. – Я с ней встречался, но совсем не для того, про что вы оба думаете!

Он победоносно взглянул на Елену Николаевну и перевел взгляд на сына.

– Я знал, что это твоя девушка. Да, я знал! Я хотел с ней познакомиться поближе, чтобы подготовить мать, потому что с ее подходом ты никогда не женишься, а девицы будут от тебя бегать, как от Синей Бороды! Или тебе нравится, что она спускает с лестницы твоих подруг? Тогда извини, не знал, мешать не буду!

– Судя по кассетам, ты решил досконально изучить ее внутренний мир и проверить будущую родственницу в деле! – с горьким сарказмом заключила Елена Николаевна. – То есть тебя не остановило…

– Бред! Я не знаю, что за кассеты тебе подсунули, но предположить, что я сплю с девушкой собственного сына – это… это… Вы меня оскорбляете своими дикими подозрениями! Просто немыслимо! Вот так всегда, хочешь как лучше, а этого никто не ценит, только пинки и унижения! Ну ничего, я привык, давайте, вытирайте об меня ноги! И тебе, сынок, спасибо!

Дима занервничал. То, что говорил отец, хоть и с большой натяжкой, но вполне походило на правду, тем более что он никак не мог поверить в то, что Вика способна на измену. Ему просто не хотелось в это верить, и он готов был прислушаться и к более фантастическим аргументам, лишь бы оправдать Вику. Елена Николаевна почувствовала, что сын колеблется, и поспешила перетянуть его на свою сторону:

– Конечно, ты сама невинность! А что, ваши с ней охи-вздохи на съемной квартире слушать не будем? Так сказать, аудио-порно, сплошной полет фантазии! Кстати, адрес проспект Металлистов, дом сорок шесть тебе ни о чем не говорит?

Павел Антонович вздрогнул: по этому адресу располагалось их с Мариной временное прибежище. Но свечку-то никто не держал… Пришло время нанести последний решающий удар. Павел Антонович сейчас боролся не только за свое доброе имя, но и за свое светлое и сытое будущее.

– Хорошо, если ты не постеснялась трясти грязным бельем перед нашим сыном и вынуждаешь меня самостоятельно выползать из вылитых на меня помоев, то наслаждайся! Это ты махнула на меня рукой и сбросила со счетов, а я еще достаточно молод, я хочу жить, как полноценный мужчина! Ты бросила меня на произвол судьбы, а я продолжал бороться! И я надеюсь, что моего сына минет моя участь, хотя нам не дано знать, что с нами сотворит судьба и какие пошлет испытания! Для тебя, Дима, импотенция – пустой звук, а для меня – реальный приговор! Лучше умереть, чем жить в таком унижении!

Павел Антонович так вошел в роль, что даже расчувствовался, проникшись к себе острой жалостью.

– Испробовав все, я подошел к порогу дозволенного, но не решался переступить через себя! Я всю жизнь был верен тебе, Лена, а ты всегда подозревала меня во всех грехах, измучив меня своей безосновательной ревностью! Я уже так устал бороться, что готов был смириться, и тут я узнаю… – Он сделал мелодраматическую паузу и даже всхлипнул. – Нет, я не могу! Сын, выйди!

– С чего бы это? – язвительно улыбнулась Елена Николаевна, впрочем, уже растерявшая свою уверенность. Выступление блудного супруга было слишком неожиданным, хотя и шло вразрез с фактами. – Пусть останется, он уже достаточно взрослый и имеет право знать о том, что творится за его спиной!

– Ладно, раз ты так считаешь… Знаешь, я ведь никогда не спорил с тобой, щадил твои нервы и твое самолюбие. Ты, Лена, никогда не ценила моей терпимости, поскольку принимала ее как должное. Возможно, ты заслуживала такого подобострастия и поклонения с моей стороны, но заслужил ли я подобное пренебрежение?! В общем, я узнал, что ты не просто скинула меня со счетов, но и завела себе любовника!

– Что?! – лицо Елены Николаевны вытянулось.

– Да-да, молодого и сильного, не то что я, старый дурак, всю жизнь преданно ползший за тобой на пузе!

– Что за бред? На каком основании ты бросаешься обвинениями, у тебя что, есть факты? – Елена Николаевна тряслась от злости. Ее, униженную и преданную, пытались добить ее же оружием!

– Нет, я не собирался припирать тебя к стене, я же понимаю, что не мог сам… – Павел Антонович картинно прикрыл глаза руками и хрипло кхекнул, озвучивая то ли смешок, то ли страдание.

– Это голословно! – мотнула головой жена. – И что, ты намекаешь, что решил мне отомстить?

– Как ты могла такое подумать! – Он встал в позу Ленина на броневике. – Такая низость мне даже в голову не приходила. Я хотел всего лишь вернуть тебя! Мне предложили способ, последний шанс… Да, это ужасно, я не отрицаю, мне порекомендовали женщину, массажистку… В общем, я встречался с ней, но это были лечебные процедуры! Десять сеансов, ничего такого, только специальный массаж и имитация… Мне дико все это объяснять, почему ты вынуждаешь меня?!

– И что? Эта массажистка – Вика? – оторопело прошептал Дима.

– Какая Вика? Кто такая Вика? – отец удивленно моргнул. – А… Нет, конечно, нет! Абсолютно другая женщина, какая из твоей девочки массажистка, сам подумай!

Думать об этом Диме совершенно не хотелось, зато хотелось поверить отцу.

Елена Николаевна растерялась. Разоблачительная беседа приобрела совершенно другой оборот, и теперь было не совсем понятно, кто пострадавшая сторона.

– Ты врешь, – убежденно сказала она, но муж моментально отбил удар.

– Что, ты будешь отрицать, что спишь с ним?

– С кем? Что ты мелешь?!

– С этим педиком!

Диалог родителей стал походить на бред из мексиканского сериала. Это могло бы быть смешно, если бы не было так грустно.

– С каким еще?..