– Что, заболели? – с преувеличенным вниманием начала приставать она к Роме, осторожно пытавшемуся ее обойти.

– Нет.

– А что такой грустный? Случилось что? На работе? Может, помочь чем?

Чтобы отвязаться от общественницы, не знавшей, куда выплеснуть распиравшую ее энергию, он буркнул:

– Секретаршу ищу, не поможете?

– Конечно, – бабка всплеснула руками и вцепилась в его рукав. – Есть у меня кандидатура.

Это было неожиданно. Вместо того чтобы уйти, пришлось выслушать путаный рассказ со множеством неизвестных ему действующих лиц, постоянно приплетаемых Дианой Михайловной к туманному повествованию с добавкой «ну, вы его/ее знаете». Суть сводилась к тому, что на одной лестничной клетке с бабулькой проживала некая Валентина, работавшая раньше секретарем, а ныне безработная.

– Нынче же как: подавай молодку с длинными ногами и без юбки, – просветила его бабка. – Никому нормальные люди не нужны. А она что? Хорошая баба, тихая, непьющая…

Роману стало смешно. Можно подумать, что бабка пристраивает на работу слесаря, хотя, если девица работала раньше секретарем…

– Вы вот что, – он порылся в кармане и откопал визитку, – передайте ей, пусть звонит. Как ее, Валентина?

– Ага, – обрадовалась Диана Михайловна, – Валька!

– Ну вот, пусть звонит, – Рома убил сразу двух зайцев: отвязался от старухи, которая на удивительной скорости понеслась по обледенелому двору, побрякивая ведром, и, возможно, нашел себе секретаршу. Хотя характеристики были даны слишком расплывчатые. То, что тетка не будет буянить и распивать водку на рабочем месте, еще ничего не значило, надо было ее смотреть.

Валентина оказалась интеллигентной женщиной лет сорока. Она была тихой, незаметной и весьма компетентной. Рома только диву давался, как кадровики не разглядели этот клад раньше его. Новая секретарша, конечно, не обладала никакими выдающимися внешними данными, более того, она выглядела довольно невзрачно, но она так преданно смотрела в глаза новому шефу и так откровенно благодарила за предоставленное рабочее место, что сотрудничество обещало быть более чем выгодным. Тем более что она не претендовала на мужское внимание начальника и имела дома супруга и двух великовозрастных дочерей.

Дима тихо посмеивался над его выбором, но Рома снисходительно прощал своего более молодого приятеля, еще не пересмотревшего свои ценности. Роман уже знал, что идет верной дорогой. В условиях новой реальности мыслить надо было нестандартно, тем более что образ пухлой круглолицей женщины прочно вытеснил из его сознания голенастых и разбитных девиц. Подобострастное отношение к нему Валентины и очередная длинноногая подружка, прицепившаяся к нему в клубе и желавшая выжать из его кредитной карточки все соки, натолкнули Романа на мысль, что жену надо искать не среди дам своего круга или упорно отиравшихся рядом девиц, а следовало идти в народ.

Первое же «хождение в народ» – а именно поездка в метро – сильно разочаровало его. Если на тусовках он натыкался на жадные взгляды хищниц, то в общественном транспорте, где он давно не ездил, все было то же самое, только женщины были попроще, а запахи и толчея – сильнее. В результате его основательно помяли, сперли кошелек, оторвали пуговицу и заразили гриппом. Рома отчаялся: где искать девушку, которая упорно снилась ему ночами, он не знал. Поэтому, когда Дима, не разделявший его тяги к простушкам, но искренне желавший помочь, предложил познакомить друга с Викой, Рома с радостью согласился. Действовал он по обычной схеме, зная, что девушек надо брать приступом, не давая разглядеть свои дефекты. Вика оказалась близка к образу, но почему-то к ней не тянуло. То есть тянуло, но совсем не так, как хотелось. Похоже, что от долгих поисков у Ромы случился капитальный сдвиг в сознании и окончательно проснулись отцовские чувства.

Покопавшись в собственных мыслях, он с изумлением понял, что ему хочется заботиться об этих двух одиноких женщинах, причем одобрение и внимание Екатерины Андреевны для него почему-то было важнее. Никогда раньше его не волновало, как к нему относятся мамы его девушек. Более того, он никогда не видел ни одну из родительниц и встречаться с ними не собирался. Его отношения с Викой оказались второстепенными, поскольку к ней он относился, как к младшей сестре, которую хотелось поучать, наставлять на путь истинный и оберегать, а вот к ее маме… Здесь он терялся в попытках классифицировать свои ощущения и пугался собственных догадок.


За окном истерически надрывалась какая-то мелкая, судя по тембру лая, собачонка. Марина покрутилась в кровати, принимая красивую позу и прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной.

«Утонул он там, что ли?» – недовольно подумала она, устав от ожидания. От балкона тянуло уже не свежестью, а тяжелым ночным холодом, хотелось закрыться одеялом и заснуть. Но в этом случае Митя не увидел бы ее новую сорочку и красиво сложенные ножки со свежим педикюром.

Внезапно хлопнула входная дверь и послышались голоса. Марина окаменела от ужаса, даже не найдя в себе сил найти хоть какое-то подручное средство обороны на случай, если это были грабители.

– Митька, ты где? – веселый мужской голос заставил ее подпрыгнуть и метнуться на балкон, прихватив с собой одеяло.

«Этого еще не хватало: у его друзей есть ключи от квартиры, а у меня – нет! Очень интересно! Ну погоди, я тебе устрою!» – дрожа от волнения, злилась Маринка, обматываясь одеялом.

– Митюша, это мы! – разнесся по квартире ласковый женский голос, и в спальню заглянула невысокая полная брюнетка. Маринка пригнулась, мучительно соображая, как себя вести. Она уже пожалела, что убежала на балкон, надо было встретить гостей по-хозяйски, в постели, пусть бы им было неудобно, что приперлись без приглашения… Или Дима их пригласил? Чтобы избежать уединения с ней? В последнее время, после знакомства с мамой, в их отношениях что-то надломилось. Марина чувствовала себя горе-мореплавателем, под ногами которого распадается плот. Она еще пыталась собрать его бревнышки в кучу, но волны неумолимо разбрасывали их, утаскивая за горизонт последнюю надежду на спасение.

– Предки, вы обалдели? Ну что за дела? – злой Дима вбежал в комнату. – Мам, я ключи давал на случай форс-мажора, а не для ночных визитов!

– Лен, я тебе говорил, что надо было позвонить, – виновато пробасил отец.

– А мы звонили! – тут же подобралась мама. – Мы звонили, ты не подошел к телефону, я испугалась и решила проверить, что случилось.

Судя по выражению лица папы, который старательно отводил взгляд от взбешенного сына, все было не совсем так.

– Мама, – пытаясь держать себя в руках, стальным голосом произнес Дима. – Я уже давно достиг совершеннолетия, я способен позаботиться о себе сам, а твои набеги раз в квартал выглядят возмутительно! Мне двадцать восемь лет! У меня может быть личная жизнь? Или я евнух, по-твоему! Тебе не пришло в голову, что я могу быть не один?!

– Пришло! – гаркнула мама. – Именно это мне и пришло в голову! Может, на работе ты и начальник, а здесь изволь слушаться меня! Это моя квартира, я подарила ее тебе…

– Если в этом проблема, то я могу купить себе другую! – взвился Дима. – Я достаточно хорошо зарабатываю!

– Ты работаешь на меня! Забыл?

– Ты собираешься меня попрекать этим?

– Я собираюсь выяснить, кто на сей раз раскрыл рот на мои деньги!

– Не на твои, а на мои!

– Значит, ты все-таки признаешь, что твоих голозадых мартышек интересуют именно деньги? – удовлетворенно констатировала мама.

– Лена, перестань, – страдальчески сморщился отец и виновато развел руками, поймав Митин взгляд. – Мы, похоже, не вовремя…

– Как раз вовремя! Судя по проститутским босоножкам в прихожей, мы очень даже вовремя. Если только наш сын не сменил ориентацию и не ходит по ночному городу в дамском прикиде! Где она?!

Маринка в ужасе съежилась, порадовавшись, что догадалась выскочить на балкон. Судя по воплям, доносившимся из комнаты, знакомство с будущей свекровью обещало быть кровопролитным и могло закончиться летальным исходом. Даже супруга, застукивающая мужа на месте преступления, буянила бы меньше, чем эта фурия, искавшая девушку не только под кроватью, но и на полках шкафа.

– Паша, нет, ты только посмотри! Так я и знала! Она уже протянула сюда свои жадные щупальца: в шкафу ее вещи! – Мама с утробным повизгиванием начала вышвыривать из шкафа Маринкино белье.

Поговорка «в каждой избушке свои погремушки» очень четко характеризовала то, что происходило сейчас в Диминой квартире: бешеная баба снарядом металась по комнатам, заглядывая во все углы и щели, словно планировала найти не подругу сына, а мелкого клопа. Мужчины же, вместо того чтобы вызвать санитаров или угомонить истеричку своими силами, по неизвестной причине молчаливыми тенями слонялись за ней следом и покорно ждали окончания концерта.

«Ни фига себе, – затряслась Маринка. – Если эта больная догадается выглянуть на балкон, то завтра дворникам придется долго мыть асфальт».

Ее обуял ужас, разбудивший инстинкт самосохранения, и она начала затравленно оглядываться, вспомнив Островского… Отчего люди не летают, как птицы…

– Девушка, а девушка! – громкий шепот донесся откуда-то сверху, заставил бедную Марину клацнуть зубами от ужаса. – Опять к Димке мамаша с инспекцией приперлась?

Похоже, окрестные жители были в курсе подобных набегов. Это свидетельствовало только о том, что мамины приходы оставляли неизгладимый след в памяти соседей. Не исключено, что за счет человеческих жертв…

– Заберите меня отсюда! – проскулила Марина.

– Не получится, – с сожалением констатировал голос. – Но могу сбросить тапочки, а то вы там околеете.

Не успела Маринка сообщить, что эта мера ее вряд ли спасет, как ей по голове весьма чувствительно ударило что-то мягкое. Взвизгнув, она присела, решив, что настал ее смертный час и чокнутая мегера добралась наконец-то до балкона.