– Как зовут? – вдруг резко спросила Марианна, обернувшись к ней.

– Вика, – испуганно пискнула мгновенно присмиревшая под ее взглядом визитерша.

– В имени четыре буквы, значит, четыреста долларов, – это уже адресовалось Екатерине Андреевне.

«Здорово, – злобно подумала Вика, – а если бы я сдуру сказала – Виктория? Мы бы сидели на диете следующие несколько месяцев?»


– И что это все значит? – она дернула маму за рукав, едва за ними захлопнулась дверь.

– Тихо, – бормотнула мама, потянув упиравшуюся Вику к выходу.

Из сада они почти выбежали. Екатерина Андреевна улыбалась счастливой улыбкой человека, сделавшего трудное, но нужное дело.

– Мама, что это такое было? За четыреста баксов? Это убогое представление не стоило таких денег!

– Я оказалась права – на тебе была порча! – торжественные интонации в ее голосе окончательно вывели Вику из себя, и девушка застонала, подбирая слова, чтобы охарактеризовать их сегодняшнее приключение.

– Не смей ничего говорить, испортишь результат, – замахала руками мама.

– Да-а? А что, он есть, этот результат? – округлила глаза Вика, стараясь донести до мамы весь идиотизм их поступка. Она ужасно жалела, что согласилась на эту постыдную авантюру, стоившую им таких сумасшедших денег.

– Посмотрим, – Екатерина Андреевна продолжала загадочно улыбаться, словно сидела на облаке и обладала знаниями, недоступными наивной дочери.


– Митя, поехали ко мне, – Марина накручивала на палец короткие жесткие пряди, выбивавшиеся из Диминой прически. Волосы непокорно пружинили, застывая смешными лохматыми рожками. Они лежали на берегу залива, вдыхая неповторимую смесь морских запахов, в которых Маринка ощущала лишь преобладание терпкого аромата высыхающей на солнце тины, а Дима жмурился, представляя себя капитаном белобокой яхты, которую он непременно купит годам к тридцати… или к сорока, но эта детская мечта о море обязательно должна была осуществиться. Родители считали это блажью, справедливо полагая, что в ближайшее столетие никто из членов семьи не сможет выкроить время на морские кругосветные путешествия. Тем более что есть масса турфирм, гарантирующих комфортный отдых без таких умопомрачительных затрат и пиратского пижонства. Самое обидное, что Маринка его тоже не поддерживала, не желая подстраиваться под романтически настроенного кавалера, а на его предложение почувствовать аромат странствий и моря морщила носик и соглашалась все это нюхать только на приличном курорте. Сейчас она изнывала от скуки, с отвращением стряхивая с себя прибрежную живность в виде многоногих букашек и занудливо пищащих комаров.

– Тебе что, не нравится здесь? – искренне удивился Митя, пытавшийся привить любимой тягу к дикому отдыху.

По идее, стараясь заполучить его в мужья, надо было покорно подстраиваться под его вкусы, хотя бы временно, но Маринка была уверена, что ее должны любить такой, какая она есть, и наступать на горло собственным интересам она не планировала, чтобы не нажить проблем в дальнейшем.

– Я хочу цивилизованной любви, – закапризничала она, отталкивая воодушевленного Диму. – Я не готова подставлять свои самые сладкие места комарам и прочей дряни. Увези меня отсюда, мы тут уже полдня торчим, я есть хочу!

– Я же взял бутерброды, а вечером сходим в ресторан, – Дима насупился. – Тут же так хорошо: ни души, птички поют…

– Не хочу бутерброды, что я – бомжиха? А твои птички не только поют, но и оставляют везде продукты своей жизнедеятельности! Достало, вези меня в город!

– Ладно, – судя по мрачному выражению лица, Дима был не в восторге от ее поведения. Он сердито встряхнул покрывало, на котором они лежали, резкими злыми движениями сложил его как попало и пошагал к машине. Довольная Маринка посеменила следом. Глядя в его спину, она решила, что, добившись своего, можно слегка погладить озверевшего кавалера по шерстке.

– Знаешь, а вообще-то мне здесь понравилось, – весело сообщила она, пытаясь по изменившемуся темпу движения Мити понять, как эта новость повлияла на его настроение.

– Может, останемся? – не оборачиваясь, мрачно поинтересовался он, продолжая двигаться в сторону машины.

– Не-а, – жизнерадостно хихикнула девушка, пытаясь догнать разозленного кавалера и сгладить конфликт. – Поехали ко мне, у меня для тебя сюрприз!

– Сюрприз? – недоверчиво переспросил он, пытаясь угадать, чем чревато это обещание. – Надеюсь, хороший?

– Надейся!

Кривая Диминого настроения неуклонно пошла вверх, Маринка всю дорогу до дома всячески поддерживала его в этом приятном ожидании, поэтому в двери ее квартиры они ввалились, обнявшись и настроившись на позитив. Как выяснилось буквально через минуту, позитив каждый из них понимал по-своему.

Дима, не ожидавший от подруги ничего экстраординарного, предполагал, что ему покажут нечто вроде праздничного стриптиза, поэтому, когда Маринка со словами «а вот и наш сюрприз» впихнула его в ближайшую комнату, он никак не планировал увидеть там величественную тетку, восседавшую за накрытым столом в ярко-бордовом костюме с хищной резиновой улыбкой на раскрашенном лице.

– Знакомьтесь, это моя мама – Элла Максимовна, а это Дима! – Маринка звонко, по-хозяйски чмокнула его в щеку, а Дима испуганно кивнул головой и попятился. Он никак не мог перестроиться, поэтому в ужасе представил, что стриптиз сейчас начнет показывать эта самая Элла Максимовна, сбросив свой бордовый прикид и сметя со стола салаты и бокалы. Он не был уверен, что сможет пережить это чудовищное зрелище.

– Димочка, что вы там топчетесь, – Элла Максимовна еще шире растянула свою будто наклеенную улыбку и сделала приглашающий жест рукой, – присаживайтесь, угощайтесь. Я так рада, что вы наконец-то нашли время к нам зайти. Я столько о вас слышала от Мариши! Думаю, вы тоже рады, что мы сможем пообщаться лично, правда?

Дима намек понял и согласно закивал, пребывая в некотором ступоре. Знакомство с мамой совершенно не входило в его планы, и вовсе не так мыслил он закончить сегодняшний вечер.

– Мариша, иди переоденься, – как по нотам вела свою партию мама, – а я покажу юноше, где у нас моют руки.

Лишив его возможности высказать подруге свою точку зрения по поводу сюрприза, Элла Максимовна поволокла покорного Митю в ванную, по дороге щебеча всякую дежурную чушь про слишком жаркое лето и магнитные бури. Дима вяло мычал в ответ, заранее соглашаясь со всем и злясь на себя за мягкотелость. Пока он мыл руки, мама бдительно руководила его действиями, услужливо подсказывая, где взять мыло и полотенце. Чувствуя себя лошадью, сдаваемой на колбасу, он поплелся обратно в гостиную, тоскливо разглядывая широкую спину навязчивой Эллы Максимовны.

Не дожидаясь, пока гость начнет адекватно реагировать на факт знакомства, она цапнула у него из-под носа тарелку и, щедро зачерпнув ложкой салат из ближайшей вазы, шмякнула на нее слипшийся ком, воткнув сверху для красоты лист петрушки.

Дима вежливо улыбнулся и с удовольствием начал наворачивать угощение. Конечно, некоторое чувство неудобства он испытывал, поскольку, во-первых, беседу надо было поддержать, а во-вторых, есть следовало медленнее, но нагулянный на природе аппетит заставлял его заглатывать ароматный салат со скоростью долго постившегося удава, и, чем поддерживать беседу с набитым ртом, лучше было продемонстрировать хозяйке, что он оценил ее кулинарные изыски.

– Люблю, когда мужчина много ест, – одобрила его поведение мама. – Это говорит о том, что он, во-первых, здоровый, во-вторых, может много работать. Знаете, так раньше на крестьянских дворах проверяли работников и женихов.

Очередная ложка салата застряла у Димы в горле.

– Мама, – хихикнула впорхнувшая в комнату Марина, переодевшаяся в сарафан, больше похожий на носовой платочек на двух тонких ниточках, – не пугай Митю, мы еще не готовы жениться.

– Никто и не говорит о женитьбе, я совершенно спокойно отношусь к гражданскому браку. Жить можно и у нас. Вот когда вы созреете для того, чтобы завести ребеночка, вот тогда уже я буду настаивать на походе в загс. Не бойтесь, Дима, я вполне современная женщина и прекрасно понимаю и принимаю веяния времени.

Он ощутил себя кабанчиком, которого гонят по узкому коридору прямо на вертел. Количество неприятных сюрпризов грозило перерасти в качество.

– Вы учитесь или работаете? – Элла Максимовна выжидательно сцепила полные пальцы и налегла арбузной грудью на стол.

– Он работает, – ответила за него Маринка.

– И где же?

Поскольку тихо закипавший кавалер продолжал молча жевать, прикидывая, как бы половчее поставить зарвавшихся баб на место, ответила ей опять Марина:

– В фирме у мамы. Он директор торгового филиала.

– Надеюсь, продуктового! – незатейливо сострила Элла Максимовна. – Как говорится, где работаем, то и имеем!

Дима подавил желание ответить на эту хамоватую шутку и холодно посмотрел на Марину. Она заволновалась. Кавалер безответственно спутал тщательно продуманную канву беседы. Поскольку сама она горела желанием оформить отношения, застолбив жениха, и страстно мечтала познакомиться с его родителями, чтобы заручиться их поддержкой на этом трудном пути, то прогнозировала его поведение, исходя из своих собственных интересов. В этой точке интересы молодых людей кардинально расходились. Дима занимал прямо противоположную позицию: жениться он не собирался и, соответственно, знакомиться с предполагаемой родней тоже. Марина ему нравилась, но не до такой степени, чтобы терпеть ее всю оставшуюся жизнь.

– И сколько же вы получаете? – Остановить маму могли только противотанковые укрепления вкупе с резиновым кляпом. У Димы на мгновение мелькнула мысль, что с кляпом Элла Максимовна выглядела бы более привлекательно, по крайней мере, она перестала бы фонтанировать своими матримониальными намеками.

На самом деле парень Элле Максимовне не так уж и понравился. Он не соответствовал ее представлениям об идеальном облике возможного зятя. Зять должен был быть кряжистым, крепким мужиком, уверенно стоящим на ногах и материально обеспеченным до такой степени, чтобы иметь возможность удовлетворять финансовые запросы не только жены, но и любимой тещи. Только такого парня могла полюбить Элла Максимовна и только такому могла доверить свою драгоценную Мариночку. Дима, на ее вкус, был слишком высоким, слишком худым и слишком самоуверенным. Последнее качество она определила опытным взглядом, сделав выжимку из его псевдоинтеллигентного поведения и угрюмого молчания. Никакой почтительности и благоговейного страха перед возможной тещей в нем не чувствовалось. Это было плохо и грозило возможными сложностями в дальнейшем. Единственное, что могло примирить ее с наличием в доме подобного зятя, – это упоминание о его более-менее стабильном материальном положении. Но это были лишь слова, парень мог просто хорохориться перед Мариной и запросто наврать про свое директорство в торговой фирме. Тем более что слишком молод он был для подобной должности.