– Ну, из меня-то труп, пожалуй, выйдет не такой уж и противный – я ведь, кажется, не дурен собой! – мрачно пошутил Джордан.

– Может быть, – раздался, вдруг девичий голос. – Но по-моему, живой ты все-таки красивее, Жордан!

– Жоли! – воскликнули все трое разом.

– Ш-ш-ш! – Девушка прижала ладонь к губам Джордана – они были сухими и потрескавшимися.

Попричитав – сначала по-французски, затем по-испански и, наконец, по-апачски – по поводу того, что пришлось вытерпеть мужчинам, Жоли сказала:

– Стойте тихо. Я постараюсь ослабить ваши путы. И еще я принесла вам воды. Это все, что я пока могу для вас сделать. Потом придумаю что-нибудь.

– Что именно? – Джордан смотрел на Жоли так, словно никак не мог наглядеться. – Не подвергай себя опасности, зеленоглазая!

– Я и сама понимаю, Жордан, что мне нужно быть осторожной, – проговорила шепотом Жоли. – Если… если только shitaa вернется вовремя с гор… – Она вдруг осеклась, а затем твердым голосом добавила: – Должен вернуться, иначе…

– Чем твой отец может помочь нам? – спросил Эймос. Жоли ослабила ремень, связывавший его руки, и негр поморщился от боли. – Он имеет какое-то влияние на вождя?

– Папа? Да, его считают авторитетным человеком – он один из немногих 'indaa', что пришли жить в наше племя. Когда он женился на моей матери, племя приняло его. Даже Нана порой прислушивается к его мнению.

– Может быть, ты съездишь в Форт-Шелдон, привезешь солдат нам на подмогу? – спросил Гриффин.

– Dah, — отрицательно покачала головой Жоли. – Как только наши увидят, что приближаются солдаты, они тут же убьют вас. Пока же, во всяком случае я это точно знаю, они не собираются вас убивать.

– Неизвестно, что хуже, – горько усмехнулся Джордан. – Если они оставят нас медленно умирать от жажды… или будут пытать… Мне приходилось видеть, как индейцы пытают людей…

Жоли поднесла к губам Джордана кувшин с водой.

– Я не допущу, чтобы вас пытали! – решительно произнесла она и отерла рукой его подбородок. – Если не останется другого выхода, я сама вас убью, чтобы не мучились.

При этих словах Джордан вдруг почувствовал смертельный холод. Ни на лице Жоли, ни в ее голосе не было и намека на улыбку, и Джордан понял – если не останется другого выхода, она действительно сделает то, о чем говорит.

Напоив Гриффина и Эймоса, Жоли вылила им на головы остатки воды.

– Я должна идти, – снова шепотом произнесла она, – а то меня хватятся. Обещаю сделать все, что смогу, shitsine.

Жоли погладила Джордана рукой по лицу, словно старалась запомнить надолго его черты, а затем поцеловала в губы.

– Поцелуй меня еще раз, – попросил Джордан, когда их уста разомкнулись. – Твой поцелуй слаще сахара, зеленоглазая. Как будет сахар на языке апачей? Я хочу усвоить как можно больше индейских слов – на случай, если твой народ окажется прав.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Жоли.

– На случай, если апачи правы в том, что они рассказывают о своих богах. Может быть, мне стоит знать твой язык на случай, если в следующей жизни ты забудешь мой.

– Тебе, должно быть, напекло голову, дурачок! – тихо рассмеялась Жоли. – Или ты шутишь! – Она снова поцеловала Джордана. – Я должна бежать, иначе меня хватятся.

Через мгновение Жоли скрылась в темноте ночи.

– «Gulkaade», Жордан, – вдруг донесся ее голос издалека.

– Это ответ на твой вопрос, как будет «сахар», – объяснил Эймос, сверкнув в темноте белозубой улыбкой.

Рассветное солнце медленно поднималось над спящим лагерем, посылая на землю косые лучи. Джордан проснулся, открыл глаза и тут же сощурился от яркого света. Затем попытался пошевелить затекшими от многочасовой неподвижности мышцами, однако это ему не удавалось. Он облизнул запекшиеся губы, но во рту было сухо.

Рядом, проснувшись, слегка простонал Гриффин, и Джордан нахмурился. Он взял на себя ответственность за парня – и вот к чему это привело! Нужно было в свое время отправить Гриффина домой. Но шестнадцатилетнего парнишку так трудно удержать дома. В этом возрасте хочется самостоятельности, романтики, приключений… Вот только поймет ли Джасси эти устремления сына? Скорее всего нет, и будет обвинять Джордана в его смерти…

Словно прочитав эти невеселые мысли, Эймос произнес:

– Черт побери, самому помирать еще куда ни шло, а вот мальчишку жалко! Такой молодой… Я успел его полюбить и чувствую ответственность за него!

– А я, по-твоему, не чувствую? – беззлобно огрызнулся Джордан. – Он все-таки мой племянник! Джасси всегда доверяла мне, и вот…

– Прекратите говорить обо мне так, словно я уже умер! – проворчал Гриффин, щурясь от солнечного света. – И не называйте меня мальчишкой! Я уже взрослый!

– Боюсь, приятель, – грустно улыбнулся Джордан, – взрослым тебе уже не стать. Эх, одного себе не прощу, что тогда, во Франклине, не посадил тебя на поезд и не отправил домой.

– Так бы я тебя и послушался! – фыркнул Гриффин. С первыми лучами солнца проснулись надоедливые мухи и целыми роями вились вокруг Джордана. Он не мог отогнать их – руки были связаны за спиной.

– Смотрите! – воскликнул он, глядя вдаль. – Там наша Жоли!

Девушка шла через пустырь в сопровождении пожилой женщины. Старуха, похоже, ругала ее за что-то на чем свет стоит – об этом можно было судить по тому, как отчаянно она жестикулировала. Шли они к небольшому вигваму, стоявшему на отшибе в окружении тополей.

Джордан невольно залюбовался иссиня-черными волосами Жоли, ее гибким станом, грациозной походкой. Прежде чем войти в вигвам, Жоли бросила в его сторону торопливый взгляд – или Джордану это только показалось? Но как бы то ни было, он знал: его Жоли, его зеленоглазая девочка, думает о нем и страдает не меньше его – от того, что не может помочь.

Но Джордан был прав лишь отчасти. Жоли действительно думала о нем, и сердце ее болело за любимого, но чувства бессилия она не испытывала – у нее был план. Всю ночь, ворочаясь с боку на бок на teestt'u, плетеной циновке, в вигваме, в который ее поместили под присмотр старухи, Жоли обдумывала свой план и к рассвету уже точно знала, что ей делать. Решение пришло неожиданно. Жоли вдруг вспомнилось, как похищали ее саму.

Войдя в вигвам, она тут же легла на циновку и отвернулась к стене, делая вид, что спит. Старуха, сев на другую циновку, занялась шитьем кожаных мокасин. Выйти из вигвама под каким-нибудь предлогом Жоли не могла: все необходимое – очаг, запасы еды, ночной горшок – находилось здесь же.

Прошел час, другой – Жоли по-прежнему лежала неподвижно. Наконец старуха начала понемногу клевать носом, а вскоре и вовсе уснула, держа в руке недошитые мокасины.

Жоли, осторожно поднявшись с циновки, проскользнула мимо старухи наружу и огляделась вокруг. Никто не смотрел в ее сторону – все были заняты приготовлениями к празднику.

Нана со своим отрядом возвращался из Мексики с богатой добычей, ограбив несколько ранчо и караванов, когда они натолкнулись на Жоли и ее друзей. У Нана в обычае было прятать ненужную ему на данный момент добычу именно в том самом каньоне, куда судьба забросила незадачливых кладоискателей. Увидев вторгшихся в его тайные владения чужаков, Нана впал в ярость и решил их жестоко наказать.

Сейчас же по случаю предстоящей казни в племени царило сильное оживление. Жоли никогда раньше не приходилось видеть подобного – ее отец не допускал казней в племени, – но по рассказам она знала, что грозит Эймосу, Джордану и Гриффину, если она не сможет их освободить.

Стараясь двигаться незаметно, Жоли пробралась к тому месту, где сидели пленники. В складках ее 'eutsa был спрятан острый нож. Разрезав ремни, связывавшие руки Джордану, она сказала шепотом:

– Я не могу рисковать. Остальных освободишь сам – я оставляю тебе нож. Сами решите, когда вам лучше бежать, shitsine.

– А где наши ружья? – так же шепотом спросил Эймос. – Что с ними?

– Они в вигваме вождя. Забудьте о них. Постарайтесь раздобыть себе другое оружие. Лучше всего в последнем вигваме у ручья – он как следует не охраняется.

Жоли вложила нож в руку Джордана и прошептала ему на ухо:

– Vaya con Dios!

– Мой Бог или твой? – уточнил Джордан.

– Какая разница? – ответила Жоли и махнула рукой.

– В принципе никакой, – согласился Джордан. – Надеюсь, все боги будут на нашей стороне. Где я смогу потом тебя найти?

– Забудьте обо мне на время. Думайте только о себе.-Мне никто не посмеет причинить вреда. Бегите отсюда!

– Нет! – Джордан схватил девушку за руку. – Я не брошу тебя!

– У тебя нет выбора, дурачок! Хочешь, чтобы вас всех поджарили? Ты не можешь думать только о себе, shitsine, – помни, с тобой еще двое! – ответила Жоли и, быстро поцеловав Джордана в губы, стала спускаться с холма. Джордан с тоской посмотрел ей вслед.

– Жоли права, – заключил Эймос после долгого молчания.

– Безусловно! – поддержал его Гриффин. – Я, Джордан, например, думаю сейчас не только о себе! Если мы останемся здесь, смерти нам не миновать. Этот праздник – в нашу честь, вернее, в честь нашей казни. Так что надо сматываться, да поживее.

– Что ж, – заключил Джордан, помолчав с минуту, – все, что нам теперь осталось, это ждать подходящего момента. Держись, Эймос, сейчас я разрежу твои путы, затем Гриффина. На данный момент этот нож – наше единственное оружие, поэтому мы должны использовать его с максимальной пользой.

– Ну уж с ножом-то я управляться умею! – Эймос развернулся так, чтобы Джордану было легче резать его путы, не задев при этом его самого. – Давай быстрей, а я пока понаблюдаю, не смотрит ли кто-нибудь в нашу сторону.

– Смотрит, – отозвался Гриффин. – Вон тот мужчина, видите? Кажется, это один из тех воинов, что привел нас сюда.