— Привет, привет, привет! — Девушки почмокали воздух напомаженными губами.

— Это кто, твой новый парень? — полюбопытствовала Варя.

— Я тебя умоляю… — Лиза закатила глаза. — Новый заказчик. Хочет, чтобы я фотографировала его гостиницу.

— Лиз, ты чего? — возмутилась Варя, забыв на секунду о том, что она гениальный сценарист и звезда общества. — Какие гостиницы? Ты что, во все тяжкие пустилась? Будешь теперь снимать рекламу для мотелей и борделей?

Лиза на одно короткое мгновение согласилась с подругой и даже хотела было схватиться за голову, восклицая: «Что же я наделала?» — но вовремя одернула себя и отрезала:

— Варь, я тебе когда-нибудь говорила, что ты пишешь «мыльные оперы», которые смотрят домохозяйки, одуревшие от тоски и хлорки?

— Я, кстати, уже не пишу «мыльные оперы», — насупилась Варя.

— Рада за тебя, — Лиза всплеснула руками. — А я зарабатываю деньги. Хорошие деньги. И когда я их заработаю столько, что мне не надо будет искать очередного мужа, я обязательно займусь творчеством, и все такое. Обещаю тебе. Ну, а пока давай прервем дебаты.

— Давай. — Варя пожала плечами и подумала, что стоит ли волноваться, если Лиза решила загубить свою карьеру. Пусть занимается поденщиной, пусть будет на побегушках у бизнесменов — ей, Варе, что за дело?

У нее ведь все в порядке, она, слава богу, оторвалась от тусовки ремесленников — взлетела повыше. Теперь она среди настоящих людей, среди тех, кого прославило искусство, а не халтура в рекламных роликах.

— Извини, меня Гинзбург обыскался, — пробормотала она и поспешила уйти.

— Как Федор? — спросила Маша.

— Отлично! — уверила Лиза. — Я не ожидала, что может быть так хорошо с одним мужчиной.

— А раньше что, тебе нужна была дюжина сразу? — хихикнула Маша.

— Никогда больше шести за раз, — отчеканила Лиза. — А как твой издатель?

— Никита уехал в типографию — там что-то случилось, а так все в порядке, — гордо произнесла Маша. — Живем у него за городом, там воздух отличный.

— Ну, тебе не привыкать к выселкам, — усмехнулась Лиза. — Я вот не умею полтора часа ездить на работу.

— Да оттуда до центра полчаса! — отбивалась Маша.

— На вертолете?

— У него есть вертолет, — похвасталась Маша.

— Ты даже не представляешь, как я за тебя рада, — приложив руку к сердцу, призналась Лиза и отошла от нее.

* * *

Варя разговаривала с Ефремовым, Машу в толпе нашел Завьялов и теперь не отпускал от себя, Лиза хихикала с Викой, а какой-то мужчина стоял невдалеке и наблюдал за ними.

Мужчина был в кепочке от «Кенгул» — прямо как у Самуэля Ль. Джексона, в черных очках и в черном замшевом пиджаке. На него время от времени засматривались девушки, но тот не обращал на них внимания, и вообще складывалось впечатление, что он старается быть неузнанным. Когда рядом прошла Маша, незнакомец резко отвернулся, а едва завидев Лизу, ушел в глубь сада.

После о нем никто и не вспомнил, кроме официантки, которая решила, что он похож на людей в черном из фильма, и даже испугалась, что это наемный убийца типа Леона. Официантка смотрела слишком много голливудских блокбастеров, но если бы она знала, кем был мужчина на самом деле, то бросила бы подносы и полотенца и бегом бы отправилась к маме в Чебоксары, чтобы ни сном, ни духом не помянуть странного незнакомца.

Глава 13

— Да у него всем девкам восемнадцать! — воскликнула Лиза. — Когда ему было двадцать, его бабе — восемнадцать, ему двадцать пять — ей опять восемнадцать, теперь тридцать пять — и снова он где-то выкапывает полусовершеннолетних…

— Каких? — удивилась Вика.

— Полусовершеннолетних, — повторила Лиза. — Вроде уже по паспорту взрослая, а мозги в заднице.

Они лежали на шезлонгах на берегу озера. В августе, наконец, наступило лето: солнце пекло, вода была теплой, а воздух стоял сухой и пыльный.

На выходные подружки уехали на Валдай, в резиденцию Кирсанова, который вместе с Федором неделю назад улетел в Лондон на какой-то там экономический форум.

Лиза с Викой с утра грелись на солнце, гоняли прислугу за фруктовыми коктейлями и обсуждали знакомых мужчин.

— Блин, — огорченно сказала Вика. — Мне Кирсаныч уже полгода обещает дом на Новой Риге и чего-то не телится.

— Он же тебе что-то под Звенигородом предлагал, — напомнила Лиза.

— Очень мне нужен этот Звенигород! — рассердилась Вика. — Еще бы в Карелии предложил! Что там, в Звенигороде, кроме природы?

— Ну, в общем, да, — согласилась Лиза, которая уже привыкла со многим соглашаться и задавать себе вопрос: «А почему бы и нет?»

После Кирсанова был Вова с гостиницей, после Вовы — группа компаний «Альтер», которая арендовала ее на две недели, — Лиза снимала какие-то нефтяные вышки, детские садики, которые построили руководители «Альтер», и портреты всех начальников на лоне природы. За «Альтер» ей отвалили бешеные тысячи, после чего Лиза отложила работу до сентября. Ей приходилось общаться с самыми разными людьми: с воспитанными и хамами, с образованными и не очень, с умными, глупыми, жадными, наглыми, с их женами, которые выглядели, как Эйфелева башня ночью, — сверкали бриллиантами и рубинами, с женами, которые интересовались, как там Пугачева — спит ли с Максимом Галкиным; с любовницами — нервными, визгливыми, вульгарными. Были и другие, но все так смешалось, что Лиза уже не могла ни придираться, ни смеяться, ни отличать одну дамочку в платье от «Донателлы» от другой. Ей было плевать — главное, чтобы соблюдали условия контракта.

Вика была полезна — цепкая девица быстро сообразила, что дружба с популярным фотографом выгодна для репутации. Для солидности Вика отправилась учиться на дизайнера интерьера, и теперь в светской хронике писали: «Лиза Селезнева, фотограф, Вика Приходько, дизайнер».

Вика знакомила Лизу с людьми, которым надо было что-то сфотографировать, а Лиза всех уверяла, что у Вики природный вкус и врожденный талант к созданию интерьеров. Вике плевать было на интерьеры, но ей не хотелось быть просто «светской львицей», она жаждала уважения, признания и серьезного к себе отношения.

Она знала, что «большие» люди охотно ей улыбаются, общаются с ней, шутят и приглашают на выходные к себе на шашлыки — но только в присутствии Кирсанова. Стоит ей появиться одной — протокольная улыбка, кивок или сдержанное неудовольствие, если Вика подходит и вмешивается в разговор. Она понимала, что пока она — очередная девушка Кирсанова, из уважения к любовнику они даже помнят, как ее зовут, но ничто не заставит их думать о ней хорошо. С тем же упрямством, которое помогло ей выбраться из Электростали, сменить убогий вещевой рынок на «Крокус Сити-Молл», «Пассаж» и ГУМ, Вика прорывалась к тем, на чьи фотографии в журналах она некогда смотрела с завистью и трепетом. Лиза была лишь трамплином, зацепкой — Вика хотела, чтобы ее привыкли видеть в обществе «приличных» девушек, а не в стайке любовниц, искательниц приключений и содержанок.

Она вцепилась в Лизу мертвой хваткой и таскала ее на все приемы. Отделаться от Вики было невозможно. С тоской и неохотой Лиза сопровождала Вику на коктейли и многочисленные презентации, но Вика, нехотя признавала она, была честным партнером. Она помогла Лизе с гостиницами, помогла с «Альтером» и вообще всячески содействовала — правда, иногда весьма сомнительными методами, — но Лиза убедила себя, что главное — победа, а не участие, и смирилась с тем, что для успеха в жизни следует быть хоть немного беспринципной.

С Викой было скучно — она говорила исключительно о последних тенденциях в мире моды, но зато она не лезла в душу и не читала нотации.

Зазвонил телефон.

— Да, мама, — ответила Лиза.

— Деточка, — проговорила мама, которая уже не считала, что дети должны сами звонить родителям. — У тебя нет знакомых в налоговой? Наверху.

— А что такое? — поинтересовалась Лиза.

— Да там к Егору привязались, к его банку, — пожаловалась мама. — Какие-то намеки…

— А у него что, у самого нет знакомых? — удивилась Лиза.

У дяди везде были знакомые.

— Ну, он там с кем-то повздорил… Я точно не знаю, но надо уладить.

— У Кирсанова есть кто в налоговой? — прикрыв трубку рукой, спросила Лиза у Вики.

— Навалом, — не отрываясь от журнала, сообщила Вика.

— Ма, пусть Егор мне позвонит в конце недели, все уладим, — пообещала Лиза и, чрезвычайно гордая собой, положила трубку.

Конечно, ее бывшие мужья были богаты. Но богатство богатству рознь: по сравнению с успешными людьми, которые окружали ее сейчас, по сравнению с мужчинами, которые запросто жарили шашлыки с политиками и к которым Пугачева с Орбакайте приезжали на дни рождения, они казались неудачниками. Лиза попала на Олимп и находилась средь богов — всесильных, могущественных и великих.

* * *

Маша мрачно смотрела на Завьялова.

— Ты посуди сам, — убеждала она. — Куда они пойдут? Ты что, думаешь, только мы в курсе, что с ними невозможно работать? Да вся Москва прекрасно знает, что с ними проблем не оберешься! В общем, если ты не надумаешь, то я ничего не обещаю. Ты, конечно, можешь меня уволить, но с такой командой ты потеряешь все свои деньги.

— Черт, но как их уволить? — стонал Завьялов. — Я рос на их статьях…

— Считай, что перерос, — отрезала Маша. — Мы сейчас о чем говорим — о бизнесе или о любви и нежности? Если хочешь, дай им стипендию, пусть сочиняют мемуары «Продажная журналистика в лице Маши Чистяковой». Но ты пойми, я не могу так работать! «Тойота» отказалась ставить рекламу рядом с материалом о том, что на наших дорогах можно ездить только на грузовиках и тракторах — воруют асфальт и все такое, а «Нестле» до сих пор в страшной обиде, что наш рекламный отдел предложил им рекламную полосу посредине эссе о том, как генералы используют чеченскую нефть. И ты понимаешь, Дима, что если бы это были аргументированные репортажи, так мы бы и без «Тойоты» выкрутились, но это же по большей части сплошной треп!