Джейн Фэллон - Дорогой, все будет по-моему!

Именно! Так они будут поблизости и заставят Джеймса поволноваться, но и не настолько близко, чтобы он испугался, как бы они не встретились с Кати. На самом-то деле Кати сделает так, чтобы они непременно встретились, но Джеймс об этом узнает в самую последнюю минуту.

— А ты с Финном тоже приедешь? — с надеждой спросила Полин.

Стефани часто задумывалась: не считает ли Полин ее плохой женой, которая бросает мужа одного на половину недели? Но даже если это было и так, Полин никогда не упрекала ее в этом.

— Финн не может пропустить школу, — быстро нашлась она.

— Так давай дождемся, когда у него будут каникулы. Тогда мы смогли бы приехать все вместе…

— Вот что, — не дала ей продолжить Стефани. — Почему бы вам для начала не приехать к нам в гости? Джеймс заедет за вами, и вы останетесь на выходные. Мы все будем рады. Можно прямо на следующей неделе. У нас на следующие выходные нет никаких других планов.

— Класс! — воскликнула Полин совсем как девочка. — Как заманчиво звучит. Сейчас я переговорю с Джоном и сразу же перезвоню тебе.

Стефани повесила трубку. Пока все шло гладко.

— Что значит — они приедут в понедельник?

Джеймс сознавал, что кричит и что Стефани конечно же находит его реакцию неадекватной, но ничего не мог с собой поделать. Это не может быть правдой! Его мать посетовала, что он никогда их не приглашает, и Стефани стало так ее жаль, что она предложила им приехать к нему на следующей неделе.

— А что я еще могла сделать? — сказала она. — Она думает, что ты ее стесняешься, и очень переживает. Что плохого, если они приедут на пару дней?

— Но у меня же работа! — процедил он, вцепляясь в перила. — Мне некогда будет их развлекать.

— Разумеется, — кивнула Стефани, — поэтому и сняла им номер в Линкольне. Они погуляют по окрестностям и сами придумают, как провести время. Если ты будешь занят вечером — там полно пабов, куда они смогут пойти, и даже театр. Они не почувствуют себя заброшенными, а ты можешь встретиться с ними хотя бы раз. А потом они приедут сюда, и я стану занимать их все выходные.

— Ну, это уж само собой, — ворчливо произнес он. Может быть, Стефани и права. Приедут один раз, и потом можно будет долго их не приглашать. Иногда он упрекал себя за отношения, которые сложились у него с родителями. Он любил их — в самом деле любил — с годами он осознал, сколько они для него сделали. Но стоило ему увидеться с ними, как он превращался в строптивого подростка и огрызался, когда мать спрашивала его о работе, и презрительно поправлял ее, если она произносила слово неправильно. Он мог любить их только на расстоянии. Если позволить Стефани осуществить ее идею, он сразу убьет двух зайцев — родители станут хвастаться перед всеми знакомыми, как щедрый сын пригласил их в гости на несколько дней, и сам он сможет гордиться своим поступком, хотя, ссылаясь на загруженность работой, избавит себя от того, чтобы проводить с ними вечера. И чем больше он об этом думал, тем гениальнее представлялась ему идея Стефани.

— В общем-то ты права, — сказал он, улыбаясь в первый раз после того, как она сообщила ему новость. — Мыслишка, честно говоря, удачная.

Кати посвятила субботу своим делам. Она решила, что отныне всегда будет только так. Она на первом месте, а все остальные подождут. Раньше она всегда на первое место ставила чужие интересы — Джеймса, друзей, клиентов. Не важно чьи — в ее натуре было всем и всегда помогать. Мать однажды назвала ее «легкой добычей», когда она одолжила совсем нелишние деньги соседу, которому, это было отлично известно, никогда даже в голову не придет их вернуть. Все, теперь с этим покончено.

Начала Кати с того, что в салоне красоты покрасила и выпрямила волосы. Джеймс обожал ее длинные светлые локоны. Прежде всего он обратил внимание именно на них, он сам однажды ей в этом признался. Он любил накручивать их на пальцы и мог любоваться ими часы напролет. Выпрямитель оказался едким, но все равно она заранее предвкушала, какое Джеймс сделает лицо. Честно говоря, прямые волосы ее не особенно красили, но ей было все равно. Это всего лишь волосы. Через пару месяцев они отрастут, восстановятся. Она всегда хотела побыть загадочной брюнеткой, хотя, возможно, такой шаг был бы слишком радикальным.

Потом она вернется к обычному облику. Кати еще не готова была бесповоротно оттолкнуть Джеймса и позволила парикмахерше убедить себя, что золотисто-рыжий оттенок будет более кстати. Прямые рыжие волосы, как у Стефани! Увидев себя в зеркале, она рассмеялась. Джеймс наверняка взбесится!

Когда с прической было покончено, Кати, устав от долгого сидения, пошла на сеанс массажа лица с гликолевой маской (ей очень повезло, что дама, записанная на это время, позвонила и отказалась). Ее нежная кожа засияла, как у младенца. По пути домой она накупила глянцевых журналов, полных всякой чуши о знаменитостях и их проблемах с лишним весом и интимными похождениями, и сосисок без консервантов, чтобы приготовить на обед. Джеймсу она отправила эсэмэску, что поедет к маме, после чего выключила у телефона звук и отключила мобильник. Потом налила себе бокал вина, скормила восторженному Стенли кусок мяса, который Джеймс припас в морозильнике для себя и который она утром разморозила, и уютно устроилась с ногами в большом кресле в гостиной.

Стефани позвонила ей утром, чтобы договориться о следующем шаге. Кати помнила, как Джеймс сказал ей однажды, что не общается с родителями. Что они не виделись уже очень давно. Кати была тронута тем, как мучает его это отчуждение. Джеймс, по его словам, перепробовал все, чтобы наладить отношения, но родители не смягчились, и ему пришлось смириться. Рассказывая это, он выглядел очень печальным. Сказал, что теперь и ему все равно, иначе пришлось бы вечно терзаться. Когда она настояла, чтобы он открыл ей причину разрыва, Джеймс рассказал, что мать приняла сторону Стефани при разводе, потому что сочла его желание проводить половину недели в Линкольне эгоизмом. «Она обвинила меня, что карьеру я поставил выше семьи».

— Но ведь в Лондон вы переехали исключительно ради карьеры Стефани! — возмущенно воскликнула Кати.

— Именно, — кивнул Джеймс. — Я собирался сказать матери об этом, но не захотел, чтобы выглядело так, словно я хочу во всем обвинить Стефи. Виноваты мы были оба.

— Ты такой добрый, — вздохнула тогда Кати (сейчас, вспомнив об этом, она громко рассмеялась).

— В общем, все окончилось бурной ссорой. Мама сказала, что разочаровалась во мне, а отец ее поддержал. Я, как он сказал, позволил семье распасться, чем предал всех. Я поскорее ушел от них, чтобы не наговорить лишнего, о чем потом пришлось бы жалеть, и с тех пор мы не разговариваем.

— Бедный ты мой. — Кати погладила его по голове.

— Главное, что Финн продолжает с ними видеться. Я, в конце концов, взрослый человек. Могу прожить и без родителей.

— А я долго не могу без мамы, — грустно проговорила Кати. — Надеюсь, Стефани оценила то, что ты сделал ради нее.

Джеймс выдавил из себя смех, в котором, как ей тогда показалось, звенели слезы.

— Сомневаюсь!

Когда Джеймс упоминал о своем детстве, у Кати складывалось впечатление, что его родители были людьми слишком требовательными и ему всегда казалось, что он не оправдывает их ожиданий.

— Но ты же стал ветеринаром, — сказала она. — Это что-нибудь да значит.

— Только не для них. Я и сам не знаю, что такое должен сделать, чтобы они остались довольны.

Теперь, когда Стефани рассказала ей о том, что Джеймс регулярно, в неделю раз, разговаривал со своими безумно обожавшими его родителями и что его мать, Полин, всегда сообщала с особенной гордостью: «Мой сын ветеринарный врач!» — каждому новому знакомому, Кати была потрясена. Сейчас она отлично представляла, как важно для него, чтобы родители никогда не приехали в Линкольн. Их приезд нарушил бы его двойную жизнь. Но он лгал с таким удовольствием, с такими красочными подробностями! Стефани сказала, что родители Джеймса очень хорошие люди и надо вести себя осторожно, чтобы не причинить им боль. Кати, разумеется, поддержала ее в этом. Ей не хотелось поступать жестоко с людьми, которых она даже не знала. Они тоже казались ей жертвами лжи Джеймса. Она очень жалела их.

Одурманенная наркозом Пушинка О'Лири лежала на операционном столе, ее свесившийся набок язык был прихвачен поверх марли прищепкой. Операция предстояла пустяковая, Джеймс делал такие сотни раз. Пушинка уже миновала возраст, до которого кошкам обычно делают стерилизацию, но ее хозяйка Аманда О'Лири пожелала пойти навстречу женским потребностям своей питомицы и позволила ей еще раз произвести на свет котят, прежде чем жестоко лишить способности к деторождению. Пушинку в должное время свели с ее отдаленным родственником мужского пола, которого сочли достойным ее, и она произвела на свет выводок болезненных косоглазеньких котят с мокрыми носами — симптомы близкого родства родителей.

Джеймс никогда особенно не любил Пушинку, которую никто не назвал бы пушистой и которая при осмотре всегда кусала и царапала его. Но его восхищало то, как быстро она обрела стройность, родив пятерых котят. Он поймал себя на мысли, что у женщин все не так, а жаль! И тут же осудил себя. Неужели он стал таким мелочным? Судя по всему, да.

Он так и не привык к обвисшему животу Стефи и растяжкам, появившимся после рождения Финна. Господи, насколько все проще у животных. Разве взрослый кобель станет отказываться от спаривания, если у суки целлюлит на бедрах? А ведь со Стефи у них все изменилось потому, что она угадала его мысли! Она постепенно начала переодеваться стоя к нему спиной или даже вообще уходила в ванную и закрывала дверь. Она стала стесняться его. А он, которого она стеснялась, стал воспринимать свое желание как непристойное и несвоевременное. Кати, наоборот, не подавляла в себе порывов. Самка собаки, думал он, и глазом не моргнула бы, если бы ее самец спарился с половиной сук в округе. Часто животные ведут себя разумнее, чем люди…