Поначалу платили за них мало. Но Блейз продолжала настойчиво работать и совершенствовать свое искусство. Прошел год. Другой… И вот натюрморты Блейз Клейтон, морские и сельские пейзажи, написанные по памяти или срисованные с фотографий, стали находить спрос. Вначале, правда, основными покупателями были родственники и их друзья, которые просто хотели поддержать начинающую художницу. Но, увидев некоторые ее серьезные работы, они стали относиться к автору с уважением, без какого-то налета благотворительности. Еще через несколько лет Блейз удалось уговорить местную картинную галерею выставить несколько ее работ. Ими заинтересовался сначала один занимающийся продажей картин художественный салон, затем другой…

Вскоре Блейз уже неплохо зарабатывала и смогла открыть собственный счет в банке. Впервые в жизни она стала откладывать деньги.

Это, однако, не значило, что она могла многое себе позволить. Например, получить водительские права. Обучение стоило денег. И немалых. Кроме того, уроки вождения потребовали бы уйму времени и непременных отлучек из дому. А Мэри нуждалась в постоянном присмотре и уходе. У нее уже начались приступы удушья. Но на то, чтобы нанять сиделку или медсестру, денег не хватало.

На всякого рода праздники и торжества Блейз также старалась тратиться как можно меньше. Будучи еще совсем маленькой девочкой, в выходные дни она с их помощью строила песочные домики и лепила пирожные в железных формочках. Все это Блейз очень нравилось, а потому субботы и воскресенья были для нее настоящими праздниками. Кроме того, родители устраивали по разным случаям торжественные домашние обеды. И непременно усаживали маленькую Блейз за стол вместе со взрослыми.

Даже повзрослев, она никогда в праздничные дни не уходила из дому. Но доступные другим поездки за границу для Блейз были равносильны тому, чтобы сорвать банк в крупной карточной игре.

Окружающие жалели ее, хотя Блейз этого не понимала, считая свою жизнь вполне нормальной и даже счастливой. Когда умер отец, и Блейз осталась вдвоем с больной матерью, ей вполне хватало их взаимной любви. Большего она просто не хотела. Матери же дочь была нужна еще и потому, что только от нее прикованная к постели Мэри могла ожидать помощи и заботы. Хотя очень страдала, что невольно превратила дочь в сиделку.

Блейз продолжала рисовать и писать картины. Все-таки у нее имелась крыша над головой. А поскольку никогда в жизни у нее не было ни возлюбленного, ни украшений, столь необходимых каждой женщине, она и не чувствовала какой-либо потребности ни в первом, ни во втором. Правда, сейчас она бы не возражала заиметь их. Но все же предпочитала не торопиться.

Смерть матери явилась для Блейз тяжелым ударом. Хотя внутренне она была давно готова к этому. Доктора уже несколько месяцев назад предупредили, что дни Мэри сочтены.

Три дня после ее смерти Блейз провела в полном одиночестве. После похорон она поняла, что жить в родительском доме, наполненном дорогими воспоминаниями, больше не сможет. Было очень трудно сделать первый шаг: связаться с торговым агентом и объявить о продаже своего жилища. Когда же около парадной двери дома появился деревянный щит с надписью «Продается», Блейз спустилась в сад и тяжело рухнула на скамейку: ее охватил панический страх…

Но добрые соседи поддержали ее. Именно они и уговорили Блейз попытаться начать новую жизнь. Она была молода. Вся дышала здоровьем и энергией. И просто-таки должна была послушаться мудрого совета.

Кроме того, Блейз отлично понимала, что женщине негоже долго оставаться несчастной и одинокой. Попросту говоря — без мужчины. Нужно создавать свой очаг, собственную семью.

Первое, за что принялась Блейз, были попытки как можно скорее найти себе дом. Надо было где-то жить. Поначалу, после того как она провела немало долгих бессонных ночей над картой Великобритании, задача показалась Блейз чудовищно трудной. И даже страшной.

Но постепенно в ее голове созрел план. Надо сказать, что Бог наделил Блейз не только красивой внешностью, но и еще умением мыслить. Городская жизнь ей не нравилась. Бирмингем же начал безжалостно наступать на свои окрестности. Гибли деревья и скверы. На их месте возникали новые дома. Блейз же хотелось дышать свежим воздухом, жить на природе, среди зелени и цветов. А для этого надо было поселиться в небольшом городке или даже в деревне.

Кроме того, Блейз хотела рисовать не только вазы с цветами и корзины с фруктами. Ее манили холмистые пейзажи и необъятные панорамы живой природы. Может быть, переехать на озеро Дистрикт? Нет, там очень холодно! И далеко от всего, к чему она так привыкла!

Что-нибудь чуть более… уютное. Более надежное… Защищенное… Блейз улыбнулась про себя. Она слишком хорошо знала, что не принадлежит к числу любителей приключений.

Друзья называли ее одежду богемной. Блейз действительно, ввиду ограниченности средств, все покупала на распродажах. Яркие наряды огромных размеров, которые никто не хотел брать. Шаровары невозможных, с точки зрения здравого смысла, расцветок. Безобразные шарфы, в которых, однако, было тепло… В результате общественное мнение объявило Блейз типичной художницей — воинствующей, богемной, даже дикой.

Однако то, во что она хотела теперь превратить свою жизнь, разве не было самой настоящей авантюрой? Оставить родной дом, все, что прежде любила?..

Но куда же податься? В Котсуолд? Почему бы и нет? Блейз представила себе выстроившиеся вдоль длинной стены полотна с изображением сенокоса, журчащего ручья, лесных колокольчиков… Абстрактная живопись ее никак не привлекала. Кроме того, она без ложной скромности считала себя большим мастером в изображении природы и патриархальной жизни. А если кое-кто из критиков считает ее работы лубочными, что ж с того? Это их личное дело!

Значит, решено: в Котсуолд! Но поскольку еще неизвестно, останется ли она там навсегда, то следует не покупать себе жилище, а снять его. Тем более что с деньгами, полученными от продажи родительского дома, Блейз чувствовала себя защищенной и уверенной.

О деревне с необычным названием «Верхний Раушем» она узнала чисто случайно, из разговора хозяйки местного продуктового магазина с поставщиком фасоли. Они восхищались булочками, выпеченными из изумительной муки с мельницы, расположенной в деревне Верхний Раушем. Увидев входившую в магазинчик Блейз, оба повернулись к ней и спросили, слышала ли она, их постоянная покупательница, о такой деревне? Блейз, естественно, не слышала.

Чуть позже Блейз ненароком подслушала разговор двух женщин, которые восторгались деревушкой в Оксфордшире, где свято чтут древние традиции. И опять же назвали Верхний Раушем. Блейз тут же ввязалась в разговор и через несколько минут знала, что в этой деревне уже на протяжении нескольких столетий не строят новых домов, а зерно выращивают без всяких пестицидов и прочих химических удобрений. Кроме того, мелют это зерно на старой мельнице с настоящими каменными жерновами! Чем больше Блейз слышала о необыкновенной деревне, тем сильнее ее туда тянуло. Наконец она схватила карту и после долгих «путешествий» по ней обнаружила на северо-западе Оксфордшира крошечную точку, около которой значилось «д. Верхний Раушем».

На следующее утро она отправилась в библиотеку, затребовала все географические справочники по Оксфордширу и вычитала, что означенная деревня находится в единоличном владении некой Кейры Уэсткомб. Интерес Блейз достиг апогея, когда она узнала, что эта самая Уэсткомб превратила свои угодья в Национальный заповедник для диких животных. И что особенно захватило воображение художницы, так это упоминание о существовании в деревне какой-то древней каменной стены или цепи скал. У нее даже учащенно заколотилось сердце. Теперь перед ее мысленным взором представали уже картины древней старины. Для этого потребуется не один холст! На подобном фоне отлично будет смотреться зимний пейзаж — снежные сугробы, оголенные деревья, обломки скал, окруженные позеленевшими от времени огромными каменными стенами. И опускающееся за горизонт солнце (почему бы и нет?!). На огненном фоне заката камни будут выглядеть величественными обелисками.

Одним словом, в ней разыгралась неуемная творческая фантазия. В тот же день Блейз написала письмо Кейре Уэсткомб о том, что, будучи довольно известной художницей (что не совсем соответствовало действительности!), она хотела бы пожить в сельской местности и написать несколько картин. Для этого ей нужен небольшой домик в самом живописном уголке. Предпочтительно коттедж, который можно было бы на какое-то время снять.

На успех Блейз не особенно рассчитывала. Здравый смысл подсказывал ей, что такая уникальная деревушка, как Верхний Раушем, обязательно привлекает к себе всеобщее внимание. А потому для нее шансы получить там внаем коттедж практически равны нулю. Особенно если принять во внимание, что большинство сельских коттеджей, как явствовало из проспектов, обычно сдаются местным семьям и полевым рабочим.

Но на этот раз Блейз Клейтон неожиданно повезло. Такое случилось впервые в жизни. У Кейры Уэсткомб нашелся свободный коттедж, на который никто из местных не претендовал. Ей понравилась сама идея сдать его Блейз и тем самым заполучить художника, который бы своими картинами способствовал популярности Национального заповедника. И вот Блейз держала в руках ответ, в котором леди Пенда просила ее приехать для переговоров.

Блейз была одновременно обрадована и несколько испугана. Отправляя письмо в Верхний Раушем, она не знала, что хозяйка деревни и всех тамошних угодий титулованная особа. И теперь мучилась вопросом, что надеть и в каком виде предстать перед столь важной особой. А главное — как с ней говорить? Опыта подобного рода переговоров у Блейз никогда в жизни не было.

По случаю всякого рода торжеств она обычно надевала свой лучший выходной костюм. Правда, «лучший» сильно сказано, но другого у Блейз просто не было. Так она поступила и на этот раз.