Эйдан время от времени бросал нетерпеливые взгляды в сторону, откуда обычно появлялась художница. Когда же увидел Блейз, то поднял вверх левую руку, продолжая правой направлять плуг вдоль борозды. Но на сердце у него сразу же стало легко и радостно. Он уже успел признаться себе, что ждет эту женщину. И грустно подумал о том, что очень скоро картина будет закончена. Тогда…

Но Эйдан не стал утруждать себя дальнейшими размышлениями о том, что будет тогда. Он вел одинокую жизнь и не жалел об этом. Во всяком случае, до сих пор…

Однако, вопреки ожиданиям, к одиннадцати часам тучки на горизонте очень быстро сбились в одну, поплывшую прямо в сторону поля. Блейз в очередной раз посмотрела на небо, с сожалением вздохнула и опустила кисти. Она не привыкла к капризам природы и воспринимала их болезненно. Тем более что раньше рисовала и писала свои картины в основном дома. Но теперь приходилось работать на открытом воздухе. Это сулило художнице немало новых и интересных открытий. Однако, наверное, пойдет дождь. Может быть, даже разразится гроза. А значит, все планы на сегодня останутся неосуществленными. Включая пикник…

Блейз посмотрела на холст. И почувствовала удовлетворение. Ей все-таки удалось схватить изменения в цвете осенней природы, на что она даже не надеялась. Кроме того, ей очень нравились лошади. Они получились, как живые, и, казалось, вот-вот двинутся с места.

Но центральным элементом картины была фигура пахаря. Из-под кисти Блейз она вышла очень суровой. Лицо выглядело красивым и мужественным. В широких плечах чувствовалась богатырская сила. Но вместе с тем во всей фигуре ощущались достоинство и гордость человека, связанного и сроднившегося с землей, на которой он работает. Блейз подумала, что эта картина после ее завершения станет лучшей из всех ее работ.

— Добрый день, — донесся до нее уже ставший знакомым голос. — У вас такой счастливый вид!

Блейз подняла голову и увидела совсем близко от себя Эйдана с его плугом и лошадьми, мирно пившими воду из двух больших ведер.

— Можете посмотреть и тогда сами поймете причину.

Эйдан, внимательно следивший за движением губ Блейз, перевел взгляд на мольберт. Затем оставил плуг и, встав за спиной художницы, принялся внимательно изучать полотно.

По его лицу было заметно, что картина ему нравится.

— Не удивительно, что у вас на лице такая довольная улыбка, — наконец сказал он, с особым вниманием рассматривая свою собственную фигуру на холсте.

На картине Эйдан выглядел гораздо выше и гораздо красивее, чем он был на самом деле. Он еще раз взглянул на холст, потом на Блейз, отчего та неожиданно для самой себя покраснела.

— Что ж, хорошо! — сказала она и рассмеялась. — Я в душе романтик. Но хотела бы написать мужской портрет, скажем, немного в стиле Гейнсборо.

Эйдан, снова внимательно следивший за движением губ Блейз, споткнулся на слове «Гейнсборо», но все же улыбнулся в ответ.

— Дайте мне слово, что сделаете это! Блейз расстелила пленку, на ней — одеяло и разложила хлеб, масло, сыр и яблоки. Затем из корзины был извлечен термос с чаем. Закончив с «сервировкой стола», она посмотрела на Эйдана.

— Вы не против того, чтобы перекусить со мной?

Эйдан сделал паузу, переводя фразу Блейз с языка губ, после чего смущенно посмотрел на нее. Если он согласится, то очень скоро его секрет будет раскрыт. С другой стороны, сыр, свежий хлеб, масло выглядели такими соблазнительными, а из открытого термоса поднимался душистый пар от первосортного чая. Кроме того, ему безумно хотелось подольше посмотреть в эти смеющиеся зеленые глаза. А впрочем, почему бы и не согласиться?

Эйдан согнулся вдвое и осторожно опустился на траву, подальше от одеяла, чтобы не испачкать его грязными от глины сапогами. Блейз отрезала кусок хлеба, намазала его маслом и положила сверху толстый кусок сыра. Затем, переложив бутерброд на тарелку, передала ее Эйдану. Тот взял тарелку, поблагодарил Блейз, и оба с жадностью, не произнося ни слова, набросились на еду. Краем глаза Эйдан наблюдал за Блейз. Когда же она подняла голову, то повернулся и посмотрел ей прямо в лицо. Она улыбнулась.

— Вы знаете, я всегда думала, что сельский пейзаж можно рисовать только летом. Но многие коттеджи осенью выглядят гораздо более красочными, чем даже в августе, когда я приехала к леди Уэсткомб договариваться об аренде жилища.

Эйдан слизнул кусочек масла с пальцев, не подумав о том, что этот жест может шокировать Блейз. Она поспешно отвела глаза в сторону.

— Эту яркость придают георгины, — поспешно сказал Эйдан. — У меня в саду их полно. Они любят бабье лето и особенно красивы именно теперь. А еще мамзы.

— Что?

— Мамзы.

— Что это такое?

— Их еще называют очень сложно: три… кри… зам…

— Хризантемы? — догадалась Блейз.

— Да, именно они.

Эйдан не осмелился повторить столь сложное для него слово. Блейз, заметив это, решила, что его частое смущение объясняется косноязычием, которого он стеснялся. Она еще подумала, не постоянные ли насмешки, на которые так падки дети, заставили Эйдана переехать сюда и заняться лошадьми?

— Хорошо, — сказала Блейз, решив делать вид, что не замечает дефектов его речи. — Я сначала посажу их на своем домашнем участке. Правда, не знаю, что из этого получится: ведь я не садовник. И спокойно могу выбросить стебель цветка, приняв его за сорняк!

Эйдан улыбнулся. Ему нравилось, как Блейз смеется. У нее это получалось легко и естественно. При этом глаза становились почти голубыми, как незабудки.

— В это время года, — назидательно сказал Эйдан, — очень легко отличить цветочные стебли от сорняков. Сейчас цветок либо уже совсем расцвел, либо его головка показалась из-под земли. А сорняки только еще начинают прорастать. Если хотите, я могу прийти к вам и все показать.

Эйдан смутился и замолчал. Уже в который раз он сначала говорит, а потом думает! Он откусил кусочек соленого огурца и посмотрел в сторону поля. Лошади уже напились и спокойно дремали, повесив головы.

По листьям деревьев зашелестел легкий ветерок. Блейз поежилась и посмотрела на небо.

— Надо спрятать холст и сложить мольберт. Того и гляди, пойдет дождь.

Эйдан, казалось, не слышал ее слов и продолжал наблюдать за лошадьми.

Блейз пожала плечами и занялась мольбертом. Он повернул к ней голову и, казалось, только теперь увидел, что она начала складывать вещи. Блейз же насмешливо скривила губу. Она знала, что не принадлежит к числу ярких и интересных собеседников. Ибо на протяжении многих лет не имела возможности разговаривать ни с кем, кроме своей больной матери. Постоянное дежурство у ее постели сделало Блейз достаточно скучным человеком. Но… Но все равно: Эйдан мог бы быть более учтивым и уделять ей чуточку больше внимания!

Она аккуратно сложила холст и положила в сумку. Когда же обернулась, то увидела, что Эйдан занят тем, что тщательно стряхивает со своего комбинезона хлебные крошки.

— Спасибо за ланч, — сказал он, чувствуя себя еще более неловко. Теперь он понимал, что сделал ошибку, приняв предложение Блейз перекусить вместе.

— О чем вы говорите! — разочарованным тоном ответила Блейз.

Ей очень хотелось, чтобы Эйдан остался рядом еще на некоторое время. С развевавшимися на ветру густыми длинными волосами он показался ей просто-таки прекрасным. Эйдан стоял совсем рядом и смотрел на нее. Его кожа, казалось, была выдублена из шкуры, и Блейз вдруг очень захотелось ее потрогать. А заодно исследовать морщинки, лучившиеся в уголках глаз и углублявшиеся, когда Эйдан улыбался. Хотя, как уже успела заметить Блейз, такое с ним случалось довольно редко.

— Хотите еще чаю? — предложила Блейз, потянувшись за термосом.

Эйдан слегка прищурился. Он знал, что правильно прочел по губам Блейз ее слова. Но кроме слов, было и нечто еще. Что-то настойчиво твердило ему: она хочет, чтобы ты остался!

Эйдан старался не верить своему внутреннему голосу. Но в глубине души понимал, что не ошибается. Эта женщина действительно не желает, чтобы он, Эйдан Шоу, уходил!

Он почувствовал, как на его глаза навертываются слезы. Ведь за всю жизнь никто не искал его общества или дружбы. За исключением матери, которая умерла много лет назад.

Неожиданно Эйдан почувствовал страх. Нет, не потому, что чего-то испугался. Просто ему показалось, что в его жизни происходит нечто очень важное. Что жизнь может вот-вот измениться. И он не был уверен, что хочет этого.

— Я… не могу остаться, — чуть слышно проговорил Эйдан. В этот момент он очень хотел слышать свой собственный голос. Ему нужно было убедиться, что все идет нормально. — Мне надо посмотреть, что делают лошади, — добавил он.

Хорошенькое личико Блейз как-то сразу поникло. Она растерянно посмотрела на Эйдана и готовым сорваться голосом проговорила:

— Да-да, конечно! Вы должны присмотреть за лошадьми.

И вновь наклонилась над корзиной и сумкой, продолжая упаковывать вещи. Чувствуя, что Эйдан еще стоит рядом, она подняла голову и посмотрела на него.

— Может быть, нам сходить в паб и немного выпить? Если, конечно, у вас нет других планов.

— Нет, у меня нет никаких планов, — ответил Эйдан, от неожиданности отступив на шаг.

Лицо Блейз просияло.

— Тогда пойдемте сегодня?

Эйдан изо всех сил боролся с охватившей его паникой. Ему на ум пришли слова старого учителя: «Если есть сомнения, то спрашивай. Постарайся все выяснить до конца»… Спрашивай… Учителю легко было так говорить…

— Хорошо. — Эйдан согласился на что-то такое, чего еще сам толком не понимал. Ибо ни в одном пабе за всю жизнь ни разу не был. — Но куда? — все же спросил он.

Блейз часто заморгала, озадаченно посмотрела на Эйдана и пожала плечами.

— Я не знаю другого паба, кроме «Камня и цапли». Там и встретимся. Думаю, это заведение не настолько велико, чтобы не найти друг друга.