Самид Агаев - Дороги хаджа

– Ах, вот оно что. Ну, а где же зять, в таком случае? – улыбаясь, спросил Али.

– Там остался, во дворце, а я двоих положил и убег от греха. А ты как сходил? Сообразили что-нибудь?

– Увы, я сходил безрезультатно, так что, как мы будем выбираться отсюда, я не знаю. Но выбираться надо. У меня есть еще обязательства перед одним человеком. Он сидит в тюрьме, ждет помощи от меня. А я застрял здесь, надо же было нам встретить этого рыцаря.

– Не скажи, может, это судьба для Лады так старалась.

– Но старик обещал подумать, он даст знать. Что будем делать? Может, пойдем, поищем рыцаря? Мало ли, что, он человек болезненный, упадет еще по дороге сюда. Или госпитальеры схватят.

– Вот поэтому нам лучше не высовываться. Там после меня переполох поднялся. Тот, кого я унял, был не простой воин. И шел он, главное, целенаправленно к нам, выжидал, словно. Если у Раймонда смекалка есть, то он на улицу не сунется. И сюда не придет

– Ну что ж, тогда давай ужинать.

Али позвонил в колокольчик. Егорка тем временем нацеженное вино вылил на пострадавший кулак и зашипел от боли.

– Жжет как, уух ты.

– Ты что же продукт последний переводишь?

– А вдруг он был заразный, мне здоровье дороже продукта. Там мало все равно было, на двоих не хватило бы.

Появился хозяин. Выслушал пожелания, спросил:

– Ваш товарищ придет? А то комнату заняли, а его нет.

– Не беспокойтесь, мы ее все равно оплатим, – сказал Али.

– Да, конечно, – озабочено сказал хозяин. – А вино точно нести?

– Могли бы и не спрашивать.

– Просто вина мало осталось, караван не скоро придет. На всякий случай спрашиваю.

– Давай не будем пить, – сказал Егорка. – В любой момент можем в дорогу собраться.

– За ужином выпьем и больше не будем, – согласился Али.

Через некоторое время пришел подавальщик с огромным подносом, на котором были отварная холодная телятина, сыр, зелень, оливки и хлеб. Кувшин висел у него на плече.

– Горячее будет позже, – сказал он.

Егорка сломал печать, наполнил кубки. Едва они успели выпить, как появился взволнованный хозяин.

– Сейчас был один офицер, он дал мне этот динар, утверждая, что это покроет долг рыцаря, но комната стоит дороже.

– Подождите, – сказал Али, – я не понял, можно по порядку. Какой офицер, какой динар?

– Так я же по порядку рассказываю. Подъехал придворный офицер, дал мне динар серебряный и сказал, что это передал шевалье Раймонд за комнату.

– А где же сам Раймонд, вы не спросили где рыцарь?

– Я спросил, где рыцарь. Как же я мог не спросить, где рыцарь. Он сказал, что рыцарь уехал, куда не сказал.

– Так надо было с этого и начинать.

– Ну, знаете, каждый начинает с того, что ему важно. Мне важно не иметь убытки. Разве я говорил, что комната стоит серебряный динар?

– Мы же сказали, что оплатим вам комнату, – теряя терпение, сказал Али.

– Так я помню, но зачем тогда этот динар. Я испугался, что вы ему отказали в финансовой помощи. Вот он и сбежал, оставив свой динар. Но теперь я спокоен. Оставлю вас.

– Ну вот, – сказал Егорка, дождавшись, когда за хозяином закрылась дверь, – говорил я, что лучше не пить.

– Полагаешься, что он отправился в Крак де Шевалье? – спросил Али.

– Других вариантов мы не обсуждали.

– Почему он не пришел сюда и не сказал нам об этом.

– Я убежал после драки, а госпитальеры остались ждать. Выходит, гвардейцы наместника проводили его до ворот, раз он передал с ними монету, и он уехал. То есть, если офицер передал сюда монету, на которую не снимешь номер. Значит, дело не в монете. Таким образом, он дал знать о себе. Сюда он не пришел, чтобы не выдать нас.

– Ну что ж, разумно, – согласился Али, – значит, нас здесь больше ничего не держит. Надо бы выехать прямо сейчас, но городские ворота уже заперты, а гвардейцы нас провожать не будут.

– Он ранен, и вряд ли сможет ехать всю ночь. Где-нибудь остановится. Давай выпьем и ляжем спать, утро вечера мудренее. Кстати, где этот Крак де Шевалье?

– По дороге в Сирию, в ливанских горах, два дня пути. Вообще-то мог бы записку написать, гадай теперь, где он.

Появился подавальщик и водрузил на стол сковороду, на которой шипело мясо, обжаренное с овощами. Следом вошел хозяин, держа в руках торбу:

– Это прислал Расул, – сказал он. – Он просил вас рассчитаться со мной и быть готовым к путешествию. За вами заедут рано до восхода солнца. Я вас разбужу, не беспокойтесь.

– Счет готов? – спросил Али.

Енох показал клочок бумаги. Али достал кошелек и отсчитал требуемую сумму. Хозяин попробовал золото на зуб и ссыпал в карман. Лицо его осветила довольная улыбка.

– Все в порядке? – спросил Али.

– В полном, – сказал еврей, – приезжайте еще, я всегда рад вас видеть.

Когда он ушел, Али вывалил содержимое торбы, в ней оказались женские платья, юбки, накидки и головные уборы.

– Любопытно, – произнес Али, разглядев все, как следует, – а где сами девицы? Что бы это значило, а друг?

Егорка хмыкнул и принялся еду.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Али.

– Я думаю, – ответил Егорка, – что тебе следует, как следует побриться.

– Почему это.

– Бородатые женщины встречаются, но очень редко. Нам ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.

– А ты у нас, дитя безбородое, с чего ты взял, что в женщину должен переодеться?

– Платье твоего размера, – заметил Егор.

– Но ты его еще не мерил! – возразил Али.

– Я и так вижу, к тому же я могу сойти за франка. А ты вряд ли.

– Но здесь же не одно платье.

– Назар дал тебе возможность выбрать, зная тебя, как человека непростого, со вкусом.

– Ладно, – вздохнул Али, – сдаюсь, логика на твоей стороне. Только имей в виду, если ты кому-нибудь скажешь, о том, что я надевал женское платье, нашей дружбе конец.

* * *

Утром, засветло, когда повозка подъехала к таверне, в нее сели двое, мужчина и женщина. Повозка покатила дальше, громыхая деревянными колесами. У сирийских ворот к ним вышел заспанный стражник, Зевая и ежась от утреннего холода:

– Куда в такую рань? – спросил он у возчика, черноволосого голубоглазого цыгана с серьгой в ухе, – чего не спиться?

– Кто рано встает, тому Бог подает, – поговоркой ответил грек.

– Что везешь?

– Бочки пустые, за вином еду.

– За вином, это хорошо, – одобрил страж, – пропуск есть?

Он добросовестно постучал по каждому бочонку, прислушиваясь к гулким звукам.

– Пропуск есть? – повторил он, – а это кто?

– Работник и жена моя, – в пропуске они указаны.

Стражник поглядел на пропуск, силясь разобрать буквы, в отсутствие солнечного света, зрение его подводило. Перевел взгляд на работника, затем на женщину, лицо которой было закрыто до самых глаз.

– Чего она лицо прячет? Ровно, мусульманка какая-нибудь, – недовольно спросил он.

– Стесняется, – отрезал цыган, – скромность присуща не только мусульманкам.

– Ладно, езжай, – бросил стражник и пошел открывать ворота.

Когда Иерусалим остался позади, и контуры городских стен размыло в пыльном облаке, Егорка сказал:

– А ты ничего.

– Попридержи язык, – сказал Али.

– В крайнем случае, можно было бы оглушить его и открыть ворота.

– Ну, да. И уносить ноги от погони, – возразил Али, стаскивая с себя платье.

– Друг, ты кто, грек? – спросил он у возчика.

– Нет.

– Армянин?

– Нет, цыган я.

– Спасибо тебе. Вот, возьми деньги.

– Не надо, мне Расул заплатил.

– Возьми мои деньги, а его деньги вернешь. Договорились?

– Ладно, дело ваше.

Добравшись до крепости, Раймонд назвал стражам ворот свое имя, беспрепятственно въехал в нее и направился на поиски кастеляна. Им оказался высокий человек, с тяжелым взглядом по имени Лаваж. Раймонд представился. Кастелян выслушал, записал имя в книгу и спросил о причине прибытия. Рыцарь сказал:

– В вашей крепости находится некая особа по имени Лада, я должен забрать ее и отвезти в Иерусалим. Вот приказ императора.

Лаваж долго рассматривал приказ, затем вернул его.

– Я не понимаю, о чем идет речь, – сказал он, – дело в том, что здесь нет никакой особы по имени Лада.

«Проклятье, – мелькнуло в голове рыцаря, – неужели я ошибся». Вслух же он произнес:

– Вы так долго изучали приказ, я было подумал, что вас интересует моя правомочность.

– Обыкновенное любопытство, – ответил Лаваж, – не так часто я получаю приказы лично от императора, который к тому же сейчас находится в Сицилии. Это же не его подпись.

– Подпись Эдда Монбельярского, наместника. Впрочем, стоит ли обсуждать подпись, если особы здесь нет. Ее ведь здесь нет?

– Ее здесь нет, – повторил кастелян.

– Благодарю вас, – сказал Раймонд, – вы позволите мне немного отдохнуть, прежде чем пуститься в обратный путь.

– Конечно, вы найдете у нас и отдых, и пищу. Для этого мы и существуем.

– Мне нужен доктор, есть ли здесь доктор?

– Вы нездоровы? – обеспокоено спросил Лаваж. – Что с вами? Это незаразно.

– Нет, нет, я был ранен несколько дней назад, мне нужно сменить повязки.

Кастелян позвал вестового:

– Проводите господина рыцаря в лазарет.

Оставшись один, кастелян набросал на бумаге несколько слов, вызвал к себе капеллана:

– Это письмо немедленно отправьте в Иерусалим сеньору гроссмейстеру.

– Слушаюсь, – коротко ответил капеллан.

Раймонд вышел от кастеляна со смешанным чувством разочарования и слабой надежды. Какие-то нотки в голосе и его реакция на письмо вызвали подозрения рыцаря, в том, что он говорит не всю правду, но полной уверенности не было. Как можно было игнорировать приказ императора. И он не знал, что в данном случае для него предпочтительнее, какое обстоятельство. Размышляя об этом, он шел по крытой галерее, вслед за своим провожатым. Они миновали ров, наполненный водой, часовню, небольшую мельницу. Увидев ее, Раймонд не сдержал своего удивления.