– Подышу свежим воздухом, – сказала ему укоризненно Лада. – Нехорошо мне как-то стало. Я на работе, между прочим.

Поколебавшись, капеллан, уступил и позволил Ладе выйти во двор. Недалеко от дверей у стены была скамейка. Мариам усадила на нее Ладу и стала ей рассказывать о себе.

Мариам несколько лет назад была служанкой во дворце Малики-Хатун. До тех пор, пока Шараф ал-Мулк не разграбил ее имущество, захватив в том числе всех ее служанок. В последствии он продал их какому-то еврею-работорговцу, который привез живой товар на крупнейший невольничий рынок в Константинополь, где ее купил богатый христианский паломник в подарок для своей жены. Но не довез до дома. В Иерусалиме в припадке религиозного рвения он пожертвовал ее ордену госпитальеров. Теперь Мариам жила при госпитале и ухаживала за ранеными.

– Мой друг недавно с ней виделся, – заметила Лада.

– С кем?

– С твоей бывшей госпожой.

– С Маликой-Хатун? – удивилась девочка.

– Да, ты ее не любишь?

Мариам пожала плечами:

– Да нет. Она хорошо к нам относилась. Не обижала. Правда, она при живом муже замуж вышла. Многие стали презирать ее после этого. Но мы понимали ее. Муж ее был пьяницей. У них не было никаких отношений. Потом он умер, ее муж. Ты как-то странно улыбаешься. Ты мне не веришь?

– Какое интересное совпадение, – заметила Лада. – Дело в том, что у нас с твоей госпожой был один и тот же муж.

– Как это? – сказала Мариам. – Этого не может быть. Атабек боялся Малики-Хатун и не брал помимо нее других жен. Ведь она была из рода сельджуков.

– После того, как атабек Узбек узнал, что Малика-Хатун вышла замуж за хорезм-шаха, он женился на мне. А через несколько дней умер.

Мариам изумленно смотрела на Ладу, пытаясь постичь сказанное.

– Но ведь атабек был властителем Азербайджана, – потрясенно сказала она, – а если ты была его женой…

– Какое это имеет теперь значение, – сказала Лада. – Собственно, я и раньше не придавала этому особого значения. А теперь-то…

– Все равно, – заявила Мариам.

Во дворе появился монах и закричал:

– Мария, где тебя носит?

– Меня зовут, – сказал девочка, – я еще приду.

Девочка убежала. Лада проводила ее взглядом и вернулась в палату, где вспомнила о своем намерении взглянуть в лицо своего подопечного. Она стянула простынь его лица и, не удержавшись, произнесла одно из тех русских просторечных выражений, которое не подобает вставлять в словесный узор рыцарского романа, в каковой жанр незаметно перетекло наше незатейливое дееписательство. И Раймонд, а это был он, открыл глаза, словно для пробуждения трубадура из беспамятства недоставало именно этого словосочетания. Но Ладе краснеть не пришлось, ибо рыцарь не знал русского языка.

По иронии судьбы Раймонд, после того, как появление конного патруля спугнуло убийц и спасло его от неминуемой гибели, был доставлен в больницу госпитальеров, то есть именно туда, откуда совершил побег. Без всякого умысла со стороны комендантского патруля, ибо в Иерусалиме был только один госпиталь.

– Верно, я в раю, – слабым голосом предположил трубадур.

– Увы, нет, вынуждена вас разочаровать, – безжалостно ответила Лада.

– Если я, открыв глаза, вижу ваше лицо, значит я в раю, – настаивал рыцарь.

Но до Лады не дошла суть комплимента, реалистка, она строго сказала:

– Рыцарь, вы живы, я – тоже. Значит, мы не в раю.

– Если это действительность, и, тем не менее, я вижу вас наяву, значит, это рай, – не унимался Раймонд.

Он улыбнулся, попытался приподняться, но раны тотчас дали о себе знать. Трубадур, издав короткий стон, откинулся на подушку. На лбу его выступила испарина. Лада вытерла ему лицо своим платком.

– Лежите, не двигайтесь, – холодно сказала Лада, – нечего улыбаться. Лучше скажите, что с вами случилось? Я сердита на вас. Почему вы в таком непотребном виде?

– А где я? – вопросом на вопрос ответил юноша.

– Вы не знаете где вы? Вы в госпитале.

– Как? Опять?

– Что значит опять? Вы… – Лада не договорила. Ее внимание привлекло движение и шум в дверях.

– Смотри-ка, кто пожаловал, – заметила Лада, – сам гроссмейстер делает обход больным.

Фра Герэн, в самом деле, обходил больных, он останавливался возле каждого, находя слова утешения, приободряя. Когда он поравнялся с Ладой, женщина встала и ответила на его приветствие.

– Что вы, сударыня, – сказал ей гроссмейстер, – особа вашего звания не должна вставать, чтобы ответить на приветствие воина – монаха.

– Но вы старше меня, – ответила Лада, – у нас в Азербайджане, старейшина – выше всяких званий.

– Дитя мое, – ответил ей гроссмейстер, – должен вам сказать, что вы мне нравитесь все больше и больше. И это неожиданное милосердие, явленное вами. Кстати, кто этот человек, удостоившийся вашей заботы?

– Это… – начала Лада, бросая взгляд на Раймонда, осеклась. Лицо рыцаря было закрыто простыней. Она хотела назвать его имя, но, сообразив, что здесь что-то неладно, нашлась, – а разве это имеет значение. Кто бы он ни был, я буду ухаживать за ним.

– Прекрасный ответ, – сказал гроссмейстер и прошествовал далее.

– Ну и что все это значит? – спросила Лада, дождавшись, когда фра Герэн уйдет. – Почему вы от него прячетесь?

– Неужели меня привезли к госпитальерам?

– Не говорите загадками, – попросила Лада.

Раймонд открыл лицо. Лада непроизвольно оттерла пот с него.

– Ради этого стоило оказаться раненным, – сказал Раймонд.

– Не отвлекайтесь.

– Мне вчера удалось уйти отсюда и попасть к наместнику, и просить за вас. Затем я был на приеме. Там присутствовал великий гроссмейстер. Речь зашла о вас. Король изъявил желание увидеть вас. Но отчего-то Герэн не спешит выполнять приказ короля.

– А кто вас ранил?

– Ночью, когда я ушел с приема, меня поджидала засада.

– Герэн видел вас на приеме?

– Герэн – нет. Но я столкнулся с командором и вызвал его на дуэль. Вскоре на меня напали.

– Молчите, сюда идут.

Лада быстрым движением закрыла рыцарю лицо. Капеллан, подойдя к ней, сказал:

– Гроссмейстер сказал, что на сегодня милосердия достаточно. Вас ждет король. Прошу следовать за мной.

– Меня? Король? Как приятно это слышать, – поднимаясь, Лада незаметно дотронулась до руки Раймонда. Проходя мимо лекаря, сидевшего за столом, произнесла:

– Этот рыцарь, кажется, пришел в себя.

– Благодарю вас, сударыня, мы о нем позаботимся, – ответил

лекарь.

Наследник Конрад

Наместник Иерусалима Эд Монбельярский в задумчивости расхаживал в аудиенц-зале королевского дворца, когда доложили о прибытии гроссмейстера иоаннитов.

– Он один? – спросил наместник.

– Нет, ваша светлость, – ответил камергер, – его сопровождает молодая и очень красивая дама.

– Вот как, – заметил граф, – этот поэт малый не промах.

– Что, простите?

– Ничего, это я не тебе. Пусть войдет.

Когда Лада в сопровождении фра Герэна вошла в зал, граф повторил слова, адресованные поэту, но уже про себя. После взаимных приветствий гроссмейстер спросил:

– А где же его величество?

– Будут, – ответил граф, – его величество приказали начинать без него.

– Простите, начинать что? – язвительно поинтересовался Герэн. Граф, несмотря на то, что он был наместником короля Фридриха, реальная же власть в городе принадлежала гроссмейстерам рыцарских орденов. За столетие крестовых походов они приобрели мощь, богатство и военную силу. В отличие от европейских государей, которые каждый поход во имя святого дела, ставили на грань разорения. Это обстоятельство позволяло Герэну в разговоре с наместником обходиться без должного уважения.

– Беседу, дорогой мой гроссмейстер, беседу, – сказал граф. – Представьте же вашу очаровательную пленницу.

Граф намеренно употребил это слово, чтобы создать неловкость. Подтвердив статус женщины, гроссмейстер должен будет привести причины и доказательства вины. Если же учтивость не позволит ему назвать даму пленницей, тем самым, он свяжет себе руки в дальнейшей судьбе женщины. Но старый лис не позволил загнать себя в ловушку.

– Назовите свое имя, – обратился он к спутнице, не подтвердив и не опровергнув заявление графа.

– Я Лада Нахичеванская, вдова последнего правителя Азербайджана, атабека Узбека.

– Звучит неплохо, – заметил граф. – А я, Эд Монбельярский, наместник короля в Иерусалиме. К вашим услугам.

– Спасибо. А я подумала, что вы король.

– Нет, вы ошиблись. Скажите, сударыня, каким образом особа вашего положения оказалась здесь?

– Даже не знаю с чего начать. Столько всего…

– Можно по порядку, – приободрил граф.

– Родилась я на Руси.

– Пожалуй, не стоит начинать с самого начала, – заметил граф.

– Хорошо, тогда я сразу возьму быка за рога. Мы совершали паломничество. И Али…

– Паломничество в Иерусалим? – уточнил граф.

– Нет, в Мекку.

– В Мекку, вместе с Али.

– Да.

– А как вы, вдова атабека Азербайджана, оказались в компании какого-то Али. Вам, что не с кем было совершать паломничество. И почему в Мекку?

– Потому что я мусульманка. Али, друг моего брата. Почему это вас удивляет? Кто, по-вашему, должна быть жена мусульманина?

– Просто вы совершенно не похожи на мусульманку. Ваша внешность.

Лада вдруг проявила неожиданную осведомленность, заявив:

– Чернокожие абиссинцы все поголовно христиане.

– Откуда такие познания? – удивился наместник.

– Мне рассказывал Али.

– Ваш друг.

– Правильно.

– А где сейчас находится ваш друг.

– Почему вы спрашиваете у меня об этом? Лучше адресовать этот вопрос гроссмейстеру, чьими пленниками мы являемся.

Граф бросил взгляд на Герэна.

– Я вам уже говорил, – заметил гроссмейстер.

– Значит, она еще ничего не знает, – сказал граф.