Сквозь слезы, Джун смотрит на меня с благодарностью:

— Джейс, она прекрасна.

— Она идеальна, — говорит Алекс, будучи более спокойной в их отношениях. Маленькая слеза течет по ее щеке.

— Спасибо, — говорю я, от неловкости не зная, как правильно ответить. — Ну, Трейси уже дала вам документы?

Алекс кивает, не отрывая глаз от ребенка.

— Все уже сделано, и уже поговорили с врачом.

— Ну, тогда она готова, — говорю я, снова чувствуя ком в горле.

Алекс встречается со мной взглядом и кивает:

— Она готова.

— Ладно, нужно ее переодеть. Вы ведь принесли для нее одежду?

— Да, — Джун передает ребенка Алекс и идет в коридор. Она приносит автокресло и серую сумку, в которой лежит все необходимое для новорожденных. Она выглядит немного неуклюже, неся все это. Так же, как и я.

— Хорошо, — я пытаюсь собраться, несмотря на боль в груди. — Вы уже выбрали имя?

Когда мы только встретились, я поинтересовался, есть ли у них какие-то имена на примете, но они так и не определились. Алекс отвела меня в сторону и сказала, что они держали имя в секрете, на случай, если я передумаю. Это было бы слишком разрушительно для Джун, пройти снова через это — выбрать имя для ребенка, который не будет ее.

В тот день я поклялся Алекс, что у Джун будет ребенок. И ничто не помешает.

Так и случилось.

С документами все дела улажены, Джун наконец-то стала мамой.

Черт, просто думая о том, что дарю этой женщине такой дорогой подарок, я чувствую головокружение.

— Мы уже выбрали имя, — отвечает Алекс с искренней улыбкой.

Прочистив горло, я спрашиваю:

— И как вы ее назовете?

Все в Джун источает материнство, и, отвлекая внимание от ребенка, она робко улыбается:

— Мы решили назвать ее Хоуп15. Потому что ты дал нам надежду, Джейс, — Алекс обнимает Джун, и я вижу самую прекрасную семью, стоящую передо мной. — Время было тяжелое, и ты это изменил. Ты дал нам то, за что мы никогда не сможем отплатить.

Я киваю, потому что мне сложно что-то сказать. Мы стоим в тишине какое-то время, пока я, прочистив горло, не говорю:

— Отлично. Вы не должны мне ничего, просто…— я вздыхаю. — Просто держите меня в курсе, присылайте фотографии, приходите на мои игры. Пожалуйста, просто сообщите ей, кто ее отец. Дайте ей знать, что я ее люблю.

Это все, чего я хочу. Чтобы она знала меня и решение, которое я принял для нее. Это было чертовски сложным решением в моей жизни.

— Ты всегда будешь частью ее жизни, Джейс. Это не изменится.

Чувствуя дискомфорт, я держу руки в карманах и неловко встаю. Мне уйти? Смотреть, как они одевают ее? Могу ли я попрощаться, прежде чем она начнет новое путешествие? Позволят ли они мне?

— Джейс, — говорит Джун. — Ты поможешь нам подготовить ее, прежде чем уйдешь?

— Конечно, — я улыбаюсь, не желая показывать слишком много эмоций.

— Вот, — она вручает мне сумку. — Там есть несколько нарядов, выбери один из них. Я начну ее раздевать, чтобы ты мог одеть ее.

Я провожу следующие несколько минут, выбирая цветочное платье, подходящий бант для волос и носочки. Джун и Алекс уложили ее на кроватку, покрытую розовым одеялом, которое сделала мама Алекс.

Хоуп извивается и тихо плачет, когда я просовываю ее крошечные руки через платье. Ее глазки все еще закрыты. Я просто хочу взглянуть. Я знаю, что она не запомнит это, в отличие от меня. Я хочу, чтобы она увидела меня, а не просто услышала.

Закончив одевать ее в платье, я перехожу к носкам, которые слишком велики для ее ножек. Затем я причесываю ее волосы, осторожно отодвигая их сторону, и аккуратно прикрываю одеялом, как говорит Джун.

Когда она полностью одета, я не могу оторвать взгляда от нее. Завернутая в одеяло, она выглядит как ангел.

Джун, Алекс и я обнимаем друг друга, сквозь слезы восхищаясь малышкой. Как Ребекка могла отказаться от нее?

Забавно, что такой маленький человечек может объединить трех людей. Я буду всегда разделять эту связь с Джун и Алекс. Это нельзя отнять. И пока я жив, я запомню этот момент. Где три человека заключили соглашение. И что бы ни случилось — Хоуп всегда будет на первом месте.

— Наверное, вам нужно идти, — говорю я. — Могу я подержать ее в последний раз?

— Разумеется, — говорит Алекс, шагая ко мне и передавая Хоуп.

Осторожно, она передает ее мне, ее вес такой легкий в моих руках.

Поворачиваясь, я смотрю на Хоуп, которой так подходит это имя.

— Привет, малышка, — мой голос ломается с каждым словом. Мое сердце разбивается с каждой секундой, которая подводит наше время к концу. — Я хочу, чтобы ты знала — ты самая счастливая девочка. У тебя две мамы, которые хотели тебя. Которые молились за тебя. Которые сделали все, что в их силах, чтобы быть с тобой. Ты не была для них неожиданностью, чем-то неудобным или каким-то риском. Тебя искали, мечтали, просили. Ты все, что они когда-либо хотели, что означает только одно. Дом, в котором ты вырастешь, всегда будет наполнен радостью, теплом и любовью. Всем тем, чего ты заслуживаешь.

Слезы падают на ее платье, и я пытаюсь стереть их, чтобы они не пропитали ее одежду.

— Я люблю тебя, Хоуп. Никогда не забывай. Я тебя отпускаю не потому, что не хочу тебя. Просто эта семья даст тебе то, чего не могу я.

Повернувшись, я замечаю, что Джун держит камеру и делает снимок. И я благодарен за то, что у меня есть эти последние мгновения с Хоуп. Глубоко вздохнув, я смотрю на нее, когда глаза начинают открываться. Ее крошечные глазки открываются на долю секунды, разрывая меня на части.

Я наслаждаюсь этим моментом, запоминая его.

Зрительный контакт.

В своей голове я говорю с ней, умоляя ее вспомнить меня. Узнать меня и поверить, когда говорю, что люблю ее.

Прижимая к себе, я целую ее в лоб, в последний раз вдыхая ее запах. И с тяжелым сердцем от своего решения, я передаю ее в руки Алекс и Джун.

Я чувствую подступающие слезы, и мое сердце отчаянно бьется. Я киваю, не зная, что могу сказать что-нибудь еще этим двум прекрасным женщинам.

Когда я иду к двери, Джун останавливает меня.

Алекс сажает Хоуп в автокресло, а Джун обнимает меня. Стоя на носках, она тихо и эмоционально шепчет мне на ухо:

— Она всегда будет знать о твоей самоотверженности и жертве. Она всегда будет знать о твоей любви, и о том, как ты принял самое трудное решение в своей жизни. Поверь мне — она будет такой же бескорыстной, как и ты.

Прижавшись, она целует меня в щеку, а затем смотрит мне прямо в глаза, сжав руками мое лицо:

— Ты заполнил дыру в моем сердце, которая была у меня в течение долгого времени. Ты дал нам ребенка, Джейс. Я никогда не смогу показать тебе, насколько я благодарна. Все, что я могу сделать — это любить эту маленькую девочку, насколько это возможно. Спасибо. От всего сердца, спасибо.

И вот так просто, я чертовски разрушен.

Дейзи

— Чем-нибудь помочь? — спрашиваю я свою сестру Аманду, которая наклонилась над плитой к ее знаменитому соусу для спагетти.

— Не хочешь сесть за стол? Мэтт должен скоро прийти домой.

— Без проблем.

Я прыгаю с табурета у кухонного бара и иду к маленькому обеденному столу, рассчитанному на четырех человек. Я узнала в первый день, когда я переехала в их дом шесть дней назад, что Аманда любит салфетки, соответствующие столовым приборам. Я иду к столу у стены, и беру фиолетовые и зеленые салфетки с узором.

— Мэтт обычно работает так допоздна?

Мне все еще неловко вести разговор с моей сестрой, поскольку мы не проводили много времени друг с другом.

— Нет, не совсем. Во время бейсбольного сезона он работает немного дольше, чем обычно. Но поскольку сейчас не то время, то приходит домой довольно рано. Он позвонил и сказал, что ему нужно быть в больнице, чтобы поговорить с одним из его игроков.

— О нет, я надеюсь, что все будет нормально.

— Я тоже, — она мешает соус, прежде чем дотянуться до шкафа над ней и вытащить тарелки для меня, чтобы сервировать ими стол. — Ты разговаривала с бабушкой сегодня?

— Да.

Я сглотнула ком в горле, вспоминая ее наставления.

Ты должна начать жить. 

Тебе нужно наслаждаться временем с сестрой. 

Ты должна найти работу. 

Ты должна общаться с другими. 

Ты должна выходить в люди. 

— Как она?

— Хорошо, — я беру тарелки и сажусь за стол. Подходя к ящику для столовых приборов, я продолжаю: — Она добилась прогресса. Ее левая рука может двигаться, но это все, что она может делать сейчас. На восстановление уйдет немало времени.

— Но в целом ей уже лучше?

— Ага, — я вздыхаю, положив столовое серебро. — Я знаю, что я говорила это не раз, но я действительно хочу поблагодарить вас с Мэттом за то, что вы меня приняли. На оплату бабушкиной больницы уходят все ее деньги. В общем, я очень ценю это.

Аманда подходит ко мне, улыбаясь. Она обнимает меня и говорит:

— Все для моей сестры, мы одна кровь. Я просто рада, что у нас есть теперь время, чтобы лучше узнать друг друга.

— Я тоже. Но, иногда, я чувствую себя плохо. Я чувствую, что я вторгаюсь в твою новую жизнь.

— Все в порядке, даже не беспокойся об этом. Мы с Мэттом были вместе слишком долго, ты ничему не мешаешь.

Она отстраняется и смотрит мне в глаза:

— Я хочу кое о чем поговорить с тобой.

— Ладно, — подозрительно отвечаю я, не зная, о чем она хочет поговорить.

— Я думала о нашем вчерашнем разговоре. О возможности для тебя выйти из зоны комфорта и узнать жизнь.

— Точно, — это правда. Несмотря на то, что я в ужасе. Но это — может быть прекрасной возможностью заново открыть себя и вырваться из моей оболочки.

— Я договорилась, — говорит она с волнением. — Моя подруга Холлин на следующей неделе присоединяется к программе «Дорогая Жизнь». Ее цель — помочь справиться с тем, что мешает тебе в жизни, вырваться на свободу и двигаться вперед. Отпустить прошлое, осознать ошибки, неудачи, недостатки, потери и научиться жить снова. Я не знаю, — она пожимает плечами, — думаю, это будет неплохо для тебя. Давай я покажу тебе сайт. — Аманда открывает свой iPad и начинает печатать в браузере. Два слова будто ударяют меня.