— Это старинный обычай, дорогая Жасмин, — объяснил он и, сжав ее ладонь, проводил к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Дети, Адали и служанки последовали за ними, то и дело с любопытством осматриваясь. Они оказались в приемной, а оттуда, спустившись по четырем ступенькам, попали в парадный зал Гленкирка.

Глаза Жасмин широко распахнулись. Какая великолепная комната! Между высоких, скругленных наверху окон во всех четырех стенах красовались огромные камины. Со стропил свисали разноцветные шелковые знамена, под которыми шли в битву многочисленные поколения Лесли. В конце комнаты стоял монументальный стол в виде буквы Т. Над каждым камином висел портрет в человеческий рост. На картине справа был изображен красивый мужчина в расцвете сил, слева — молодая, невыразимо прелестная девушка, само олицетворение невинности, в глазах которой, однако, застыл страх.

— Кто они? — спросила Жасмин мужа.

— Это Патрик Лесли, первый граф Гленкирк, посол короля Якова Четвертого при герцогстве Сан-Лоренцо. Он мой прапрапрадед. Она — леди Дженет Лесли, его дочь, моя прапрабабка. Одета в подвенечный наряд, в котором должна была идти к алтарю с наследником герцога Сан-Лоренцо, но вместо этого была похищена и стала фавориткой султана и матерью его преемника. Ее младший сын, принц Карим, был тайно переправлен в Шотландию из Оттоманской империи и стал Чарлзом Лесли, первым графом Ситеан.

— Как она прекрасна! — воскликнула Жасмин.

— Да, по крайней мере так говорят! Отец помнит ее, поскольку она поклялась, что не умрет до тех пор, пока не устроит его помолвку с моей матерью, которая в то время была совсем крохой. Она всегда что-нибудь устраивала, — усмехнулся Джеймс.

— Совсем как моя бабушка!

— Совершенно верно. Думаю, мадам Скай и Дженет Лесли быстро подружились бы!

— Добро пожаловать домой, милорд! — приветствовал пожилой человек, подходя к супругам.

— Спасибо, Уилл. Это твоя новая хозяйка, леди Жасмин Лесли. Жасмин, это Уилл Тодд, смотритель замка. Он вел хозяйство в мое отсутствие.

— Бог видит, как я рад, что ваша милость наконец вернулся! Теперь, когда я больше не нужен, с вашего разрешения удалюсь в свой уютный коттедж и стану ловить лосося, который неслыханно расплодился, пока вы изволили жить в чужих странах.

— Что? — шутливо ужаснулся граф. — Неужели здесь еще водится лосось? Я думал, браконьеры уже опустошили реку!

— О, ваша милость, рыбы здесь хватит на много лет вперед! Что же касается браконьеров… трудно сказать, ведь дичь и рыбу мы никогда не пересчитывали! — ухмыльнулся смотритель.

— Хорошо, Уилл, — решил граф, — можешь возвращаться к себе и знай, что до конца жизни не будешь ни в чем нуждаться. Но прежде чем ты уйдешь, мне понадобится твоя помощь.

Джеймс подтолкнул вперед Адали.

— Это Адали, который состоит на службе у жены с самого ее рождения. Теперь он будет управлять хозяйством, но потребуются твои советы, пока он досконально не узнает, что где хранится и как зовут слуг, кому можно доверять, кто будет работать усердно, а кто — нет. Ты объяснишь ему все, что надо, Уилл?

— Конечно, милорд, — кивнул смотритель и пожал руку Адали, пристально оглядывая его. — Вы когда-нибудь жили в большом доме, мастер Адали? Таком, как этот?

Адали удержался от улыбки и так же торжественно-серьезно ответил:

— Да, мастер Тодд. У моей госпожи большое и хлопотное хозяйство.

— Вот и хорошо. Значит, вы быстро освоитесь, а я смогу наконец закинуть удочку в ручей! — проворчал Тодд.

— А я никогда не рыбачил, мастер Тодд, — заметил Адали.

— Уилл, мастер Адали, меня зовут Уилл, и я буду рад научить вас. Наших лосося и треску не так-то легко перехитрить, но, жаренные на медленном огне, они бесподобны!

— С радостью соглашаюсь. Называйте меня просто Адали, Уилл Тодд, ведь я ничем вас не выше.

Старик кивнул. Ему понравились безупречные манеры Адали и то, что чужак не задирал носа и не пытался командовать. Слуги облегченно вздохнут, узнав, что новый управитель не просто вежлив, но, очевидно, добр и снисходителен.

Но тут глаза Уилла зажглись при виде детей.

— Ребятишки? — с недоумением осведомился он.

— Это дети моей жены от предыдущего брака, — поспешил объяснить Джеймс. — Генри Линдли и его сестры, леди Индия и Фортейн Линдли.

Он знаком велел няне, державшей маленького герцога, выступить вперед.

— А младший — сын принца Генри, Чарлз Фредерик Стюарт. Мы зовем его малыш Чарли. Король оказал большую честь, отдав его мать мне в жены и поручив защиту своего единственного внука.

— Парнишка принца Генри? — На глаза Уилла Тодда навернулись слезы. — Ах, как печально, милорд! Как грустно! Но мальчик здесь в безопасности. Король и вправду явил нам огромную милость и заслуженно — разве Лесли из Гленкирка не были всегда беззаветно преданы Стюартам?

— Ты прав, Уилл, — согласился Джеймс Лесли.

— Дети утомлены долгим путешествием, милорд, — вмешалась Жасмин. — Думаю, им пора ужинать и спать. Завтра они могут осмотреть замок и окрестности, но сегодня уже слишком поздно.

— Я покажу их покои, миледи, — вызвался Уилл.

— Мне лучше пойти с ними, — присоединился Адали. — Я скоро вернусь. Путешествие было долгим и для вас, моя принцесса, — многозначительно добавил он. Жасмин кивнула.

— Пойдем посидим у огня, — попросил граф. — Торамалли, в буфете есть вино. Налей в кубки и принеси нам. Я уже слышу шаги. Сейчас сюда ворвутся твои новые родственники, Отдыха нам все равно не видать, но хоть получим несколько минут передышки.

Дети и слуги последовали за Адали и Уиллом, а зал стал быстро наполняться людьми. Конечно, сразу запомнить все имена было невозможно, но Жасмин уже узнавала в толпе характерные черты рода Лесли. Вперед вышли дядюшки графа со стороны отца: Джеймс, Адам и самый младший, Майкл. Приехал также кузен его матери, старый граф Ситеан, женатый на тетушке Джеймса, со своим сыном Чарлзом, взявшим в жены сестру Джеймса Лесли Аманду. И, конечно, не упустили случая познакомиться с Жасмин двое его братьев — Колин, владелец Грейхевна, и Роберт Лесли из Браймир-Мур. Они громко хлопали Джеймса по спине и сжимали в медвежьих объятиях.

— Это моя жена. Жасмин, — представил граф, подхватывая ее и ставя на стол, чтобы все могли разглядеть получше.

— Вижу, ты совсем как отец, такой же ценитель женской красоты, — заявил дядя графа, Адам Лесли, галантно кланяясь Жасмин и посверкивая янтарно-золотистыми глазами.

— Да, она хороша собой, спору нет, но может ли подарить нам следующего графа Гленкирка? — грубовато бросил престарелый кузен Ситеан.

— Я родила своему второму мужу сына и двух дочерей, а принцу Генри — чудесного мальчишку, милорд, — гордо заявила Жасмин.

Ошеломленные, мужчины не нашлись с ответом и с открытыми ртами уставились на дерзкую англичанку. Наконец в зале раскатился оглушительный смех, и Колин Лесли восхищенно заметил:

— Черт возьми, Джемми, ну и бойкая же у тебя женушка! И какая ладная! Ничуть не уступает нашей матери.

— Да, — подтвердил Адам, — можно подумать, она родом из Шотландии, — у нас все девушки такие! Что ж, тем лучше, значит, ты и впрямь народишь нашему Джемми сильных сыновей.

— Но когда? — упорствовал граф Ситеан. — Ты женился на ней несколько месяцев назад и, как подобает мужчине из семьи Лесли, вспахивал ее чрево каждую ночь, кузен. К этому времени семя уже должно бы дать ростки.

— Надеюсь, конец зимы не слишком долгий срок для вас, старый приставала? — осведомилась Жасмин, забавляясь удивлением окружающих и собственного мужа в особенности. — Ну а теперь поставь меня на пол, Гленкирк. Думаю, все твои родичи уже достаточно налюбовались! И что, гром и молния, в этой семейке нет ни одной женщины?!

По комнате снова пронесся смешок; мужчины в приступе веселья громко хлопали друг друга по спинам.

Граф Гленкирк осторожно снял жену со стола.

— Почему ты не сказала мне? — прошептал он, не в силах скрыть улыбку.

— Я собиралась сегодня же ночью, как только мы уляжемся в уютную постельку, но когда этот назойливый старикашка стал донимать меня, ничего другого не осталось. Не хочу, чтобы они посчитали, будто ты плохо исполняешь супружеский долг!

— Кресло для графини! — воскликнул граф Ситеан, и его просьба была мгновенно услышана.

— Садитесь, дорогая, — пригласил он. — Вы носите драгоценное бремя и должны заботиться о себе, девушка!

— Я уже родила четверых, милорд, — заверила Жасмин.

— Да-да, но тогда, говоря по правде, вы, были чуть помоложе, — обеспокоенно вздохнул граф. — Бывало, что вы скидывали младенчика?

— Да, своего первенца, но тогда я была вне себя из-за злодейского убийства мужа, — пояснила Жасмин. — В то время мне было четырнадцать. Но с тех пор ничего подобного не случалось, милорд, а это дитя все вынесет и появится на свет здоровым и крепким.

— Это правда, дорогая, ведь он — Лесли! — улыбнулся старый граф.

— Признайтесь, сэр, где все-таки женщины? — допытывалась Жасмин.

— Они решили прийти завтра, чтобы дать вам отдохнуть, — сказал Адам Лесли. — Все тетки, невестки и золовки рвались познакомиться с вами, но теперь, услышав о вашей красоте, наверное, пойдут на попятную, — пошутил он. — Моя Фиона тоже красотка, — прибавил он, понизив голос, — но не могу сказать того же о женах моих братьев. В молодости они могли сойти за хорошеньких, как всякие девушки, но время их не пощадило, хотя сестры Джемми очень милы.

— А вы ужасная язва, — лукаво фыркнула Жасмин.

— Поживешь с моей Фионой столько лет, еще и не таким станешь, — вздохнул Адам. — Давным-давно они с матерью Джеймса были соперницами, но потом подружились. Обе упрямы и своевольны до чертиков. Моя Фиона с годами ничуть не изменилась, так что я научился отбиваться от ее нападок! А вы. Жасмин, вижу, мне не уступаете? По-моему, мы с вами мазаны одним мирром, и язычок у вас — что отточенный кинжал!

— Все бывает. Лучше расспросите Джемми, уж он вам порасскажет! Но, думаю, быть язвой куда забавнее, чем вечно поднимать глазки к небу и лепетать всякую милую чушь, не правда ли, дядя Адам? — заговорщически подмигнула Жасмин.