Я серьезно люблю этого человека, но сейчас он мне противен. Как, черт возьми, он думал, что может заниматься со мной любовью, не заставляя меня поверить в то, что что-то изменилось? Как может один человек быть таким невероятно экстраординарным и одновременно эгоистичным?

Он не собирается меняться. Не для меня. Не для сына. Какого черта я все еще здесь делаю? Я должна была уйти несколько недель назад.

- Мы с Гасом никогда не будем достаточной причиной для тебя, чтобы держаться до конца и попытаться. Я понимаю это сейчас.

Это трудно признать, но всё это бесполезно.

- Мне жаль, что я продолжаю причинять тебе боль. Клянусь, я не хотел этого делать.

Я надеваю трусики.

- Я знала, что будет нелегко. Но в конце концов, это того стоило. Мы бы того стоили.

Я одеваю ночную рубашку.

- Это был последний раз. Я больше не буду умолять тебя остаться.

Он хватает меня за запястье.

- Я не хочу, чтобы ты так поступала.

- У меня разбито сердце, Баш, - я вырываю свое запястье из его хватки. - Ты не оставил мне выбора. У меня нет другого выхода.

Глава 26

Бастьен Паскаль

Роза не разговаривала со мной два дня. Я все думаю и надеюсь, что она придет и скажет что-нибудь. Что угодно. Но в итоге ничего. Я иду на кухню, она уходит. Я стучусь в дверь ее спальни, она не отвечает. Я вижу ее в гостиной за работой, она поворачивается и идет в противоположном направлении. Сказать, что я рад видеть ее в дверном проеме моей спальни, это ничего не сказать.

- Роза.

- Мне нужно с тобой поговорить.

- Конечно. Входи.

Я пододвигаюсь, предоставляя ей место на кровати рядом со мной, как я всегда делал. Отчаянно надеясь, что она придет ко мне. Снова держать ее в своих объятьях. Быть внутри женщины, которую я люблю. Все напоминает о том, как сильно я скучаю по ней. Вот где она должна быть. Она качает головой.

- Я могу сделать это и отсюда.

Дерьмо.

- Я много думала о наших отношениях с тех пор, как мы были вместе той ночью. Я приняла несколько важных решений, о которых должна тебе рассказать.

Приняла важные решения. Эти слова пугают меня.

- Хорошо.

- Пришло время мне уйти.

Вот оно что. То, чего я так боялся услышать от нее.

- Нет. Ты не уйдешь.

- Я осталась, потому что думала, что смогу заставить тебя передумать. Теперь я вижу, как ошибалась.

- Я не готов тебя отпустить.

- И я не готова к тому, что ты умрешь. Но это не изменило твоего мнения. Всё было напрасно, Баш. Я любила тебя, но я больше не могу поддерживать пламя надежды. Ты принял решение. Я люблю тебя, но я решила, что пора расстаться.

- Я мог бы сказать, что заплатил два миллиона долларов, чтобы ты была здесь со мной тридцать шесть месяцев или пока я не решу, когда ты уйдешь.

Дерьмово это признавать, но я хватаюсь за соломинку.

- Ты мог бы, но это не помешает нам уйти, - она кладет руку на живот. - Я почти на шестом месяце беременности. Мне нужно сделать детскую и подготовить дом для Гаса. Я не могу сделать этого здесь.

- Мы могли бы сделать из гостевой комнаты рядом с твоей спальней детскую. Ты можешь делать с ней всё, что пожелаешь. Черт, ты можешь сделать её смежной, если хочешь. Завтра я позвоню Мишель, и она сделает это через несколько дней.

- А какой смысл? Превратить гостевую комнату в детскую означает, что Гас войдет в этот дом. Контакт с ним будет неизбежен. Ты сказал мне, что это не то, чего ты хочешь. Что изменилось?

Я не могу видеть его. Я не могу слышать его. Если я вернусь, пути назад не будет.

- Ничего.

- Тогда решение принято. Завтра я уеду, и я не вернусь к тебе работать.

Если она вот так уйдет, я никогда ее не увижу. Наверное, больше никогда.

Я потерял родителей и брата, но ничто не сравнится с этой мучительной болью в груди. Но мне больше некого винить, кроме себя.

- Где ты собираешься жить?

- Вейл сказала, что я могу вернуться в свою старую комнату, пока не найду квартиру.

У нее есть план. Она действительно уходит.

- Ты убиваешь меня, Роза.

Она слегка улыбается, но ее глаза говорят мне, что она не уверена смеяться ей или плакать.

- Ты убиваешь себя. Буквально.

- Ты должна знать, что все это не то, чего я хочу. Ты не представляешь, как это решение разрывает меня на части. Я хочу тебя. Я хочу нашего сына. Я хочу жить долго и счастливо. Но на этом наша история не заканчивается.

- Каждый из нас пишет свою историю, Бастьен. Ты выбрал трагедию.      Поверь мне. Я знаю это. Моя жизнь была такой несколько лет назад. Я не вернусь туда и не втяну своего сына в такую агонию. Так что продолжай жить своей трагедией.

Она делает то, что я никогда не хотел бы видеть. Она снимает кольцо с безыменного пальца. Она отпускает меня. Разрывает наши отношения.

- Твоя трагедия - это полностью твой выбор. Но ты делаешь это без нас с Гасом.

Это последнее, что она говорит перед тем, как выйти из моей спальни. И моей жизни. Это окончательно. Как те последние слова в заключении истории. Конец.

***

Я не спал всю ночь, думая над словами Розы. Она права. Я решил пережить трагедию, когда у меня могла быть эпическая история любви. Может быть не с таким концом, которым бы я хотел, но разве это не то, что сделало бы нашу историю такой замечательной? Мы использовали время, которое у нас было, и выжали из него максимум? Я не хочу переживать эту трагедию. Я хочу историю любви с Розой.

- Баш!

Я слышу, как Роза кричит мое имя, срочность в ее голосе заставляет мое сердце бешено стучать. Я выпрыгиваю из кровати, мчусь по коридору, мои мышцы горят и перегружены, такого я не чувствовал на протяжении нескольких месяцев. Как будто у меня нет дегенеративной болезни мышц, медленно разрушающей мое тело. Я включаю свет и вижу, как Роза держится за живот.

- Что-то не так. Мне тяжело. Трудно расслабиться, но при этом не сильно болит. Мне нужно позвонить доктору.

- Хорошо.

Я снимаю ее телефон с зарядного устройства на тумбочке.

- Его номер в твоих контактах?

- Да. Доктор Рейнольдс.

- Кажется, из меня что-то выходит.

Вы никогда не захотите услышать, как беременная женщина говорит это. У меня подкашиваются колени, когда я вижу огромное темно-красное пятно на постельном белье под ней.

- Баш, у меня идет кровь.

У нее не просто идет кровь. У нее кровотечение.

- Мы не будем тратить время на вызов врача. Ты едешь в больницу прямо сейчас.

Роза стонет, когда я вытаскиваю ее из кровати.

- О, это больно.

- Прости, малышка. Мне очень жаль.

Я спускаюсь по лестнице с ней, молясь с каждым шагом, чтобы мои руки и ноги не подвели, и мы не упали вниз по лестнице. Даже почти на шестом месяце беременности она все еще такая легкая.

Я сажу ее на пассажирское сиденье и откидываю его вниз, прежде чем пристегнуть ремень безопасности.

- Я теряю его, не так ли?

- Я так не думаю.

Я ненавижу лгать ей. Я боюсь, что она сможет увидеть тревогу в моих глазах. Услышать это в моем голосе. Но трудно не подозревать, что возможен риск выкидыша, потеряв столько крови.

- Да. Я знаю, что да.

Ее голос едва ли больше, чем рыдание.

- Эй, Гас. Это Паскаль. Он крутой маленький каджунский боец.

Она стонет и хватается за живот, когда я поворачиваю слишком резко.

- Мне очень жаль. Я просто хочу добраться как можно быстрей.

- Дело не в тебе. Боль усиливается сама по себе, двигаюсь я или нет.

Наконец появляются яркие огни больницы. Она тянется за ручкой на двери, когда машина останавливается у входа в женскую больницу.

- Оставайся на месте. Я пойду найду кого-нибудь.

Я возвращаюсь с тремя работниками больницы и передаю Розу на их попечение.

- Припаркуете машину, пройдете в приемную, дальше вам скажут, куда идти.

Персонал из четырех человек, включая ее гинеколога, окружает Розу, когда меня проводят в смотровую. Каждый выполняет свою задачу.      Ультразвук. Капельница. Забор крови.      История болезни. Много разговоров происходит одновременно.

- У вас отслойка плаценты. Это означает, что плацента ребенка отслаивается от матки. Это источник кровотечения и боли. Отслойка является неотложной медицинской помощью, когда ребенок жизнеспособен. Жизнеспособностью считается двадцать четыре недели. Вы находитесь в трех днях от этого момента, если ваша дата зачатия верна.

Значит ли это, что ребенку осталось не так много времени жить?

- Вероятность тридцать процентов, что ваш ребенок выживет после родов в этот момент, но не без серьезных осложнений. Мы можем ничего не делать, пока вы не придете в норму, и пусть природа берет свое. Или мы можем действовать быстро и сделать все возможное, чтобы спасти ребенка, несмотря на долгий путь, который у него будет. Нет правильного или неправильного решения.

Нам нужно больше информации, чтобы принять это решение.

- Если он выживет, о каких осложнениях идет речь?

- Только у около тринадцати процентов таких младенцев нет долгосрочных физических и умственных проблем. Остальной процент подвержен инвалидности, которая может варьироваться от легкой до тяжелой. Это и трудности с дыханием, слухом, зрением, контролем мышц. Некоторые никогда не смогут ходить. У них может быть очень низкий IQ. Многие могут остаться глухими или слепыми.

Роза смотрит на меня, слезы катятся по уголкам ее глаз к волосам, а не по щекам. Я протягиваю руку и вытираю их.

- Скажи мне, чего ты хочешь, малышка.

- Сделать для него все возможное.

Если он выживет, Гас может стать инвалидом. Не уверен, что попытка спасти его - лучшее решение. Но как мне сказать об этом Розе?

- Я люблю Гаса. Я бы отдал свою жизнь за него в одно мгновение. Я хочу, чтобы он жил...но не для того, чтобы он страдал. Я не хочу этого для него. И думаю ты тоже.