Лес поредел, и узенькая тропинка вывела их на поляну, над которой поднимался изогнутый тонкий серп луны. Последний перезвон бубенцов тамбурина, последний аккорд скрипки. Танцоры застыли, покачиваясь, словно у них подламывались ноги, а многие рухнули на землю прямо там, где стояли. Кто-то достал фляжку с элем, кто-то еду. Никто ни с кем не делился. Все настолько погрузились в свои страдания, что не имели ни сил, ни желания сочувствовать и помогать товарищам по несчастью. Вряд ли они вообще догадывались о существовании еще кого-то возле себя.
Владельцы плащей закутались в них и улеглись на землю, примостив головы на кочки, как на подушки. Неимущие оборванцы снопами повалились на траву, прижавшись друг к другу из одного лишь инстинкта самосохранения, чтобы хоть как-то согреться. Никто не принес валежника, никто не развел костра; они встретили ночь и погрузились в сон, как дикие звери, которые не способны разжечь огонь, смастерить шалаш, выказать доброту или сопереживание, поддержать окружающих, позаботиться о них.
Затаившись в самом темном уголке леса, Фрейзе заметил, что Изольде не спалось. Она не съела ни крошки – уносимая с постоялого двора красными башмачками, она не успела захватить ничего съестного, – да и укрыться ей тоже было совсем нечем. Между тем хозяйка гостиницы все ближе и ближе подбиралась к теплому плащу скрипача. Изольда вышла, переступая с ноги на ногу, на дорогу, словно до сих пор внимала звукам музыки, словно готовилась броситься в танец, несмотря на кружащуюся от усталости голову и слезы, градом катящиеся по лицу, скрытому под копной спутанных волос.
И пока Фрейзе, боясь поверить, что в Изольде пробуждается тоска по дому и друзьям, не отрывал от нее глаз, она повернулась спиной к танцорам и пошла прямо на него, ничего не ведая об этом. Двигалась она будто на ощупь, еле-еле переставляла ноги, словно переходила вброд невидимую реку, чьи невидимые волны толкали ее в спину, на юг, к городу.
– Давай, – нашептывал Фрейзе. – Иди ко мне, ко мне. И как только ты окажешься рядом, я утащу тебя в лес и спрячу так, что они тебя не найдут.
Изольда, с отрешенным лицом и неподвижным взглядом, вперенным в непроницаемую тьму лесной чащи, шажок за шажком уверенно петляла между разбросанными телами спящих на дороге и на полянке танцоров, медленно, но верно, на израненных ногах, приближаясь к Фрейзе.
Скрывшийся во мраке Фрейзе ждал, когда она подойдет поближе, чтобы взять ее за руку и убежать вместе с ней, унестись во весь опор, назад, в город, под надежное крыло лорда Варгартена. Но скрипач учуял, что одна из его овец отбилась от стада: он приподнялся на локте, огляделся. Заметив осторожно ступающую Изольду, он выпрямился и провел смычком по струнам. Скрипка запела – призывно, маняще. Вскинулась дюжина голов, кто-то рассмеялся, когда Изольда, круто развернувшись на зов, затанцевала обратно по дороге туда, где на плаще скрипача лежали его владелец и хозяйка гостиницы. И она прилегла рядом с ними, словно только они и являлись ее закадычными друзьями и приятелями.
Фрейзе терпеливо ждал, пока танцоры, один за одним, устраивались поудобнее на земле, ворочались и, наконец, отходили ко сну. Спали они беспокойно: дергали ногами, перекатывались с боку на бок, кричали. Но стоило молодой луне замерцать высоко над чернеющими кронами деревьев, как они утихомирились, и мертвенный бледный свет залил утратившую всю свою живописность полянку. Фрейзе поспешно перекрестился. Спящие танцоры напоминали бедняков, внезапно сраженных чумой, или армию павших воинов, которых бросили гнить на поле сражения. Мысль о том, что леди из Лукретили сейчас брыкается во сне под плащом скрипача, была как острый нож в сердце Фрейзе. А еще он никак не мог поверить в то, что он, всей душой ненавидевший приключения и причиняемые ими неудобства, корчится сейчас на холодной земле, чтобы, как и положено верному рыцарю, спасти свою даму сердца от злых чар.
Притулившись на низеньком табурете возле постели Ишрак, Лука наспех съел ужин, не сводя глаз с девушки – вдруг она шевельнется. Поваренок пожарил свинину и сбегал за хлебом к булочнику, исчерпав тем самым все свои кулинарные познания, и молчаливые пьянчуги, оставшиеся без хозяйки, варившей и обеды, и пиво, горько скорбели о своей утрате.
Грохнула входная дверь, жалобно заскрипела лестница под тяжелыми шагами. Лука поднялся, заслоняя лежавшую без сознания на кровати Ишрак. В комнату, настежь распахнув дверь, ввалился лорд Варгартен.
– Мне доложили, зазноба твоя валяется, словно мертвая, а вторая девушка пропала?
– Они не зазнобы, – вскинулся Лука. – Пропавшая девушка – леди из Лукретили, а эта молодая особа – ее компаньонка Ишрак. Они путешествуют с нами ради их же собственной безопасности.
– Допутешествовались, – ухмыльнулся лорд Варгартен.
– Нет нужды напоминать мне о том, что я потерпел полнейшую неудачу и не смог защитить их, – Лука заскрежетал зубами. – А здешний доктор понятия не имеет, что делать.
Лорд Варгартен взглянул на погруженную в сон девушку, и брови его удивленно поползли вверх.
– Красавица, – поразился он. – Невероятно. Мавританка?
– Да, но она будет жить?
Лорд наклонился к Ишрак, прислушался.
– Почти не дышит.
Приложил ладонь к ее щеке.
– Холодная.
– Но что нам делать, как вы думаете?
– Думаю, самое время послать за священником, причастить ее и соборовать. Она не протянет и ночь. Холод сковывает ее все больше, пока она лежит здесь. Она на краю могилы, не видишь, что ли? Какая жалость. Но как это случилось?
– Мужчина в таверне рассказал, что хозяйка впустила коробейника, а когда тот ушел, то забыл закрыть дверь, и внутрь проникли танцоры.
– Так это танцоры убили ее?
– Мы не знаем. Никто не видел, как они вошли.
– Какое злодейство. Вот зарубили б их мечами, и дело с концом. Я предупреждал тебя, отче. Лучше сразу убить, чтобы потом не мучиться. Где этот коробейник?
– Никто не видел, куда он ушел.
Лорд затряс головой.
– Темные времена… Что ты напишешь в отчете? Что поведаешь Его Святейшеству?
Лука дернул плечами.
– Что поведаю? Что танцоры пришли и ушли, что леди из Лукретили пропала, а ее подруга лежит как мертвая. Что я ничего не понимаю и беспомощен, как младенец.
Лорд понимающе кивнул.
– Темные времена, – повторил он. – Поехали-ка со мной в замок. Там ты будешь в безопасности.
– Нет, я не могу оставить Ишрак, – печально промолвил Лука. – Я не покину ее. Может, мы перенесем ее в ваш замок?
– Этой девушке нечего делать в моем замке. Она умирает, а мы даже не знаем почему. Какой толк бдеть у ее изголовья! Пусть упокоится с миром, и да помилует ее Бог. Ну а что там с другой девушкой?
– Надеюсь, мой соратник Фрейзе спасет леди из Лукретили. Как только Ишрак… – Лука поперхнулся, слово «умрет» комом застряло у него в горле. – Как только я смогу покинуть ваш город, я отправляюсь вслед за Изольдой. Ее милость находится под моей защитой. Боже, как я мог оставить их одних!
– Откуда тебе было знать, что какой-то тупица откроет дверь? Я оставлю двух стражей на рыночной площади. Если потребуется, пошли их за мной. Воины мои охраняют городские ворота, так что танцоры сюда не сунутся. Если увидишь коробейника, зашвырни его в погреб и дай мне знать. Я приду и повешу его.
Лука, не отводя остекленелого взгляда от бледного лица Ишрак, кивнул.
Его светлость потрепал Луку по плечу.
– Я ничего не пожалею, чтобы помочь тебе. Эх, если б только мы затравили их, как бешеных собак. Но ты так мягкосердечен, расследователь! Однако ж если ты рыскаешь по миру в поисках знамений конца света, тебе придется столкнуться с самыми чудовищными кошмарами. В конечном счете они – твоя цель, они тебе желанны. Ты сам лезешь в пасть льву. Чем ужаснее положение вещей, тем ты ближе к успеху.
– Но я не предполагал, что мне выпадет бодрствовать у смертного ложа Ишрак. Столь чудовищный кошмар я не пожелал бы увидеть и врагу.
– Конечно, – согласился лорд. – Девушка невероятно хороша.
Внезапно Лука оживился и поднял глаза на лорда.
– Если бы вы только знали ее. Она была не просто хороша собой. Она была решительна, отчаянно храбра, ей никогда не сиделось на месте, она любила леди из Лукретили и положила бы за нее свою жизнь. Она была верным товарищем, настоящим братом по оружию. Она никогда не уклонялась от опасности, побеждала во всем и всегда.
У него перехватило дыхание, он вспомнил ту ночь на залитой мраком набережной, когда беспросветная тоска захлестнула его душу, но возникшая из тьмы Ишрак приказала ему быть мужчиной и не предаваться отчаянию. Многие тогда пытались ободрить его, но слова их пропали втуне, а ее он послушался.
– Она владела мечом, – продолжал он. – Стреляла из лука. Говорила на нескольких языках. Она была ученым, трезвомыслящим философом, но однажды полезла в полночь на крышу, чтобы спасти застрявшего там котенка.
Он замолчал и вдруг произнес – тихо, недоверчиво – слова, которые давно хотел произнести, слова, которые оглушили его, как удар грома:
– Я люблю ее. Все это время я любил ее и даже не подозревал об этом.
– Поздновато спохватился.
Признания юного послушника не тронули черствое сердце лорда Варгартена.
– Да, – понурился Лука. – И в этом я тоже не преуспел.
Тишина, гнетущая и огромная, как и признание Луки, заполнила комнату.
– Пока первую любовь не потеряешь, ее и не распознаешь, – выказал сочувствие лорд, никогда никого в жизни не любивший. – В общем, да будет Господь к ней милосерден. Уверен, что не хочешь отправиться со мной в замок? Там безопасно.
Лука упрямо затряс головой.
– Как скажешь. – Лорду было безразлично. – Доброй ночи.
Он вышел из комнаты. Послышались жалобные стенания лестницы, прогибавшейся под тяжелой поступью лорда, грохот хлопнувшей двери, и – тишина. Нигде не раздавалось ни звука – ни в комнате, ни в таверне, ни в городе. Лишь вдалеке ухала сова.
"Дорогами тьмы" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дорогами тьмы". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дорогами тьмы" друзьям в соцсетях.