Элизабет Кларк - Дорогами судьбы

Но Люк не думал, что у них это получится. Бычок бежал, словно бешеный, а Пит Вестроу и Джордж, конечно же, ни за что не поспеют за ним.

Но у Джорджа было лассо.

— Лассо! — крикнул Люк Джорджу, который был уже близко.

Джордж был настоящим увальнем-медведем, и бегал столь же быстро, как черепаха, поэтому Люк бросился к нему навстречу. Потом выхватил лассо и побежал.

Люк выбрал момент и бросил лассо. Веревка пролетела по воздуху, скользнула по лбу бычка… и соскользнула, зацепившись только за один рог. Долго удерживать взбесившееся животное не получилось бы, поэтому Люк побежал к бычку так быстро, будто от этого зависела его жизнь.

Но от этого зависела и жизнь Дариуса Вестроу, если только он тоже не был мертв. Ноги Люка громко топали по земле. Тяжело дыша, он приблизился к быку, схватил его за рога, вывернул ему шею и бросил на землю. И получил удар рогом в плечо. Боль была острой, сильной, жгучей.

Но Пит и Джордж уже подоспели на помощь: Джордж обрезал поводья — Люк увидел, что это были длинные поводья из лошадиной упряжи. Похоже, Дариус играл с ними.

Подбежала Нора Вестроу. Ее лицо было залито слезами, когда она подхватила Дариуса на руки.

— Дариус! — кричала она.

Люк слышал стон мальчика, когда Нора прижимала слабого, но живого сына к своей груди. Через мгновенье возле них был и Пит.

Люк думал о том, что они должны чувствовать: радость оттого, что их сын спасен, или тревожные сомнения, будет ли он жить. А еще он думал, какие бы чувства испытывал он сам, если бы такое случилось с его маленьким Джоном.

Дариус был сильно исцарапан, кровь текла из многочисленных ран и ссадин, поэтому Люк сорвал с себя рубашку и стал рвать ее на бинты.

— Нужно остановить кровотечение там, где это возможно, — крикнул он Питу, который тоже снял свою рубашку.

— Может быть, в первую очередь, стоит согреть его, — сказал Джордж. Он улыбнулся Норе, которая продолжала лить слезы. — Воспользуйтесь моей сорочкой и укутайте мальчика, миссис Вестроу, и поберегите свои глаза. С вашим сыном все будет хорошо.

— Но откуда вы знаете?

— Поверьте мне, — сказал Джордж, укрывая Дариуса своей рубашкой.

Конечно, Люк надеялся, что Джордж знал, о чем говорит.

— Вы с Джорджем можете заколоть этого дьявола и забрать себе все мясо, — крикнул Пит. — Я не возьму и фунта. Господи, Люк, ты истекаешь кровью!

— Со мной все будет в порядке, — сказал Люк. — А об этом мясе ты вспомнишь позже, когда не останется никакой еды, кроме уздечки и пучка сухого сена, Пит. Мы убьем его, но мясо принадлежит твоей семье. Это был твой «дьявол».

Вдруг, казалось бы, ниоткуда появился Белый Лис.

— Согрейте его, — сказал он, указывая на Дариуса. — Положите его у костра.

Четверо мужчин перенесли Дариуса, а Нора бежала рядом, зажимая руками рот, чтобы не закричать от горя. Когда они были совсем рядом с лагерем, к ним присоединились остальные — Альма и Зик Блиссы, Люсинда Далтон с ребенком, потом и Шарлотта.

На миг их с Люком глаза встретились, но только на миг. Она отвела взгляд, и на лице у нее появилось выражение, которого он не мог понять. А когда Люк в следующий раз поднял глаза, он встретился взглядом с Белым Лисом.

— Живи своей жизнью, — снова посоветовал ему старый индеец.

На следующий день путешественники решили, наконец, ехать дальше. Многие считали, что будет правильно устроить в честь быстрого выздоровления Дариуса праздник с угощением из жареного мяса, с костром и танцами под музыку скрипки. Некоторые женщины испекли пироги с ягодами ирги и смородины, а Зик Блисс сказал, что поделится своим вяленым мясом бизона с каждым, кто отважится его попробовать.

Шарлотта не собиралась туда идти. Она знала, что ей нужно поговорить с Люком, потому что даже если Люк действительно был лжецом, она должна была спросить у него самого, действительно ли он женат. В глубине души голос продолжал повторять ей, что Люк — честный человек, чего нельзя было сказать о Молли.

Однако чтобы заставить себя спросить об этом, ей придется собрать волю в кулак, потому что правда (если Молли все-таки окажется права) принесет ей нестерпимую боль. «Да, я женат. Да, я солгал. Да, ты позволила себе испытать чувства, которых никогда ни к кому не испытывала, потому что ты глупа».

Она стала свидетельницей того, как Люк спасал Дариуса Вестроу. Она знала, что любит его. Он действовал и всегда будет действовать, не думая о себе, потому что в этом была его сущность, и таким он будет всегда. «Отважный, привлекательный мужчина, которого… — Шарлотта покачала головой, останавливая бег своих мыслей, как будто боялась, что слова сорвутся с губ, — которого она искала всю жизнь».

Она не верила, что такой мужчина существует в реальной жизни.

Она сидела у костра — Люсинда и Маркус уже ушли в свою палатку, — когда к ней приблизилась Альма Блисс.

— Почему это ты сидишь тут как истукан? — спросила Альма, уперев руки в свои тощие бока.

Шарлотта не могла не улыбнуться.

— Я действительно не в настроении… — начала она. Но Альма уже поднимала ее за локоть.

— Для меня это не имеет значения, барышня. А теперь ступай в палатку, надень что-нибудь симпатичное, и встретимся у костра.

— Я на самом деле…

— Я сказала тебе, мисси. Мне действительно все равно, что ты об этом думаешь. Давай, пошевеливайся!

Шарлотта покачала головой и пошла в палатку, зная, что с Альмой спорить бесполезно. Но только то, что она идет на вечеринку, не значит, что она станет танцевать.

Она надела самую чистую вышитую рубашку, которую смогла найти, собрала волосы, украсила их лентой. В маленькое, треснувшее зеркало, которое хранила Люсинда, Шарлотта разглядела у себя рубец в том месте, где чепец врезался ей в лоб день ото дня. У нее на коже было столько пятен от укусов комаров, что можно было бы подумать, будто у нее корь. Ее темно-каштановая коса была больше похожа на старый шнурок, чем на волосы. Но она решила, что никто не подойдет настолько близко, чтобы рассмотреть все это, да и вряд ли для окружающих это будет иметь значение.

Она быстро шла на звуки музыки и потрескивающего праздничного костра, мысленно смеясь над тем, что не смогла отказать маленькой и худенькой, но удивительно сильной духом Альме.

— Шарлотта, подожди минутку! — воскликнул Люк, подходя к ней. Лукавая улыбка делала его красивое лицо еще красивее.

— Что случилось? — спросила она слабым голосом. Она почти ненавидела его за то, что ему так легко удавалось привести ее чувства в смятение. Лишь один взгляд в его глубокие зеленые глаза заставлял ее нервничать, чувствовать головокружение и гнев одновременно.

— Я не думаю, что тебе хочется вот так идти на праздник.

— Да? — выпалила она. — И почему же это? Он рассмеялся.

— Оглянись и посмотри, что у тебя с юбкой, — сказал он.

О, это было великолепно! Ее юбка была заправлена в панталоны, и весь мир мог видеть ее изношенное, не совсем белое белье!

— Что ж, ладно, — сказала она, расстроенная, но полная решимости этого не показать. Она поправила край юбки так быстро, как могла.

— Не спеши так, — сказал он со смехом. — Я уже видел все, что можно увидеть.

Она почувствовала, как краска заливает ее лицо, но продолжала теребить юбку. Уже ни к чему было суетиться, но ей необходимо было чем-то занять свои руки, как-то отвлечь Люка, чтобы он не заметил, насколько сильно она была взволнованна.

Тогда Люк потянулся к ней, поймал ее за талию, обнял, прижал к себе.

— Нам нужно поговорить, — сказал он.

Собравшись с силами, Шарлотта попыталась вырваться из его объятий, упираясь руками ему в грудь и отталкивая его. Но он не шевельнулся. Тогда она схватила его за запястья и попыталась убрать его руки. Безрезультатно.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня, — сказала она.

— Скажи почему, — прошептал он, и его губы были уже совсем близко от ее губ. — Скажи мне, что тебя беспокоит.

— Я думаю, ты это знаешь, — ответила Шарлотта. Сердце сильно-сильно билось в ее груди.

Люк протянул руку и заправил прядь волос ей за ушко, пытаясь поймать ее взгляд. — Скажи мне, — попросил он мягко.

Ну вот, время пришло. Он хотел знать, что ее беспокоило. Ей ненавистна была даже мысль о том, чтобы произнести эти слова вслух, но она знала, что должна это сделать.

— Когда ты собирался мне сказать, что у тебя есть жена? — спросила она.

Он выглядел удивленным, а потом разозлился.

— Что ты сказала? — спросил он. — С чего ты взяла, что я… — Он остановился. — А, мне кажется, я знаю. Тебе сказала Молли Смитерс, да?

Шарлотта кивнула. Маленький лучик счастья пробился сквозь тучи, окутавшие ее сердце. Но лицо Люка стало таким серьезным — так выглядят люди, которым пришлось пережить большое горе, — что она сразу же поняла, что правда, вероятно, будет не такой светлой, как она надеялась.

— У меня нет жены, — сказал Люк. — Но когда-то я был женат. Я должен был сказать тебе об этом. — Он нахмурился. — Моя жена и сын — ему было три месяца — умерли, когда я путешествовал с таким вот обозом четыре года назад.

— Мне очень жаль, — сказала Шарлотта, зная, что это были совсем неподходящие слова.

— Сожаление — это слабость, — вдруг сказал Люк, и его лицо исказилось болью воспоминаний. — Никто не может исправить ошибок прошлого. — Он так долго смотрел в ее глаза, что она подумала, не находится ли он во власти каких-то чар. Затем он вдруг взял ее руки в свои. — Знаешь, что? Я слышу музыку и рядом со мной красивая женщина. Сегодня я хочу жить настоящим, оставив прошлое в прошлом. А может, и не только сегодня, — добавил он шепотом.