— У меня встреча с доктором Лоррингэмом второго мая.

— Значит, мы поженимся первого.

— Фред… Фред, — она пыталась нащупать его руку, — не надо быть таким удивительным, а то я опять расплачусь.

— Удивительная ты. — Он наклонился и поцеловал любимую. — А теперь давай обсудим наше будущее.

— Я тоже думала об этом. У меня несколько идей…

— Здорово!

— Ты бы хотел жить в деревне?

— Всегда мечтал об этом!

— Мы купим один из прелестных старых английских домиков с красивыми каминами, окруженный огромным садом, — объявила Фиона. — Я хочу, чтобы там был пруд с лилиями. Только, может, это не очень хорошая мысль, ведь я должна точно знать, где он располагается… — Фред увидел, как напряглось ее лицо, как и всякий раз, когда она упоминала о своей слепоте. — У нас будут собаки и лошади. Ты ездишь верхом, Фред?

— Нет, я не ездил с самого детства, когда мы устраивали заезды на осликах на песках Богнора, куда возила нас тетя на летние каникулы, и я изображал из себя Гордона Ричардса. Мне кажется, тебе понравится жить вдали от больших городов. Только мы должны помнить, Фиона, что я должен буду работать, поэтому местечко надо выбрать недалеко от города.

— Сассекс, а может Суррей? — озадаченно спросила она.

— Только чтобы рядом с железной дорогой.

— Тебе не нужно будет ездить поездом, — надменно возразила Фиона. — Финден может отвозить и привозить тебя каждый день. Ну и что здесь смешного? — спросила она, услышав его смех.

— Мое дорогое дитя, как ты себе это представляешь? Я, скромный помощник литературного редактора, буду приезжать на работу в «роллс-ройсе» с личным шофером?

Она помолчала.

— Тебе необязательно вообще оставаться в «Морнинг сан». Если только ты сам этого хочешь.

Фред узнал надменные нотки, которые заставляли его когда-то почти ненавидеть эту женщину. Он уже собрался яростно запротестовать, ведь, несмотря на страстное желание жениться на ней, он не готов стать ее карманным мужчиной. Но вдруг операция окажется неудачной… может, тогда это будет не такой уж большой жертвой, если он бросит работу и посвятит всю свою жизнь заботе о любимой жене? Ведь, останься он журналистом, работающим с бешеной нагрузкой, от него будет мало толку!

Разумеется, если зрение восстановится, то все сложится иначе. Но хотя Фред постоянно подбадривал Фиону, но с первого своего визита в клинику, когда он принес ей известие о женитьбе Бобби Ивса, он решил для себя, что она никогда больше не сможет видеть.

Но что, если он ошибается?

Осторожный доктор Лоррингэм не сказал определенно, что она должна смириться с мыслью остаться слепой. А милая директриса клиники подтвердила, что все решает время.

— Почему ты замолчал? — забеспокоилась Фиона.

— Я думал о твоих словах. О том, чтобы отказаться от работы. Ты этого хочешь?

— Так нам было бы веселей, — предположила она. — Но…

Тут она все вспомнила. В последние несколько минут Фиона совершенно забыла о своей слепоте. Она болтала, строила планы, как нормальный человек. Но внезапно окружающая ее темнота приобрела форму и вес, навалившись словно невидимая ноша, способная сокрушить всю ее жизнь. Женщина пошевелила пальцами, словно стараясь отогнать видение.

— Я не могу смириться с этим, — сказала она приглушенным голосом. — Ты не поймешь меня. Никто не поймет, на что это похоже. Закрой глаза, Фред. Обещай, что закроешь их плотно-плотно. — Ее голос возвысился до истеричных тонов. — А теперь скажи мне — честно. Что бы ты делал, оставшись в этой темноте навсегда? Не открывая глаз, попробуй дойти до двери, отыскать свой портсигар. Ты поймешь, что не сможешь даже зажечь сигарету. Ты делаешь все то, что я говорю тебе, Фред? Ты понимаешь, что значит быть слепым?

На самом деле Фред закрыл глаза лишь на миг. А теперь, глядя на ее бледное, искаженное мукой лицо, он говорил себе: «На ее месте разве я не чувствовал бы то же самое? Разве бы мне не захотелось покончить со всем этим, если бы я знал, что больше никогда не смогу видеть?»

Фиона тихо всхлипнула. Он взял ее за руку и прижался к ней щекой:

— Давай бороться вместе, Фиона. Может, тебе станет легче, если ты будешь знать, что я рядом каждое мгновение, дорогая?

Дрожащая улыбка озарила ее лицо. Забыв обо всем, что говорила, она уверенно произнесла:

— Ты впервые назвал меня «дорогая».

Он понял, что буря миновала. Признав с молчаливым смирением, что немногие могли бы соперничать с ней в мужестве, Фред хотел отвлечь ее разговорами о старинных английских домах.

— Хочешь, я начну поиски?

— Пожалуйста, займись этим, Фред. И не забудь, что рядом должна быть железная дорога, а дом не дальше, чем Сассекс или Суррей. — Она ехидно улыбнулась.

И внезапно Фред припомнил тот вызов, что он бросил ей в клинике: «Мерой любви служат те жертвы, которые ты согласен принести во имя ее».

Он задержал дыхание, как делал еще ребенком, перед тем как прыгнуть с вышки в воду.

— Все это чепуха, Фиона. Как ты только что сказала, если я перестану работать в газете, нам будет гораздо веселее вместе. Я открою тебе большой секрет, — продолжал он. — Несколько лет я мечтаю написать роман. И вот теперь у меня будет возможность засесть за него.

— Фред, это было бы чудесно! Я уверена, что ты напишешь ужасно хорошую книгу, — доверчиво одобрила она его планы. — Я буду гордиться, когда все станут вокруг спрашивать меня: «Неужели ваш муж сам Фред Гардинер?» А может, тебе лучше называться Фредерик?

— Мы подумаем об этом, когда будет готова книга.

Они еще долго болтали, пока Герти не зашла сообщить, что уже половина одиннадцатого. Миссис Дюран попросила ее подняться и наполнить ванну для мисс Бартон, если та желает. Фиона ответила, что желает.

— Я прогуляюсь вокруг усадьбы, пока ты будешь занята, — поднялся Фред.

Хотя ему и не хотелось уходить, он с радостью остался один, чтобы подумать о стремительных переменах в его жизни. Благодаря восхитительному чуду Фиона согласилась стать его женой. Более того, он собирался бросить работу, чтобы всерьез заняться сочинительством. Далее — и здесь его гордости стало неуютно, — пока он не проявит себя как писатель, ему придется жить на деньги своей жены!

— Мы расскажем о нас, не так ли, как только все соберутся? — весело предложила Фиона.

— Так мы и сделаем, — целуя ее, ответил Фред. — Знаешь, я забыл спросить тебя о самом важном. Какой камень ты хотела бы видеть на обручальном кольце?

Она уже хотела возразить, что у нее есть все кольца, какие хочешь, и что ему не следует тратить на нее деньги. Но теперь, став мудрее и вспомнив, каким ершистым Фред мог быть, Фиона просто ответила:

— Я хочу, чтобы это был сюрприз.

Фред стоял так тихо… Фиона уже подумала, что он выскользнул из комнаты, когда почувствовала, как холодный металл коснулся ее изящного пальчика, и услышала его напряженный, низкий голос:

— Это всего лишь гранаты. Но это кольцо я подарил Лиз. Они… нашли его и вернули мне. Ей всегда нравились старинные вещицы…

— О, Фред, мне тоже… — серьезно ответила Фиона.

Неужели он носил это кольцо с собой все эти годы? Или специально привез в Кодлингшелл для нее? Он ответил на ее молчаливый вопрос:

— Я надеялся, что, если ты согласишься, тебе понравится кольцо. Оно всегда было со мной с тех пор, как Лиз умерла.

Это его единственная сентиментальная привычка, всегда думал Фред, — постоянно носить в бумажнике кольцо Лиз. Когда он увидел эти похожие на капли темной крови камни на пальце Фионы, он снова вспомнил слова мудрой Джун о продолжении любви.

Глава 16

— Герти, поищи в шкафу красное шерстяное платье. Вынь его и положи на стул вместе с остальными вещами. Ах да, и кожаные черные спортивные туфли.

Фиона только что приняла ванну и сидела на краешке кровати, тихо отдавая указания с таким видом, будто видела все, что происходит. Впервые она позволила кому-то, кроме миссис Дюран и Конни, достать для нее одежду. Хотя новоиспеченная невеста и не испытывала любовного волнения, сам факт, что она собирается выйти замуж за дорогого ей человека и надежного друга, казалось, придал ей новую уверенность в себе.

Как только Герти удалилась, Фиона встала и уверенно подошла к стулу. Протянув руку, дотронулась до тонкой материи платья, припоминая его теплый глубокий цвет и простые линии кроя, которыми славился Балу. Неторопливо и тщательно одеваясь, она размышляла: «Почему-то быть обрученной с моим ершистым журналистом выглядит не так странно, как мне казалось».

Но с сегодняшнего утра она доверилась Фреду, как никогда раньше не доверяла ни женщинам, ни мужчинам. Он был единственным, с кем Фиона могла откровенничать и позволяла говорить ему такое, что едва ли позволила произнести кому-то другому. Ей никогда не надоедало его общество, нравился его трезвый ум, немного циничное остроумие. Если бы только еще, думала она, наклоняясь, чтобы проверить шов на чулке, можно было добавить в их отношения ту магию, которая по-прежнему заставляет учащенно биться ее сердце, когда она вспоминает Поля.

Внезапно паника охватила ее. Такое часто случалось с ней в последнее время. Она стала испуганно спрашивать себя, понимает ли Фред, на что он идет, связывая с ней свою судьбу? А может, это просто очередной брак, обреченный на провал?

Фиона уже протянула руку к колокольчику, чтобы позвать его и объявить, что она ошиблась. Она не может выйти за него. Не может позволить Фреду потратить свою жизнь на возню со слепой женой!

Фиона вспомнила, сколько хлопот доставляла ему, требуя приходить на свои вечеринки, как он неодобрительно при этом поглядывал на нее. «Я уверена, что Фред не очень любил меня в те дни. Тогда почему я ему вдруг понадобилась сейчас, когда я беспомощна?» Может, он сделал предложение из жалости? Она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Ведь никто другой не знал, как она была одинока, даже тогда, когда еще видела. Но все же глубоко в душе она понимала, что Фред никогда бы не унизил ее предложением руки и сердца из сочувствия. Нет, была только одна причина, которая заставила Фреда сложить свою драгоценную свободу к ее ногам, — он понял, что не может быть счастливым без нее.