Уне было шесть с половиной лет, когда случилось несчастье с её отцом. Поздней осенью, на охоте, которую он так любил, лошадь рыцаря на всём скаку споткнулась. Хозяин перелетел через её голову и когда приземлился, был уже мёртв, сломал шею. Его принесли домой, и Вала пришла в ужас, потому что поняла, что жизнь её и ребёнка теперь под угрозой. Старого хозяина не успели похоронить, как молодой заявил свои права и провозгласил свои порядки. Онемевшей от горя и страха мачехе он заявил, что она отныне никакая не госпожа, а его шлюха. Госпожу он привезёт в дом потом. А пока пусть мачеха готовится обслуживать его как в доме, так и в постели. И никакого неповиновения он не потерпит. Вала попробовала было возразить, но он тут же схватил её за волосы, швырнул на пол и грубо овладел ею на глазах у слуг и ребёнка. Девочка громко рыдала и пыталась оттащить насильника от матери. Он резко отшвырнул малышку и продолжал своё дело.

– Это задаток, женщина, – зло заявил он, когда кончил, – чтобы знала, что тебя ждёт. И никаких фокусов. А пока даю тебе месяц, чтобы оплакать отца. И будь покорной, сука, иначе убью.

На другой день Уна утонула в пруду за поместьем. Никто не знал, как она туда попала, но догадаться, чьих это рук дело, было несложно. Девочку похоронили рядом с отцом, а Вала впала в оцепенение. Она ничего не видела вокруг, не слышала увещеваний верных служанок, была как неживая. В поместье наступили поистине чёрные дни.

Глава 2

Только на третий день после гибели дочери Вала немного пришла в себя. Слабая и бледная как привидение, она с трудом поднялась на ноги, и верная Иста отвела её на могилу девочки. Горькие слёзы, наконец, полились из глаз, окаменевшее сердце дало знать о себе горячей болью. Вала оживала, но от этого ей становилось только хуже. Что ждёт её впереди? Можно ли как-то передать весточку отцу? И сможет ли отец помочь ей или надо рассчитывать только на собственные силы? Эти вопросы не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Ясно было одно – любыми путями ей надо выбраться из этого ада, иначе она просто погибнет. Но как это сделать? Поместье охранялось очень надёжно. Воины были целиком преданы хозяевам и молодому согласились служить так же верно, как служили старому, за хорошую плату, разумеется. Плата была обещана, и вопрос закрыли. Ворота Хил-Хауса всегда были на запоре, и два воина зорко охраняли их днём и особенно ночью. Выйти из поместья незаметно было невозможно. За все годы пребывания тут Вала ни разу не выходила за его пределы, ни разу не ездила верхом. Она только несколько раз, да и то издали видела своего Грома, на котором теперь ездил владелец земли. Это было больно, но и помимо этой боли других бед теперь в её жизни было предостаточно.

И всё же Вала попыталась обсудить возникшее стремление к побегу со своими женщинами. Сделать это тоже было непросто, потому что все они были загружены работой и, кроме того, находились под жёстким надзором. Время для встреч можно было найти только в те вечера, когда в большом зале новый хозяин устраивал попойку со своими воинами. В один из таких вечеров и состоялся военный совет. Женщины обсудили все варианты и поняли, что возможности практически нет. Тогда Огла предложила привлечь к их заговору старого Симона. Ведь он всегда хорошо относился к госпоже и, как никто другой, знал коварную и извращённую натуру своего нынешнего хозяина. Когда несколько дней назад Холт на глазах у всех жестоко изнасиловал госпожу, только в его глазах Огла заметила сочувствие и жалость. Остальные остались равнодушными или даже нашли в этом развлечение для себя.

Вопреки опасениям, Симон согласился помочь женщинам. Только предупредил, что сделать это надо было очень осторожно и так, чтобы не навлечь подозрений на самого эконома, иначе ему грозит жестокая и мучительная смерть. И всё же попытаться можно.

Симон очень давно служил в поместье, ещё с тех пор, когда почивший Филипп де Варун был мальчишкой. И он знал то, что неведомо было ни молодому хозяину, ни капитану стражи. На задворках поместья, позади фруктового сада в высокой и прочной стене имелась калитка, надёжно спрятанная от глаз густым кустарником. Ею не пользовались уже много лет, но ключи сохранились, и можно попытаться ускользнуть через неё. Только надо выбрать подходящий момент и решить, как увести лошадей. О том, чтобы забрать Грома, не может быть и речи. С одной стороны, его слишком хорошо охраняют – такой конь ведь больших денег стоит. С другой стороны, он очень уж заметный, и брать его опасно, даже если удастся увести из-под охраны. Самое лучшее – взять трёх ничем не приметных мулов, но выбрать наиболее выносливых. Они и охраняются не так строго. И ещё одно тревожило. Надвигалась зима, а по снегу следы беглецов прочтёт и последний олух.

Но время, отпущенное леди на оплакивание супруга, быстро таяло, уже десять дней потеряно. И подготовка началась. Симон проверил и хорошо смазал замок в калитке, присмотрел мулов и позаботился о том, чтобы их можно было легко увести. Иста приготовила всё нужное в дальнюю дорогу, отобрав только тёплые и добротные вещи для госпожи, Оглы и себя. Всё-таки путешествовать зимой куда труднее и опаснее чем летом, и неизвестно ещё насколько долгим будет их путь. Плохо, что у них совсем нет денег. И обидно оставлять все те замечательные платья, что сшили для госпожи перед свадьбой. Они такие красивые. А бедняжка даже не надела их здесь. Куда? И для чего? Конюшня, а не усадьба, право слово. Тьфу!

Симон объяснил, что самым разумным будет держать путь в ближайший женский монастырь. Обитель Святого Фрайдсуайда, что на границе Херефордшира, всего в половине дня пути от их поместья, если ехать быстро и без остановок. Но женщинам придётся выезжать ночью, и это будет намного труднее. Однако другого пути нет – днём им не ускользнуть. Настоятельница монастыря матушка Ранульфа не откажет в приюте попавшей в беду леди. А уж как сложится дело дальше, ему неведомо. Главное – вырваться из лап жестокосердного Холта.

Женщины согласились с планом Симона, и побег был намечен на полночь третьего от сегодня дня. Но жизнь, как это часто бывает, внесла свои изменения в их планы. Случилось то, чего никто не ожидал.

Ранним вечером следующего дня перед воротами поместья остановился большой отряд хорошо вооружённых всадников. После коротких переговоров оказалось, что к ним прибыл старший сын короля Стефана принц Юсташ Блуаский. Холт приказал распахнуть ворота и лично встретил на въезде в поместье высокого гостя. Принц повелел устроить его людей, а сам направился в зал и потребовал подать подогретого вина:

– Я слишком сильно промёрз в ваших диких краях, где и людей-то, кажется, нет. Хочу вина, хорошо поесть и женщину.

– Всё будет, мой принц, незамедлительно будет. Сейчас я позову хозяйку, она всем распорядится, – отвечал потрясённый Холт. Такая честь для их небольшого по сути поместья! Сам принц!

Молодой хозяин нашёл Валу и потребовал, чтобы она явилась в зал прислуживать высокому гостю.

– И оденься поприличней, – прошипел он, – не смей меня позорить в глазах принца.

Когда Вала вошла в зал, гости были уже слегка разогреты вином. Юсташ Блуаский вместе с Холтом сидел за высоким столом. Остальные места были забиты людьми принца. Вала на ходу отдала некоторые необходимые распоряжения, подошла к хозяйскому столу и присела в реверансе перед королевским сыном. Он окинул женщину с головы до ног наглым, раздевающим взглядом, любезно улыбнулся и пригласил сесть рядом. Вала уже давно не сидела на хозяйском месте, ела обычно в кухне или в своей комнате, но она неизменно присутствовала в зале для наблюдения за порядком. Встретившись глазами с холодным, жестоким и откровенно похотливым взглядом принца, Вала задрожала от ужаса. Ей показалась, что огромная змея разевает пасть, чтобы проглотить её, смять тонкие косточки, разорвать на мелкие куски тело. Собрав всю свою волю, она снова присела в реверансе, скромно потупилась и вежливо ответила:

– Нижайше прошу извинить меня, милорд принц, но как хозяйка я должна проследить за всем, чтобы наилучшим образом угодить вам. Простите, но мы не ожидали вашего приезда сегодня, и нужны срочные меры, чтобы всё было как должно.

– Хорошо, леди, – недовольно процедил он. – Но завтра я вас жду за этим столом. И никаких отговорок.

Оцепенев от ужаса, она быстро вышла из зала, метнулась в сторону кухни и, наткнувшись на эконома, едва не упала ему на руки. Ноги её подкашивались, она вся дрожала.

– Я боюсь, Симон, – прошептала она, – я вся дрожу от ужаса. Это страшный человек, страшный.

– Да, госпожа, этот человек не имеет ни совести, ни жалости, как говорят, – тихо ответил эконом. – Для него не существует ничего святого. Я слышал ваш разговор. Вы мудро поступили, госпожа. А сейчас ступайте в свою комнату и не выходите из неё. Я пришлю к вам Исту. А мы с Оглой всё сделаем здесь.

Вала устремилась в свою комнату и вскоре впустила к себе Исту. Служанка была белее мела. Она понимала весь ужас положения и дрожала от страха за хозяйку и от понимания своей беспомощности в этих обстоятельствах. Подумать только! Она ничем не может помочь госпоже, а ведь клялась защищать её до последней капли крови. Так и сидели они, притаившись, прислушиваясь к доносившимся из зала звукам.

А там становилось всё более шумно. Подвыпившие ратники принца громко выражали своё удовлетворение от столь радушного приёма. За высоким столом шёл совсем другой разговор.

– Эта женщина хозяйка поместья, де Варун? – спросил Юсташ.

– Она вдова моего покойного отца, мой принц. Мой отец, рыцарь Филипп де Варун погиб на охоте две недели назад. Теперь я вхожу в права владения и надеюсь подтвердить своё рыцарское звание в ближайшее время.

– Конечно, ты получишь желаемое, де Варун, – вкрадчиво сказал принц, – особенно если хорошо угодишь мне.

– Всё что угодно для милорда, – льстиво ответил Холт, – всё что угодно. В этом поместье вы можете распоряжаться всем.