Понимая всё это, Стефан не мог всё же снять с себя вину. Да, надо признать, что он стал вором, лгуном и клятвопреступником в своём неуёмном желании получить власть в обход всех претендентов. Ведь помимо Матильды были ещё родные братья самого Стефана. Их тоже надо было обойти. И он сделал это, устремившись первым делом в Винчестер за королевской казной, как когда-то сам Генрих. Ему пришлось лгать и изворачиваться, обещать небывалые льготы священнослужителям, чтобы поддержали его. Справился. И зачем? Чтобы всю жизнь не знать покоя, воюя с кузиной, а теперь вот с её сыном?

Горькие мысли о том, что жизнь прожита неправедно и счастьем его не одарила, всё чаще приходила в голову Стефана. А тут ещё Юсташ. Он никак не желал смириться с тем, что отец сам, добровольно отдал корону этому щенку Генриху. Привилегии и владения, которые выторговал старый король для своего сына, того не устраивали. Он хотел корону Англии – не больше и не меньше. И продолжал сеять смуту и сколачивать какие-то отряды, нарушающие договор о перемирии. Стефан злился, но повлиять на сына не мог. И тут как гром с ясного неба известие о том, что принц внезапно умер. Никто толком не знал, как это произошло, но не было и сомнений, что его попросту убили. Недругов у Юсташа было много. А страна хотела, наконец, покоя. Страна устала от постоянного кровопролития. Сколько владений стояло разрушенными, сколько необработанных полей, погибших садов. Во имя чего? Старый король дал надежду на мирное разрешение почти двадцатилетнего противостояния в борьбе за трон. Это позволяло людям вернуться к мирной жизни, возродить свои земли, снова родить детей и насладиться тихими радостями семейной жизни. Королю отдавали почести за это доброе дело. Сам молодой Генрих отнёсся к нему справедливо, позволив править Англией до своего смертного часа. Все были довольны.

Не было удовлетворения и мира в душе самого Стефана. Горечь поражения и потерь отравила последние месяцы его жизни. Сердце короля сдавало. В конце 1154 года он мирно скончался в своей постели, не дотянув года до двадцатилетия своего правления. Его похоронили со всеми причитающимися почестями в стенах аббатства Фейвшем в Кенте, им же и возведённого, рядом с женой и сыном. Здесь осталась покоиться несостоявшаяся династия Блуа.

А 19 декабря того же года архиепископ Кентерберийский короновал в Вестминстере короля Генриха 11 Плантагенета и королеву Алиенору. Началась новая эра в истории страны. Генрих не хотел больше воевать, он желал дать мир стране, которую получил в свою полную власть. Единственные военные действия, которые он предполагал в своих островных владениях, были нацелены в сторону непокорного Уэльса, на границе с которым всё ещё было очень неспокойно, и проливалась кровь.

Глава 7

Замок графа Хьюберта был поистине великолепен. Он вольно раскинулся на широком пространстве между огромным лесом и каменистыми холмами. Замок был укреплён по всем правилам фортификационного искусства и имел внушительный гарнизон. Об этом было хорошо известно в Приграничье, и мало кто рискнул бы напасть на него. Разве что целая армия. И то неизвестно, удалось бы взять его осадой.

Возвращение графини было встречено радостными возгласами слуг. Её сын, высокий красивый юноша кинулся к матери и нежно расцеловал её в обе щёки. Леди Адела ласково погладила сына по лицу, в глазах её светились любовь и радость встречи.

– Как нынче себя чувствует мой супруг? – спросила она у подошедшего сенешаля.

– Без перемен, миледи, – был ответ.

Леди Адела представила присутствующим Валу как дальнюю родственницу своей тётушки, приехавшую на время к ним на север. Она поведала, что часть воинов, сопровождавших леди, погибли в схватке с разбойниками. Поэтому свита её так мала. На этом обсуждение вопроса было закрыто.

Гостье выделили удобные и просторные апартаменты. Бена определили в гарнизон, а Тим, как всегда, отправился на конюшню.

Вымывшись с дороги и передохнув, гостья появилась в общем зале. За высоким столом сидели леди Адела и юный Уильям, а на главном месте – высокий и очень худой, даже измождённый мужчина с надменным аристократическим лицом и совершенно седыми волосами. Он чуть кивнул головой, когда жена представила ему гостью, и Вала невольно поёжилась под его холодным взглядом. «Бедная женщина, – подумала она об Аделе. – Всю жизнь рядом с этим надменным чопорным стариком. Брр! Немудрено, что она полюбила лорда Грея. Тот весь из тепла и света». К счастью, в дальнейшем своём пребывании в замке Вала почти не виделась с хозяином и была этому рада.

Ужин прошёл в тишине. Несколько ничего не значащих слов – и молчание. «Боже, какая тоска в этом великолепном замке, – заметила про себя Вала. – Не хотела бы я быть здесь хозяйкой, даже за графский титул».

Но последующие дни оказались не такими тоскливыми. Граф не появлялся за общим столом, Вала много общалась с графиней. Леди Адела на другой же день после приезда отправила гонца к брату и ожидала его появления со дня на день. А пока что они с Валой осматривали окрестности замка, гуляли в саду. И здесь стало понятным, по чьей воле появился уютный садик в Гринхиле – леди Адела любила цветы и знала в них толк. Она много рассказывала своей гостье о розах, которых в её саду было множество сортов. Говорили они также о будущем работодателе Валы.

– Мой брат суров, но справедлив, – рассказывала леди Адела. – Он прекрасный воин и отлично вымуштровал свой гарнизон. У них ведь шотландская граница совсем рядом – полдня пути. Стычки с соседями у них обычное дело. Шотландцы налетают как ураган, и никогда не знаешь, когда ожидать нападения. Правда, они ни разу ещё не нанесли серьёзного ущерба замку. Но селяне страдают. У них угоняют скот, иногда жгут дома. Тогда мой брат совершает ответные рейды на ту сторону границы и ведёт себя ничуть не лучше. Я не раз упрекала его за это, но он говорит, что здесь другой жизни быть не может. Так повелось исстари, и так будет ещё долго. Брат в этом уверен.

Для Валы в этом не было ничего особо удивительного. Она сама выросла на границе с Уэльсом. Валлийцы такие же воинственные и неспокойные, как и шотландцы. Просто им повезло в том, что отец нашёл путь к примирению с соседями.

Леди Адела подумала немного и добавила:

– И ещё брат рассказывал мне, что замок очень хорошо расположен. И сама природа надёжно защищает его – с одной стороны отвесная неприступная скала, а с другой глубокое озеро, чистое и очень синее. Так он говорил.

Женщина улыбнулась. Она очень любила своего брата и, даже не видя, любила и его замок тоже.

Вала же рассказывала леди Аделе о своей юности, о зелёных холмах Уэльса, о своём могущественном деде, благодаря которому могла спокойно носиться по приграничным просторам. Вспомнила своего любимого коня Грома – подарок деда. И слезы невольно навернулись на глаза. У неё забрали всё, что было ей дорого, даже коня не оставили.

Когда леди Адела заговорила о своей племяннице Алисии, Вала совсем пала духом и не смогла сдержаться.

– Я постараюсь держать себя в руках, миледи, – сказала сквозь слёзы, – но воспоминания слишком болезненны. Моей малышке было шесть лет, когда её убили. Она была такая хорошенькая, светловолосая, всегда весёлая. И очень сообразительная девочка. Даже мой муж, на что был чурбан бесчувственный, и то расплывался в улыбке, когда она к нему на колени забиралась.

Вала вздохнула, отёрла глаза и добавила более твёрдым голосом:

– Я постараюсь полюбить эту девочку. Она ведь очень одинока в этом отдалённом замке, как я понимаю. Отцу не до неё, он занят своими мужскими делами. А девочке нужно внимание.

Так они говорили обо всём, что пережили. Леди Адела предпочитала расспрашивать, Вала охотно рассказывала. Когда она говорила о том, что наболело, ей становилось легче. Это Джеймс её научил, вернее лорд Грей. Про Джеймса надо забыть.

Но однажды и леди Адела не сдержалась. В ходе одного из таких откровенных разговоров она вдруг с болью поведала о том, как родители отдали её замуж за чужого, старого и очень чопорного мужчину. Как страшно ей было, как трудно. А он ведь никогда не улыбался ей. Призывая её в свою постель, брал её в темноте, только поднимал повыше ночную рубашку. Никогда не видел молодую жену обнажённой и не стремился к этому. О каких ласках речь? Разве что руку поцелует. Она очень надеялась, что их сын не повторит отца в этом отношении. Иначе быть бедной следующей графине Хьюберт.

Вала рассмеялась:

– О нет, Уильям не похож на чопорного и холодного отца. Вон как глаза сверкают, когда девушек молодых видит. Скорее всего, уже тискает их по углам вовсю. В Уильяме много от вас, миледи. Он такой же тёплый и светлый, как и вы. И я думаю, что следующая графиня Хьюберт будет счастливой женщиной. Кстати, вы ведь уже, наверное, нашли ему невесту?

Леди Адела грустно покачала головой:

– Невеста была, леди Вала. Совершенно очаровательная девочка, ну просто ангел. Представьте себе – голубые, как летнее небо, глаза, золотые локоны, тоненькая, лёгкая. Но два года назад в этих краях прошла эпидемия, и девочка умерла. Её родители до сих пор безутешны. Она у них была единственным поздним ребёнком, и на её брак с нашим сыном возлагались большие надежды. Всё-таки в этих краях граф Хьюберт – большая величина, и породниться с ним хотели бы многие, это высокая честь. Но к тому времени, как умерла Арабелла, Уильям уже стал большим мальчиком, и выбор невесты без его участия стал невозможен. А он отвергает всех. И от кого он взял это упрямство и настойчивость?

– Подозреваю, что от вас, миледи, – лукаво улыбнулась Вала. – Вы ведь тоже отличаетесь ангельским видом, но внутри тверды как стальной клинок. Думаю, что именно поэтому вас так беззаветно полюбил лорд Грей. Это редкое сочетание в женщине. Уверена, что лорд будет счастлив с вами.

– А уж как счастлива буду я, не сказать словами, – тихонько прошептала леди Адела. – Сколько лет об этом мечтаю. Только при редких наших встречах и согреваюсь в его объятиях, под его взглядом.