Полчаса спустя она завязывала тесемки на желто-зеленом летнем платье, купленном во время последней поездки в Париж, и повернулась к зеркалу, окидывая свое отражение придирчивым взглядом. Ее загорелое тело смотрелось особенно привлекательно на фоне ярких переливающихся оттенков. Она подняла волосы наверх и скрепила их заколкой. Также в ход пошли зеленые босоножки на высоком каблуке и большие темные очки от Шанель, выуженные из сумочки. Во всем Виндхуке не нашлось бы равной ей. Черт подери, да, Дитер даже не понимает, как сильно ему повезло. Повеселев от этой мысли, Паола легко сбежала вниз по лестнице и вышла за дверь.


Вид у него был мрачноватый. Зачем только она приехала сюда? Припарковав свой серебристый «БМВ» на безопасном, как ей казалось, расстоянии от игровой площадки, Паола вышла из машины. Путь ее пролегал по каменистой земле, и она не раз прокляла свою обувь, неловко балансируя и стараясь не упасть. Попытка преподнести ее появление как приятную случайность не удалась. Дитер действительно играл в футбол с приятелями, увидев которых, ей захотелось поджать хвост и убежать. Они были такими юными! Только вчера достигшими половой зрелости. Дитер среди них, при всем его росте, тоже казался сущим ребенком. Ее заметили; некоторые забыли про мяч и остановились как вкопанные, пожирая ее глазами. Ей не оставалось ничего, как продолжать идти по гравию к площадке, в надежде, что Дитер подойдет. Она остановилась у самого края поля, с каждым мгновением чувствуя себя все более глупо.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он смущенно.

— Да так, проезжала мимо… — начала она нерешительно. — Я тут подумала… ты что потом делаешь?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Думал к друзьям заскочить.

«А девочки там будут?» — чуть не вырвалось у нее. Паола провела рукой по волосам.

— А ты не хочешь пойти куда-нибудь пропустить по стаканчику?

— По стаканчику? Но куда? — Он как-то странно на нее взглянул. Да уж, ее вопрос был верхом абсурда.

— Ну, не знаю. Ты сегодня какой-то мутный. Я просто хотела увидеться с тобой. — Он посмотрел в сторону. «Прекрати, — сказала Паола самой себе. — Хватит. Просто уйди. Пускай он пойдет за тобой». Она видела, как вечерний ветерок развевает его грязные волосы, видела мускулистые ноги, прикрытые шортами, ручейки пота, струившиеся по раскрасневшемуся лицу. Примитивная похоть, проснувшаяся в ней, начисто лишала ее последних крупиц здравого смысла. — А что ты делаешь позже вечером, после того, как вернешься. Может, зайдешь? Я дала девчонке отгул. Дома никого не будет. — Это была ложь. С Эстреллой она разберется, когда вернется.

— Ладно, — наконец согласился он. — Но только я буду поздно. Очень поздно.

— Ничего, я все равно рано не ложусь. Можем устроить поздний ужин. Я помню, какой ты бываешь ненасытный… — Паола еле сдержалась, чтобы не протянуть руку и не коснуться его. Он недовольно отвел взгляд.

— Хорошо-хорошо. Мне пора. Мы выигрываем. Увидимся. — И он потрусил обратно, игнорируя восхищенные взгляды товарищей. Паола обворожительно улыбнулась им, наслаждаясь смущенным выражением их юных лиц. Они, должно быть, никогда еще не встречали такой красивой женщины. Отринув эти мысли, она быстро направилась к машине, рискуя сломать каблук.


…Бекки съела несколько больших кусочков ярко-оранжевой папайи и аккуратно отложила ложку. Напротив нее сидела Мадлен, положив ладонь на невообразимых размеров живот. Она редко подавала голос, давая Бекки возможность выговориться. Амбер стояла у кромки воды и разрешала спор, возникший между детьми. Зрелище казалось на удивление успокаивающим; от былого раздражения Мадлен не осталось и следа. Мадлен молча и внимательно наблюдала за подругой, хоть и не ожидала особой откровенности; она давала Бекки возможность оформить свои расстроенные мысли в слова. А та, в свою очередь, была очень благодарна Амбер за, как выражалась покровительница, спасение. Умиротворяющим был также и вид Мадлен, когда она неуклюже направлялась к небольшому, но очень милому домику для гостей. Впервые страх в душе Бекки начал уступать место другим эмоциям. Мадлен, оставаясь верной себе, не приставала к ней с расспросами, скорее даже держала ее на расстоянии, отгородившись внушительной преградой своего живота. Конечно, она тосковала по ней и по Амбер. Она пробыла здесь всего три дня, но сложившаяся традиция, когда они втроем собирались у бассейна в тени бамбукового навеса в часы, когда жара уже потихоньку сходила на нет, способствовала успокоению ее нервов. Красивые, хоть и одинаковые, словно шоколадки, дети Амбер резвились в бассейне с соседскими ребятишками. Лия гонялась за братом и каждым, кто попадется на глаза, и ее крепкие темные ножки так и сверкали в воде. Ее черные как смоль волосы плотной завесой облегали шею, но стоило им высохнуть, как они превращались в мелкие озорные кудряшки. Она подозрительно глядела на маму и двух ее подруг. Что это за странные женщины, которые каждый день собирались вместе и почти не разговаривали друг с другом? Почему они здесь?

Подошедший слуга забрал поднос. Бекки слушала, как они с Амбер обмениваются словами на непонятном местном наречии, и все никак не могла взять в толк, как Амбер ухитрялась вести совершенно немыслимый для Зимбабве образ жизни. Белый цвет ее кожи значил совсем другое. От обычной угрюмой и отчужденной манеры африканцев не осталось и следа. Европейцы же, в свою очередь, отбросили свои излюбленные модели поведения: слащавую доброту и непримиримую грубость. Но статусные моменты никуда не делись: Амбер обращалась к слугам именно так, как подобает разговаривать со слугами. Она не считала, что темная кожа делает их представителями низшей расы. Бекки молча наблюдала, как обсуждались приготовления к обеду… рыба, рис… салат для Мадлен… что-нибудь простенькое для детей. Ее французский был грубоват, но его хватало, чтобы поддержать простой разговор. Бекки слушала и никак не могла найти ответы на возникающие вопросы. Как это удается Амбер? В чем загадка? И, что было хуже всего, почему у нее самой так не получается? Почему ей так не повезло?

— Мне нужно идти. — Амбер встала со своего места и пошла по направлению к дому вслед за слугой. — Грядет ужасная катастрофа: кто-то забыл купить на рынке свежую рыбу сегодня утром. Скоро вернусь. — Бекки проводила взглядом ее длинные темные ноги, исчезающие в траве.

— Тебе больно? — вдруг спросила она у Мадлен.

Мадлен задумчиво поглаживала себя по руке, пребывая где-то в высших сферах. Но обращенная к ней реплика вернула ее на землю. Она отрицательно покачала головой.

— А ты уже сдавала анализы? — спросила она в ответ.

Бекки отзеркалила жест подруги.

— Мы займемся этим завтра. Я узнаю, где именно.

Она так легко и непринужденно разрешила вопрос, который мучил Бекки на протяжении многих дней, что крепкий узел внутреннего напряжения распутался сам собой. Впервые за долгое время ей захотелось высказаться. Она помедлила, но вскоре раскрыла рот, с тем чтобы рассказать все от начала и до конца. Мадлен сидела подле нее и, не перебивая, слушала. Ни одна деталь не ускользнула от ее чуткого слуха.


— Ей лучше, — поведала Мадлен Амбер спустя несколько дней. Амбер удивленно подняла глаза от какого-то списка приглашенных гостей, который вручил ей Танде.

— Почему ты так считаешь? — Конечно, Бекки стала разговаривать с Мадлен, но она все так же мало ела и почти не выходила из комнаты для гостей.

— Она рассказывает. Про разные вещи, не только про изнасилование. Мне кажется… — Мадлен замялась, подбирая правильные слова. — Мне кажется, что ей там было очень одиноко. Несмотря на галерею и все дела. Похоже, у нее там почти не было друзей.

Амбер нахмурилась и посмотрела на подругу.

— Но она никогда ничего такого не говорила. Напротив, судя по письмам, у нее там была насыщенная жизнь, полная радостных переживаний. Она прекрасно проводила время.

— Наверное, ей хотелось, чтобы ты так думала. Знаешь ли, мне она вовсе почти ничего не писала. Разве что присылала дежурные открытки ни о чем. Меня это беспокоило.

— Но она бы рассказала нам. Ведь мы же… лучшие подруги. Почему же она не обратилась ко мне — или к тебе, если дела обстояли настолько плохо?

— А ты никогда не замечала, — спокойно проговорила Мадлен, — что она все время соперничала с тобой?

Амбер нахмурилась и покраснела. Мадлен поняла, что попала в точку. Ей следовало очень осторожно подбирать слова.

— Ах, ты об этом… Ну, Бекки все время была такой, — ответила Амбер, стараясь вырулить из неприятного поворота беседы.

— Просто на этот раз даже я почувствовала здесь нечто большее, чем простая зависть к лучшей подруге. Помню, когда мы были подростками, Бекки все время хотела быть как ты. Быть собой ее не устраивало. Этого ей было недостаточно.

Лицо Амбер сделалось совсем пунцовым.

— Ну вот, опять. — Она опустила глаза и стала изучать свои руки. — Все считают, что у меня не жизнь, а сказка. Это не так.

— Я понимаю. Просто со стороны кажется, что ты легко преодолеваешь любые трудности. Знаешь, я тоже раньше тебе завидовала. Отличные родители, богатство, волшебные каникулы. Для такой, как я, это было пределом мечтаний.

— Если бы ты знала, — сказала Амбер, неожиданно поднявшись на ноги. — Иногда я чувствовала себя, как в преисподней. — Она пересекла комнату и подошла к окну. Лия и Сиби все еще спали, изможденные дневной беготней по саду. — Жить с Максом было ох как нелегко. — Мадлен кивнула. Теперь они обсуждали не только Бекки. Теперь они говорили про себя. — Он был словно яркое слепящее солнце. Рядом с ним я чувствовала себя пустым местом. Моя мать вообще была уверена, что она пустое место. Видела бы ты ее сейчас. Ожила впервые за тридцать лет.