Бекки с трудом сдерживала довольную улыбку. Все получится. Она знала это. Заинтересовав Годсона, она сделала полдела. Теперь можно двигаться дальше.

82

Амбер застала Макса своим звонком как раз перед его отъездом. Он выслушал ее и согласился встретиться на следующий день в Бамако. Он должен лететь в Тегазу завтра, но утро они могли бы провести вместе. По голосу было ясно, что он устал. Когда Амбер положила трубку, то почувствовала, как внезапно ее охватило чувство вины. Может быть, не так уж ее голос был похож на — что? На официального поверенного, назначающего своему подзащитному встречу? «Мне необходимо поговорить с тобой. Это не телефонный разговор». Макс не уклонялся от ответа.

Целый день она провела, просматривая заметки, проверяя даты и имена — это единственное, чем она могла заняться. Танде был на государственной встрече в Сикассо, на юге страны. Были какие-то проблемы на границах Берега Слоновой Кости, и он должен был вернуться только в выходные. С другой стороны, будет лучше, если его не будет, когда прилетит Макс.


На следующий день она взволнованно ждала прибытия Макса. Она просила Ламина приготовить что-нибудь вкусное на ланч и убрать в доме вот уже раз пять.

— Ваш отец… он сегодня приезжает? — спросил он мягко, протирая в очередной раз стол от пыли. Амбер кивнула. — Пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет убрано, мадам. — И он принялся протирать пыль дальше. Она улыбнулась. Конечно, все будет в полном порядке. Армия прислуги Макса в Лондоне опозорилась бы перед Ламином. Она оставила его убираться и пошла наверх в комнату, которую использовала как кабинет.


Он приехал после одиннадцати утра. Она заметила, что вид у него усталый, когда он вышел из машины. В руках у него был всего лишь портфель — его чемоданы лежали в багажнике, ожидая погрузки в самолет до Тегазы. Она поторопилась к двери.

— Макс, — сказала она, приблизившись к нему, чтобы поцеловать. Он взял ее под руку. — Ты устал? — спросила она заботливо.

Он кивнул:

— Немного. Все еще много дел, которые требуют внимания. Где Танде?

— Он на юге. Вы встретитесь с ним завтра на заводе. Ты есть хочешь?

Макс покачал головой.

— Так, о чем ты хотела поговорить? К чему такая срочность? — Как обычно, Макс не стал терять времени и перешел прямо к делу. Помедлив немного, она двинулась вперед.

— Пойдем наверх. Там прохладнее и… мне нужно кое-что у тебя спросить.

Макс пожал плечами:

— Конечно. Веди.


— Послушай, — начала Амбер, как только закрыла дверь, — об этом не просто спрашивать. Я вообще-то не хотела этого делать — в смысле, ты не должен был знать, что я работаю с этим, но…

— О чем ты? — Макс взял один из стульев около окна и сел у стола. Его взгляд упал на ее заметки и вырезки, разбросанные на его пыльной поверхности. Она подалась вперед — как же она забыла их убрать. — Что это? — он протянул руку и взял вырезку из газеты. «Сэлл снова в деле! Макс Сэлл, богатый финансист экологических общественных компаний, серьезно намерен утвердить место невзрачного африканского государства Мали на карте». — Над чем ты работаешь? Над новой статьей? — Лист выпал у него из рук. — Об этом ты хотела поговорить?

— В общем, да. Макс… ты правда встречался с Галли? — вдруг выскочило у нее.

Макс смотрел на нее секунду, сузив глаза.

— Зачем этот вопрос? — спросил он страшно тихим голосом. Амбер вздохнула.

— Ходят… слухи, Макс. Меня спрашивали… — она заметалась. Ведь это ложь. — Меня попросили написать статью. Макс… Танде знает? — Как только она сказала это, то тут же пожалела об этом. Лицо Макса тут же изобразило неприступность. Он встал.

— Да что ты пытаешься сделать, Амбер? — спросил он на повышенных тонах. — Разрушить все прежде, чем оно достигнет земли?

— Нет, я просто…

— И что это за вопросы такие? Танде знает? Нет, твой драгоценный дружок ничего не знает. А знаешь почему? Потому что твой дружок…

— Не говори о нем так, — перебила его Амбер, ее терпению тоже наступал конец. — Он мне не «дружок». Он твой партнер. И кроме того, мы обручились. Он мой возлюбленный, если ты хочешь знать. — Наступила тишина. Амбер закрыла глаза. Она не так хотела все ему сказать.

— Правда? — усмехнулся Макс. — Твой возлюбленный, да? Так теперь все называется? Скрываться месяцами за моей спиной, это…

— Мы не скрывались! Я просила его ничего не говорить, потому что… ну, потому что…

— Давай, защищай его и дальше. Эти типичные чертовы женщины. Первый попавшийся, и ты уже…

— Он не первый попавшийся, — вскрикнула Амбер, слезы хлынули у нее из глаз. — И в этом нет ничего типичного! Я люблю его, Макс. Как ты не можешь этого понять? Что в нем не так? Он же тебе нравится. Господи, ты любишь его больше, чем собственного сына! — вскрикнула она.

— Оставь Киерана в покое, — воскликнул Макс. — Если ты думаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как ты расписываешься жить с каким-то черномазым мусульманином… — он осекся. Наступила ужасная, потрясающая тишина. Амбер пристально смотрела на него, сердце бешено билось внутри.

— Как ты его только что назвал? — она вздохнула, тряся головой, будто бы надеясь, что услышанное сейчас выскочит из ее головы. Макс молчал. Он смотрел на нее, а на лице его царили страх и злоба. Затем он повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Несколько секунд она стояла на том же месте, на середине комнаты, слишком пораженная и злая, чтобы что-то предпринимать. Тишина вдруг стала оглушающей после криков и повышенных тонов последних минут. Она слышала свое собственное дыхание — грубый, мерзкий звук, приглушаемый лишь мягким стуком вентилятора у нее над головой. Она сглотнула и поняла, что у нее на щеках соленые ручейки слез, ее слез. Несколько минут она пыталась совладать с собой. «Успокойся, — говорила она сама себе, нервничая. — Успокойся». Дверь с другой стороны комнаты была раскрыта — кто угодно мог войти в любую минуту. Она подошла и закрыла ее, не желая, чтобы кто-либо стал свидетелем происходящего. Она быстро вытерла слезы, злясь так же сильно на себя, сколько и на него. Как он мог такое сказать? Как он посмел? Неуверенными шагами она подошла к столу. Ее бумаги были разбросаны по его пыльной поверхности. Она взглянула на них — стопки чистой желтой бумаги, покрытые ее непонятными каракулями, газетные вырезки, журнальные статьи, аккуратно напечатанные заметки. Она взяла одну из статей и со злостью скомкала листок в руке, потом нашла глазами графин с водой, который Ламин всегда оставлял для нее каждый день. Она придвинула к себе блокнот, нужно чем-то заняться, чем-нибудь, чтобы отвлечься от случившегося. Что она скажет Танде? Она знала что. Что он был прав насчет Макса все это время. Иметь с ним общее дело — это одно, а спать с его дочерью — совершенно другое.


Макс буквально пулей вылетел из комнаты. Во рту стоял горький привкус, будто желчь поднималась. Он спустился вниз по ступенькам в гостиную. Маджид сидел на кухне, разговаривая с Ламином. Он вскочил с места, когда увидел Макса.

— Хозяин… сэр, все в порядке? — выпалил он, показывая знаком Ламину, чтобы тот принес стакан воды, и как можно быстрее! Макс нетерпеливо закивал.

— Да, да… нет. Мне ничего не нужно. Мне нужно ехать… поехали. Я тороплюсь. — Маджид озабоченно посмотрел на него. — Сейчас же! — рявкнул Макс. Маджид подпрыгнул. Он бросился открывать для него двери. Макс сел в машину, при этом в голове бешено роились мысли. Почему? Он провел рукой по лицу. Какого черта он такое сказал? Он ведь никогда… это не так… он никогда не думал о Танде… так. Что заставило его такое сказать? Это все Амбер. То, как она кинулась защищать его, не успев даже толком сказать, о чем она хотела поговорить. Это задело его, застало врасплох. Амбер его девочка — единственная в этом глупом семействе, кто унаследовал его рассудок и деловую хватку. И тут она вдруг ускользает от него, становится чьей-то еще. А новость о помолвке… Танде должен был спросить его разрешения — так было бы честно. Бог видит, у него было много возможностей сделать это, когда они вместе были там, в пустыне. Но он молчал, как трус, а потом они представили ему это как уже «свершившийся факт», из-за которого он выглядел как… третий лишний. Вычеркнутый из их жизни. Никчемный. И старый. Он стал чувствовать свой возраст.

— Сэр… мне проводить вас? — Маджид стоял прямо перед ним. Макс засуетился. Они уже приехали в аэропорт.

— Нет. Все в порядке. Только погрузите мои чемоданы в самолет, хорошо? И передайте центру управления полетами, что я взлетаю через несколько минут. — Маджид неуверенно кивнул. Макс открыл дверь и вышел. Было все еще очень жарко и ужасно пыльно. Он подошел к крохотному терминалу, чтобы уладить последние формальности с бумагами для разрешения взлета. Через пятнадцать минут он уже был в кабине самолета, делая последние проверки перед взлетом. Хорошо, что сейчас у него есть чем заняться. Так он хоть как-то мог отвлечься от случившегося. Он сообщил о готовности к взлету в диспетчерскую башню и получил разрешение. Выводя самолет на взлетно-посадочную полосу, он заметил, что видимость ухудшилась. Над горизонтом лежала легкая розоватая мгла — проклятые ветра. Он устроился в кресле, оттянул назад дроссель и почувствовал знакомый рев моторов. Маленький самолет побежал по взлетной полосе; под ногами Макс почувствовал толчок — мгновенная остановка и самолет стал набирать высоту. Он ринулся прямо вверх, изредка вздрагивая. Каждый раз он испытывал новые ощущения — бодрящее ощущение облегчения, когда он отрывался от земли, поднимаясь высоко над столицей, над землей и уносясь далеко на север. Было ветрено; он всегда предпочитал летать ранним утром. К разгару дня земля накалялась от жары, и горячий воздух, поднимаясь, создавал мощные воздушные потоки с холодным, которые вместе с красными пронзительными ветрами сильно трепали самолет. Его путь относительно четко следовал по реке, обычно он сверялся по серебристой извилистой змейке Нигера, долго ли ему еще лететь. Сегу, Мопти, Тимбукту… как правило, он видел, как под ним разворачиваются хаотические мозаики этих городов, — но не сегодня. За первые тридцать минут полета он успел попасть в участок турбулентности; самолет тревожно кидало из стороны в сторону. Он запросил разрешения приземлиться у военного центра Севаре. Разрешение дали, и он спустился до двадцати девяти тысяч футов. На этой высоте небо было благоприятно чистым. Он посмотрел на завитую коричнево-желтую тень, которую Харматтан отбрасывал на голую местность — как красиво.