— Не хочешь выпить чего-нибудь? — спросил Киеран, когда они повесили свои вещи в шкаф в прихожей. Паола заколебалась.

— Конечно. Я выпью бренди.

— Ты можешь подняться наверх, если хочешь, я принесу туда. — Паола кивнула. Она сбросила с ног туфли и поднялась наверх. Паола смотрела на себя в зеркало в спальне, ей надо было бы принять душ. Киерану понадобится несколько минут, чтобы найти бренди и принести наверх. Она пошла в душ и быстро разделась. Вода была просто чудесной, теплой, расслабляющей после ночи, проведенной на танцполе. Она вытерлась и вытащила пижаму из ящика комода.

Киеран уже сидел на одной из подушек на полу в гостиной, когда она прошла через комнату. Он прихватил наверх одну из лучших бутылок бренди Макса и поставил два бокала на столик. Налил один для нее, когда она подошла ближе, вытирая волосы полотенцем.

— Готов поспорить, что это было очень приятно, и теперь тебе хорошо, — сказал он, бросая взгляд на свой пропитанный запахом дыма от сигарет костюм.

— Да, — сказала она, поднимая бокал, — за здоровье!

— За здоровье! — улыбнулся Киеран. — Хорошая ночь, не правда ли?

Она кивнула, согласившись, и уселась напротив Киерана на пол. Они стали обсуждать прошедший вечер, тех, кто пришел, кого с кем видели, кто с кем ушел, что было надето на том или другом. Неожиданно прошла вся скованность и неловкость этих последних месяцев. Они разговаривали тихим шепотом, прерываясь, чтобы похихикать. Киеран здорово и зло передразнивал то, как Джейк пожирает глазами манекенщиц, которые порхают у него под носом. Он снова наполнял их бокалы, по крайней мере раза два, прежде чем позволил себе растянуться прямо на полу возле Паолы, подложив под голову подушку. За окном было темно, в углу гостиной светился только бумажный фонарик. Он повернул голову, чтобы что-то сказать, и почувствовал аромат ее свежевымытых волос.

Медленно они оба сползли на пол, пока не оказались лицом к лицу, глядя в глаза друг другу. Она была так близко, что он ощущал ее дыхание на своем лице. Стена растворилась. Она опустила руку вниз к его брюкам. Он прижался к ней. Начал целовать ее, сначала мягко и медленно. Она расстегнула его брюки. Он провел губами по ее лицу, по шее. Почувствовал запах ее духов, спустился ниже. Его язык нащупал ее крепкую грудь. Паола тихонько стонала, пока Киеран продолжал свои исследования, ее руки стягивали с него одежду, пока оба они не оказались совершенно голыми на полу.

Это неправильно, подумал он. Это не может быть неправильно. Все, что доставляет такое наслаждение, не может быть неправильным.

72

Макс был на седьмом небе от счастья. Он всегда хотел научиться летать. Они с Танде обсуждали это много часов подряд. Это было нужно сделать ради чисто практических целей. Они смогут держать небольшой самолет в аэропорту местных линий в Бамако, тогда добираться в Тегазу станет гораздо легче. В последний раз они добирались до Тегазы так долго и с такими трудностями в пути, что вконец вымотанный Макс заявил, что ему жить не хочется, когда они наконец добрались до места. Поэтому надо бы купить маленькую «сессну» на двенадцать пассажиров. Макс возьмет уроки управления самолетом прямо в Британии, а пока они наймут пилота, потому что у Танде не было никакого желания учиться летать, как он со смехом сразу же и заявил. Через пару месяцев Макс должен был научиться летать самостоятельно, и им не надо было бы держать запасного пилота. Это было прекрасное решение. Он попросил своего ассистента найти ближайшую летную школу, договориться о занятиях для него, предоставить Максу список мест, где он мог бы приобрести самолет. Прямо сейчас. Это уже был тот самый Макс, как когда-то.

Прошло три месяца, и Макс, как и обещал, получил лицензию на управление самолетом. Он совершил самое волнующее и радостное путешествие в своей жизни с пилотом-дублером из Гибралтара, где самолет был зарегистрирован. Они пересекли Гибралтарский пролив, пролетели над Марокко, а потом дальше к югу через Сахару в Таманрассет в Алжире, где произвели дозаправку, и прилетели в Тегазу. Люди Танде построили или, точнее сказать, расчистили полосу земли неподалеку от бунгало, которые теперь превратились во временную штаб-квартиру будущего проекта.

Они ожидали приезда первых инженеров-консультантов, которые должны были изучить местность. Пустое, белое от жары пространство, простирающееся на четыре тысячи квадратных километров. Консультанты посоветовали использовать смешанную технологию: выпаривание соли и вакуумное извлечение одновременно. Макс, в полном соответствии со своим планом, довольный собой, был готов к тому, чтобы обсуждать преимущества разных технологий со специалистами в этой области. Танде присматривал за тем, как улыбающийся Макс разговаривает с советниками из правительства, которых доставили на место будущего строительства вместе с инженерами на машинах из Тимбукту. Франко-канадская фирма выиграла тендер на подготовительные работы. Все с нетерпением ждали приезда их представителей. Макс и Танде обсуждали вопрос о строительстве еще нескольких бунгало, если понадобится, для проживания группы специалистов. Разведка местности и описание должны были занять около трех месяцев.

— Я рад, что мне не придется оставаться здесь все три месяца, — тихо заметил Танде, когда они подъехали ближе к бунгало. — Лучше уж пускай они здесь побудут, а не я.

— Им за это достаточно хорошо заплачено, можешь мне поверить, — сказал Макс, распахивая дверь. По полу быстро пробежал скорпион. Макс вопросительно поднял бровь. — А может быть, и недостаточно.


Следующие несколько дней они провели в поездках по территории будущего комбината. Инженеры знакомились с местностью, вглядываясь в огромные карты, которые прихватили с собой, расставляя колышки и другие метки на песке. Они таскали за собой проекты и планы — огромные листы голубой бумаги, испещренные паучьими следами их каллиграфических надписей и цифр, с обведенными кружками отдельными местами, пересекающимися линиями. Целые секции были раскрашены в голубые, желтые и розовые цвета. Макс смотрел на все это, слушал, как Танде говорит о развитии этого сектора и о расширении сферы производства. Было трудно поверить, что пустота, которая их окружала сейчас, сможет в будущем превратиться в нечто подобное тому, что было создано пока что на бумаге с помощью системы автоматического проектирования, и теперь лежало на капоте джипа перед ними. Впереди был еще очень долгий путь, как напомнил им Танде, когда они вернулись назад на базу в тот день. Температура приближалась к пятидесяти, сухой жар охватывал каждого, стоило только выйти из машины. Генераторы работали на полную мощность, чтобы обеспечить работу кондиционеров, когда они приехали назад в лагерь. Они завезли сюда два огромных Ингерзоля по семьдесят пять киловольт-ампер. И теперь в четырех модернизированных бунгало были и кондиционеры, и радио, и телефоны спутниковой связи, и электропроводка, даже тостер, чтобы инженеры могли жить с максимальным комфортом. Мужчины, приехавшие из Тимбукту вместе с Танде, — водители, охранники и чернорабочие молча смотрели на оборудование, которое перетаскивали из машин во временное жилье.

— О чем они думают? — спросил Макс у Танде, пока они шли из одного бунгало в другое. Танде пожал плечами.

— Они привыкли к этому — белые люди всегда привозят с собой много вещей. Взгляните на туристов. Они едва могут двигаться под тяжестью своих видеокамер, фотоаппаратов, набитых рюкзаков, спальных мешков и так далее. Эти люди видели такое и раньше.

— Это нельзя сравнивать, — заметил Макс, глядя на то, как двое мужчин несут небольшой холодильник, набитый бутылками с пивом.

— Если дело касается тубуба — белого человека, который делает такие вещи, то все не так плохо. Проблемы начинаются, когда некоторые из моих людей, из правительства, приезжают сюда. Как я уже сказал, местные привыкли к тому, что белые таскают за собой все свои пожитки и множество вещей. Они приезжали в Тимбукту много веков подряд. Туареги вполне в состоянии переваривать их. Но они не могут вынести зрелища, когда мы — черные малийцы с юга — приезжаем с такой же кучей всяких вещей. Особенно когда дело касается их земли, — он обвел рукой вокруг, — а это дает нам такую возможность, так что можно ожидать всего.

Макс какое-то время молчал.

— Но ведь все это делается для того, чтобы в стране лучше жилось, для их же блага, разве нет? — спросил он, и его вопрос прозвучал так, как будто бы его задавала Амбер.

— Какой страны? Мали была колонией французов. Кстати, французы пытались создать независимое государство для туарегов — Азауад, не слышали о таком?

Макс отрицательно покачал головой.

— Смотрите. Для них это вот все равно как для нас были французы. Больше автономии, если не полная независимость, лучшие перспективы, кусок пирога от прибылей. Все то же самое. В конечном счете, все вращается вокруг вопроса денег. Другое дело различия культур, расовые отличия, разный образ жизни, но если все садятся за стол не на голодный желудок, то все различия моментально исчезают.

— И именно поэтому ты защищаешь этот проект? — Макс спросил и замолчал. Чем больше он узнавал Танде и страну, тем сильнее испытывал желание вложить сюда более значительную часть своего капитала. Но здесь Макс сталкивался с целыми пластами истории, о которых не знал ничего. Он получал огромное удовольствие от общения с Танде. Работа с Танде отличалась, как небо от земли, от утренних рабочих встреч в Нью-Йорке, милых деловых обедов в Лондоне, послеобеденной выпивки в Париже, которые были необходимой дополнительной смазкой для получения реальных прибылей и выгод на Западе. Сама работа здесь была ни на что не похожа. Она была другой. Идеалы, о которых велись рассуждения на всех этих бизнес-ланчах и деловых обедах, были всего лишь громкими словами о прогрессе, развитии, свободе. Танде был почти на тридцать лет моложе его. Иногда он смотрел на этого человека и пытался вспомнить, а чем занимался он сам, когда ему было тридцать лет. Макс делал деньги. Макс делал деньги с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать лет. В мыслях у него пронеслись воспоминания о временах создания Палестины и Израиля. Но это было сплошное кокетство с самим собой, он всегда думал только о деньгах, а не о политике и не об идеалах. Один из мальчиков из сиротского приюта — Макс мучительно пытался вспомнить его имя, — попал на Ближний Восток в самом конце войны. Он собрал какой-то отряд из местных бойцов, чтобы воевать с британцами, а потом приехал в Лондон, чтобы набрать добровольцев. Он и Макс — его звали Доу! Это воспоминание внезапно посетило Макса в пустыне. Они встретились и пошли в кафе в Виллесдене. Макс прекрасно помнил даже мелкие детали того дня. Черно-белые скатерти в клеточку и бутылки разбавленного водой кетчупа. Он слушал то, что говорил Доу, но идеи, о которых он рассуждал — независимость, свобода, государство для евреев — мало что значили для него. Макс был озабочен только добыванием денег, и именно они означали для него свободу, деньги были равносильны независимости. Макс слушал Доу, но не видел в его рассуждениях ничего интересного для себя. Это было в самом начале его карьеры. Забавно, что те же самые слова звучат и теперь, но для него они обрели теперь иной смысл.