- Ты будешь что-нибудь?

- Я делаю салат. - Шепчет она. - Ты проголодалась?

- Немного. - Достаю пакет молока, яйца. - Что насчет омлета?

Она нерешительно кивает. Включаю плиту, связываю в пучок волосы. Мама стоит со мной рядом, помешивает салат, а плечи ее трясутся. Я зажмуриваюсь. Не могу. Все это не просто причиняет боль. Мне трудно даже дышать.

- Я хочу устроиться в кафе официанткой. С тобой. У Грэга есть вакансии?

- У него всегда есть вакансии. - Она порывисто смахивает слезы со щек.

- Хорошо. Я собираюсь накопить немного денег, чтобы уехать, мам.

- Уехать.

- Да.

- Опять?

- Опять. - Разбиваю яйца о край сковороды, и они шипят, распластавшись по маслу. Мама шмыгает носом. Помада у нее размазалась по подбородку. - Ты можешь поехать со мной, если хочешь. Например, в Бостон, в Вашингтон или Провиденс.

- Там у тебя никого нет.

- Начну все заново.

- Я не брошу отца.

- Почему? - Я перевожу взгляд на маму и сжимаю пальцы. - Почему ты не бросишь его? Мама, мы должны уехать.

- Ты должна уехать, - шепчет она, мешая салат, который уже давно готов. - Но не я.

Поджимаю губы и отворачиваюсь. Возможно, она права. Возможно, пришло время самостоятельно принимать решения и строить свою жизнь. Заново. С чистого листа.

Мы накладываем еду и расставляем ее на маленьком столе. Садимся друг напротив друга и молча едим, не говоря ни слова. Я внезапно вспоминаю о тех словах, что она мне сказала по телефону: ты должна быть со мной рядом, когда мне плохо. Что изменилось? Почему теперь она позволяет мне уйти?

- Что с ним? - Хрипло спрашиваю я, наколов лист салата на вилку. Упрямо смотрю перед собой, не хочу поднимать подбородок.

- Он до сих пор в больнице.

- И долго он там пробудет?

- Не знаю. Ему плохо. - Мама отпивает воды и передергивает плечами. - Алкоголь. Он разрушил его. Разрушил всю его жизнь.

- Ну, а ты? - Я все-таки выпрямляюсь и стискиваю зубы. - Что насчет тебя?

- Реган...

- Ответь.

- Я стараюсь. - Шепчет она. Протягивает широкую ладонь, накрывает мои пальцы. Я не шевелюсь. Просто смотрю ей в глаза. - Люди меняются, когда хотят.

- А ты хочешь?

- Хочу.

- А отец?

- Боюсь, он слишком поздно задумался над этим. - Ее голубые глаза блестящие от слез. Видимо, с отцом дела совсем плохи. Внутри у меня становится так горячо, что тело передергивает. Боже, какая разница. Наплевать мне на отца. Наплевать! - Ты сходишь к нему? Сходишь?

- Что?

- Реган.

- Нет, - качаю головой, - ни за что. Нет.

- Пожалуйста, ему совсем плохо, слышишь? Он ведь твой папа. Он...

- Ты видела, что он сделал? Мам, как ты можешь защищать его? Как ты можешь его любить? У меня нет отца. А у тебя нет мужа. У нас есть существо, которое испортило нам жизнь. - Я отдергиваю руку и до боли стискиваю зубы. - Он все разрушил.

- Так и есть.

- Ты понимаешь это, и все равно просишь меня проведать его?

- Другой возможности у тебя не будет. Сейчас ты зла. А потом его не станет. Сейчас тебе кажется, что это не проблема. А потом...

- Что потом? - Взвываю я, ощутив, как глаза пылают. Я резко поднимаюсь и смотрю на мать, еле удерживая равновесие. - Что? Мы расстроимся, что никто не сворачивает нам руки? Расстроимся, что не приходится доводить его до дома? Вытирать его блевотину? Ты расстроишься, что он больше не заставит тебя орать на весь дом, когда я сижу за стеной и руками уши закрываю. Расстроишься, что больше не надо будет со спины набрасываться на него, когда он крушит квартиру, разбивает стекла, посуду, мебель. О чем ты?

- Реган, милая...

- Я убежала из-за него! Он виноват, он во всем виноват. В том, что я одна, что везде я вижу предателей и кретинов. Он сделал нас с тобой грязными, гнилыми, пустыми.

- Он был хорошим. - Шепчет она. - И когда-то он сжимал тебя за руку и обещал, что никогда не отпустит.

- Но что же случилось, мама?

- Жизнь случилась.

- Она со всеми случается. - Выплевываю я. - Но нужно быть сильнее. Нужно думать о близких, любить близких. Не делать им так больно.

- Он не смог. Он не такой, как ты.

- Да. Мы с ним совсем не похожи.

- Поэтому ты и должна простить его. Потому что ты совсем на него не похожа.

Неожиданно я смеюсь. Что за глупое оправдание, черт подери? Простить его, потому что я лучше? Потому что у меня есть совесть, чувства. Потому что я живой человек, и мне бывает больно. Потому простить?

- Врачи дают ему месяц. - Хрипит мама, нервно отбросив волосы. - Тебе решать.

Я смахиваю со щек слезы и плетусь к себе в комнату. Меня трясет от безысходности, замкнутого круга. Что же творится? Что происходит? Почему я опять здесь. Зачем я здесь. Закрываю ладонями лицо и облокачиваюсь о стену.

Нужно быть сильнее. Но что это значит? Что это, черт возьми, значит?

Возможно, быть сильным, значит, принимать свои слабости. Но в чем моя слабость?

В неумении двигаться дальше. Нельзя ступить вперед, будучи привязанным к чему-то, что стоит позади. Нужно сорвать веревки. Освободиться. Смогу ли я? Найду ли в себе силы? Иногда мне кажется, что сил у меня куда больше, чем я думаю. Хорошо, если так.

Предстоит мне еще очень многое.

Я устраиваюсь в бар на целое лето. Официанткам платят мало, но мне хватит, чтобы унести ноги из Янгстауна и попробовать нечто новое. Я написала нескольким редакторам, прошла собеседования через интернет, и меня взяли в Провиденс на должность младшего редактора какой-то непопулярной газетенки, да еще и на испытательный срок. Работать я начну с осени. А сейчас мечусь по бару круглые сутки. Надеюсь подзаработать как можно больше и найти квартиру в Провиденсе поближе к офису.

Чтобы дойти до бара, нужно пройти городскую больницу и дом Кори. Такое чувство, что жизнь специально надо мной смеется. Я каждый раз зажмуриваюсь, замечая коттедж Гудменов. А потом еще и кулаки стискиваю, пробегая мимо госпиталя.

Про Уилла мне ничего неизвестно. Возможно, он продолжил разъезжать по штатам, возможно, он давно втрескался по уши в Тэмми, и они танцуют до изнеможения в новом, джазовом клубе. А, возможно, он остановился, принял себя, вернулся и стал другим. Мне хотелось бы в это верить. Пусть я и убеждаю себя, что мне абсолютно наплевать.

В четверг утром - да, ко мне, наконец, вернулось чувство времени, и я знаю число и месяц, и даже год - проходя мимо дома Гудменов, я замечаю Кори. Он переносит вещи в огромный грузовик, припаркованный на обочине. Мы с ним всего один раз разговаривали с тех пор, как я убежала. Сейчас мне тоже хочется пронестись мимо, но затем...

Затем я вспоминаю, что Кори Гудмен - мой лучший друг. И я буду дурой, если про него забуду из-за отношений с его братом.

Кори удивляется, когда я останавливаюсь около грузовика и облокачиваюсь спиной о металлические дверцы. Он неуверенно улыбается и выдыхает:

- Наверно, снег пойдет.

- С чего вдруг? - Усмехаюсь я.

- Ну, ты стоишь на вражеской территории. Забыла?

- Я устраиваю временное перемирие.

Гудмен счастливо улыбается. Мы подходим друг к другу, абсолютно синхронно, и обнимаемся, словно не виделись тысячу лету. Кори покачивается, а я едва не падаю.

- Вот же гаденыш, поднакачался, что ли?

- Мы с тобой две недели не общались. Маловато для бицепсов.

- Я просто хотела сделать тебе комплимент. - Отстраняюсь и грустно кривлю губы. У него манеры Уилла. Его голос. Его смех. Это делает больно. - Ивансвиль ждет, верно?

- Эвансвилл. - Поправляет он.

- Точно, господи, ну и название.

- Обычное, знаешь ли.

- Родители, наверно, в ужасе. Как они без тебя справятся, не представляю. Хелен уж точно с ума сойдет.

- Да уж. Мама носится по квартире, все боится, что мы что-то забудем. Мне двадцать один, а такое чувство, что одиннадцать. Честное слово.

- Они тебя любят, Кори. Тебе очень повезло.

- Уилл на днях приезжал.

Я застываю. В живот, словно ударяют, и боль проносится по всему моему телу. Мне вновь не хватает воздуха, черт. Дыши, Реган. Дыши.

- И что он здесь забыл?

- Хотел поговорить с родителями. Не знаю, что там между ними творится, но отец ко мне в гостиную вышел весь напухший, будто он плакал. - Кори вскидывает брови. Плохо, что парень не знает правду. - Мама так и вообще стояла на пороге, обнимала Уилла, чуть не придушила, минут так десять!

- Ого.

- Я тоже удивился. Никогда их такими не видел.

- И куда он уехал?

- Не знаю. Сказал, что хочет начать все заново. Не знаешь, с чем это связано? - Друг саркастически кривит брови, а я закатываю глаза.

- Я-то откуда знаю.

- Ну, это между вами творилось нечто странное.

- Не хочу говорить о Уилле.

- Да. Прости. Просто..., - Кори усмехается и потирает руками лицо, - черт, я ведь все время о нем болтаю. Ты меня знаешь, и странно, что теперь я не могу потрепаться о своем ненаглядном братце.

- Да уж. Ладно, Кори, мне нужно на работу бежать.

- Ничего тебе не нужно. Твоя смена начинается в девять, а сейчас только половина восьмого. - Он поджимает губы, а я виновато отворачиваюсь. - Слушай, я понимаю, да, тебе паршиво. Поэтому и не настаиваю. Но, пожалуйста, не пропадай, Реган.

- Я ведь здесь.

- Ты не просто друг, ты мне, как сестра. Я не хочу потерять тебя.