- И смотреть, как эти кретины дерьмо из тебя вышибают? - Завожусь я и возгораюсь, как спичка. Злость вновь бьет мне в голову. Я даже про боль забываю. Отталкиваю парня, вскакиваю на ноги и, впившись пальцами в волосы, оглядываюсь.

Вокруг нас валяются тела неизвестных. Они без сознания, но они ведь очнутся. Мне в эту секунду паршиво становится. Я протираю лицо, стискиваю зубы и несусь к Доджу.

Уилл молча поднимает куртку и следует за мной.

Он прыгает за руль, заводит машину, и мы срываемся с места, подняв груду пыли. Я облокачиваюсь о подлокотник, прикусываю палец и смотрю в окно, понятия не имея, что я там пытаюсь отыскать. Просто гляжу, и все. Бездумно. Наверно, стараюсь успокоиться, пожар в груди потушить, но у меня не получается.

Все тело от боли взвывает, завтра синяков будет столько же, сколько звезд на небе, а еще я до сих пор помню хохот этого кретина, когда он меня лапал. Я зажмуриваюсь, Уилл тормозит перед шатром, оттуда до сих пор доносится музыка, и глушит двигатель.

- Послушай...

- Заткнись.

- Реган, я не хотел, чтобы так вышло.

- Ты хотел, - я открываю глаза и смотрю на парня. Он пялится вперед, куда-то через лобовое стекло, но мне наплевать, и я повторяю еще раз, - хотел.

- Чего? - Он нервно постукивает пальцами по рулю. - Чтобы тебя придушили?

- Чтобы тебя придушили.

- Несешь бред.

- Тогда какого черта ты туда поперся! - Развернувшись к парню, взрываюсь я. - Нет, объясни, потому что я, блин, не понимаю. Чего ты хотел? О чем думал? Неужели до тебя не дошло, что будут проблемы, что эти психи не отдадут тебе машину просто так! Ты все понимал, Уилл, и шел туда шею свернуть.

- Тебя не сильно потрепали?

- Ты меня слушаешь?

- Может, врача надо найти?

- Не нужен мне твой врач. Я понять тебя хочу. Мы могли позвать на помощь, могли копов найти, ребятам рассказать, но ты сам ринулся разбираться. Зачем?

- Хорошо, что ты в порядке, - чеканит он и вырывается из машины.

Уильям хлопает дверью с такой силой, что приборная панель дребезжит и стонет, и я тут же выскакиваю из салона, сомкнув в ярости пальцы.

- Куда ты убегаешь? - Восклицаю я. - Эй, остановись, я с тобой разговариваю!

- Но я с тобой не разговариваю.

- По какой причине?

- По любой причине.

- Уилл! - Я нагоняю парня и резко тяну на себя. В глазах у него внезапно громыхает молния, я буквально вижу ее, но не пугаюсь. - Что на тебя нашло? Ты ведь погибнуть мог.

- И что?

- Не говори так. Мы могли серьезно пострадать.

- Но все ведь обошлось.

- А если бы не обошлось? Что тогда? - Приподнимаюсь на носочки и смотрю парню прямо в глаза. Мне давно так страшно не было, а ему наплевать. - Ты ведь понимаешь, ты не должен был идти один, не должен был меня в это втягивать. Уилл, это было безумием, настоящим! Ты просто сиганул с утеса, прекрасно понимая, что расшибешься в лепешку.

- Похоже на меня.

- Неправда.

- Ты совсем меня не знаешь.

- Ты не самоубийца. Не говори чепухи!

- Что конкретно тебя не устраивает? Чего ты разоралась? Ты благодарна мне должна быть. Я создаю твои воспоминания, что твоя жизнь без этой поездки? Что ты вспомнишь?

- Ты считаешь, вспоминать о чокнутом психе, который придавил меня к асфальту и едва не изнасиловал - круто?

- Хотя бы что-то.

- Хотя бы что-то? Да ты спятил!

- Да. - Восклицает Уильям и смеется. - Да, я спятил. Довольна? Мы закончили сеанс психотерапии? А теперь проверь наши вещи. Займись чем-то помимо мозгового штурма.

Он взмахивает руками и плетется в шатер, а гляжу ему в след и едва сдерживаюсь от безумного желания догнать его и придушить. Что за дерьмо у него в голове? Что вообще с ним происходит? Он что - ненормальный? Считает, в жизни главное с ума сойти?

- Идиот, - шепчу я и хватаюсь руками за лицо.

Черт, просто не верится, что несколько минут назад я пыталась выколоть глаза тому кретину. Я оказалась смелее, чем думала. Правда, все равно проиграла. Чтобы кинуться в бой я силы в себе нашла, а чтобы выиграть его - нет.

Иду к машине, снимаю навес над кузовом и оглядываю вещи. Кажется, ничего здесь не изменилось. Много сумок, какое-то барахло. Я копаюсь в вещах, перебираю их и вдруг случайно роняю на асфальт портфель Уильяма. Сначала я хочу поднять его, а потом мне в голову что-то ударяет, и я начинаю молотить по сумке ногами, разъяренно стиснув зубы.

- Чертов псих, - рычу я, поднимая пыль вокруг себя, - как же я тебя ненавижу, как же я тебя терпеть не могу, идиот, придурок!

Рюкзак раскрывается, и воздух из меня выходит, будто бы я сдувшийся шар. Дьявол. Как же я устала, хочу есть, спать, убивать. Особенно Уильямов Гудменов. Да, их я бы всех стерла с лица земли, начиная с того, что в шатре прячется.

Присаживаюсь на корточки, вздыхаю и неожиданно вижу перед собой кепку. Из нее Уилл доставал имена тех, кто оказывался несчастным-слугой-беднягой. Мелкие листочки валяются у носков моих ботинок. Я собираю их, сгребаю в кучу и бросаю в кепку, однако неожиданно один из листочков переворачивается, и я читаю надпись: Реган.

- Что? - Третий раз? Серьезно? Грудь у меня ошпаривает от недоумения. Я вновь все листочки выкидываю из кепки, переворачиваю их и понимаю, что на каждом из них лишь мое имя. - Ах, ты сукин сын! - Восклицаю я и широко глаза распахиваю. - Вот это да, вот же ты кретин, Уильям Гудмен!

Я резко перевожу взгляд на вход в шатер и внезапно хочу сорваться с места, и найти Уилла, чтобы осуществить его мечту и все-таки свернуть ему его тупую башку! Но затем я беру себя в руки. Это было бы слишком просто. Вдохнув в грудь побольше воздуха, я не прячу листочки в кепку, а тянусь к рюкзаку, чтобы найти ручку или карандаш.

- Теперь мой ход, птенчик.


ГЛАВА 10.


Мы уезжаем рано утром. Всем хочется спать, но еще больше всем хочется убраться отсюда как можно дальше. В конце концов, мы не знаем: вернутся ли психи за машиной.

Мы выезжаем на рассвете. Свет расплывается над горизонтом, прохладный воздух в считанные секунды нагревается и становится душным, влажным, тяжелым, и меня словно к сидению припечатывает. Я мощусь в углу, прижимаю к себе ноги, обхватываю их и тихо гляжу в окно, покусывая губы. Мне чертовски не по себе. Даже смотреть не хочу на руки, на кисти, на плечи. Я знаю, что там у меня синяки, отпечатки пальцев того кретина. Знаю, что где-то в волосах кровь запеклась, и еще я знаю, что смыть ее мне негде. Оттого я себя ощущаю грязной, липкой и чужой. Будто бы я - не я.

С Уиллом я не разговариваю. И не потому что я злюсь, а потому что не хочу. У этого человека слишком много заскоков - как и у всех - но я не готова разгребать его дерьмо. У меня своего навалом. Неожиданно я думаю о родителях: как они там? Как мама? Может, у отца случилось просветление, и он больше не бьет ее?

Встряхиваю волосами и тут же жалею об этом. По всему телу прокатывается цунами из мурашек, и раны вспыхивают, словно факелы. Спину жжет. Черт.

Я внезапно усмехаюсь.

Ирония какая-то: куда бы я ни пошла, везде мне попадает. Может, это знак? Может, у всех девушек по имени Реган - жизнь отстойная? Может, нас таких мало, и поэтому тот чувак, что на небе, внимания нам больше уделяет? Проходится по списку, и такой: ммм, а почему бы мне не поиздеваться над Реган? Какую бы выбрать..., ага! Их всего-то семь на семи континентах! По одной неудачнице на каждый участок суши.

Я опять растягиваю губы в улыбке, и Кори вдруг толкает меня по плечу.

- Чего ты? - У него добрые глаза. Кори Гудмен - сгусток света. Я смотрю на него, и день становится лучше.

Он всегда меня выручал. Я прибегала к нему после ссор с предками, а он никогда не закатывал тирады и не гладил меня по голове. Кори слушал. Когда я едва ли не с легкими выплевывала из себя слова, он подсаживался рядышком, вот прямо как сейчас, и обнимал меня. Крепко к себе так прижимал, что сразу же лучше становилось. Он про родителей ни слова мне не сказал. Не говорил, что они уроды или, что у них не все дома. Это ведь мне и так известно, мои предки - далеко не подарок. Но он молчал, между нами было негласное правило: молчать о том, что режет похлеще лезвий. И я ценила эту его сдержанность. Я и сейчас его ценю. Ценю его умение говорить о проблеме, не затрагивая проблему. Это как талант, которым обладают только самые близкие люди; только те, кто знает о тебе все, но никогда не бросается этим, а бережет.

- Я просто задумалась, - отвечаю я с легкой улыбкой.

- О ком же?

- Обо мне, конечно, - громко отрезает Уильям с водительского сидения и выдыхает дым от сигареты прямо в зеркало заднего видения. Он усмехается, а я глаза закатываю.

- Это было бы слишком банально, - отвечаю я, вновь повернув голову к окну.

- Это было бы поразительно, - отшучивается Тэмми, открывая бардачок. Она лихо и неаккуратно копается в нем, искоса поглядывая в мою сторону. - Такая монашка, как ты, о парнях, наверно, вообще не думает. Чем ты вообще занимаешься, а? Нет, ну, я сейчас на полном серьезе. Как развлекаешься? Как время свободное проводишь? Ты не пьешь, ты не куришь. Ты правильная такая, но на язык острая, значит, жизнь успела тебя потрепать.

- Как и тебя, - я улыбаюсь одними губами. Глаза у меня излучают холод.

- Так, в чем секрет? Поделись, мисс я-никогда-не-веду-себя-как-хочу.

- Ты так много говорила, я уже забыла вопрос.

- Как ты развлекаешься? - Повторяет девушка, но неожиданно громко вскрикивает и откидывается на сидении. В глазах у нее промелькает нечто на подобии ужаса, однако уже через секунду там вспыхивает какое-то навеянное благоговение, будто бы она увидела лик самого Христа в отражении компакт-дисков. - Твою мать...