Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

— Так и мне интересно, Коль. — приближаюсь к нему вплотную. — Какую игру ты ведёшь? Зачем?

— Не твоя ли милашка, с подачи папочки, само собой, в уши тебе льёт?

Это он зря. Трогать Алю и наговаривать на неё я никому не позволю, да и время для своих высказываний Бакинский выбрал крайне неподходящее, а посему… Коротко замахнувшись, бью. Один раз. Вероятно, я бы продолжил, но его охрана скручивает меня в бараний рог. И приятель, не теряя времени зазря, бьёт меня в ответ.

Я даже не успеваю заметить, как в нашу потасовку просачивается маленькое хрупкое девичье тело. Не зная страха, Аля бросается на Николая и начинает колотить его ладонями.

— Вы что творите? Обездвиженного бить? Не стыдно? Разве так мужчины поступают? Прикрываясь амбалами сдачу дают? Друзей подставляют? Жизнь им портят? Чужие судьбы ломают?

С каждым словом она замедляется и затихает, переходя на всхлипы и завывания. Я скидываю с себя руки безопасников Бакинского и порывисто прижимаю девушку к себе.

Николай кивком распускает охрану и переводит взгляд с меня на Алевтину и обратно.

— Рассказывай, — требует он, и я максимально прямо, без лишних эмоций повторяю историю с самого начала. Чем больше я говорю, тем больше хмурится Николай Петрович, а в конце, задав несколько уточняющих вопросов, потирает виски: — Чего раньше молчал? Реально считаешь, что я играл бы с тобой как кошка с мышкой, а не закрыл бы ещё тогда, два года назад? Считаешь, что если бы я действительно захотел тебе подгадить, то не грохнул бы твою девчонку? Да её сбили бы прямо на твоих глазах. Ты знаешь, как у нас решаются дела. Если был интерес, я предъявил бы прямо. А дальше события развивались бы в зависимости от твоих решений. Мне какой прок тебя с Сафроновым стравливать? Ты мне скажи, Саня, какой прок мне вообще тебя топить, если мы с тобой много лет в согласии работаем? Друзьями считаемся?

Аля отрывается от моей груди.

— Если вы называетесь его другом, помогите. Пожалуйста! Я не могу его потерять.

Бакинский улыбается одними губами:

— Даже не сомневайся, девочка. И не из такого дерьма выплывали.

Он смотрит на меня с отеческой заботой, как тот старший товарищ, которого я встретил на своём жизненном пути много лет назад. В его взгляде и обещание — непременно разобраться в бардаке, и гордость — что я встретил девушку, которая готова броситься на моего обидчика, и радость — потому что наша близость читается в каждом движении, и опасение — то, чего он не скажет при ней, и то, чего не нуждается в обсуждениях.

Если мой враг захочет ударить побольнее, это будет слишком просто.

В следующие дни Алекс постоянно в разъездах: то встречается с Николаем Петровичем, который хоть и пугает меня до жути своим цепким взглядом, но всячески пытается помочь нашей непростой ситуации, то катается куда-то в далёкий провинциальный городишко, откуда он родом, и напрягается с каждой поездкой всё сильнее.

Он больше не делится со мной своими открытиями. Причин на то имеется целых две. Во-первых, это может быть небезопасно для меня. Во-вторых, меня подкашивает очередная простуда.

То ли последствия стресса, то ли я действительно умудрилась подцепить какой-то вирус, но слабость сковывает тело, кости ломит, внутренности сжимаются от частых приступов тошноты, которая всегда возникает у меня из-за голодания, но аппетита нет. Я не могу заставить себя встать с постели. Так и лежу целыми днями, слушая, как внизу без дела слоняются несколько мужчин.

И сколько бы я не просила Алекса убрать охрану, он не соглашается. Я же уверена, что здесь, за городом, со мной ничего не может произойти. Помимо самого очевидного — слабость возьмёт верх, и Алекс, как грозится, отправит меня в больницу.

В этот пятничный вечер я предвкушаю тихие выходные рядом с любимым человеком. Возможно, я даже наберусь сил, чтобы выйти на прогулку. Свежий воздух пойдёт мне на пользу, я уверена. А после прогулки я, так и быть, запихну в себя несколько ложек супа.

Меня мутит от одной мысли о еде. Я подрываюсь и бегу в ванную как раз в тот момент, когда Алекс возвращается домой. Он с беспокойством гладит моё лицо прохладными руками, пока я лежу, прислонившись щекой к блестящему глянцу белоснежной раковины.

— Давай вызову врача? — предлагает в сотый раз, но я упрямо качаю головой.

Однажды в школе я уже болела кишечным гриппом и провела целых три недели в инфекционной больнице. Мало приятного. Больше я не собираюсь переживать этот печальный опыт!

— Аль, что же ты меня без ножа режешь, малышка? — тяжело вздыхает мужчина. — Это просто невообразимо! Ты так беспечно относишься к своему здоровью, что я хочу тебя отшлёпать, словно маленькую непослушную девочку!

— М-м-м, звучит заманчиво! — усмехаюсь в ответ и поднимаюсь, пока он не забил тревогу. — Всё в порядке, Алекс. Я чувствую себя лучше. И потом, меня лишь мутит. Совсем немного. Это из-за простуды.

В глазах темнеет, и голова идёт кругом. Мужчина подхватывает меня на руку, не давая упасть.

— Алька!

— Это голодный обморок, — бормочу я, краснея. — Я кушать хочу.

— А чего тогда сидишь голодная? — укоризненно спрашивает Алекс.

— Раньше не хотела. Это всё ты… Возбуждаешь мой аппетит.

Он смеётся, пока несёт меня в кухню. Несмотря на тёплую глухую пижаму, мне всё равно некомфортно от присутствия чужих людей в нашей уютной приватной обстановке.

— Ты уверена, что нет причин для паники? — со всей серьёзностью уточняет Алекс.

— Уверена. — я закатываю глаза, кусая губы. — Сейчас как поем, сразу пойду на поправку. Вот увидишь!

— Аль, — вздыхает мужчина. — Ты очень похудела. Твоё состояние вызывает у меня нешуточные опасения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он бросает мимолётный взгляд на мои запястья и хмурится, отворачиваясь к плите. Знаю, что беспокоит его на самом деле. Спрыгиваю со стула и обнимаю его крепкое тело со спины, прижимаясь лбом чуть ниже левой лопатки.

— Я тебе обещаю, что не стану причинять себе вред. Пока ты рядом, этого не произойдёт. Просто будь рядом, Алекс. Пожалуйста.

— Малышка, это нечестно, — резко оборачивается он. — Смахивает на шантаж, тебе не кажется? Я буду рядом, не сомневайся, я не собираюсь тебя бросать, но, что бы ни произошло со мной, с нами, ты должна пообещать мне, что будешь продолжать жить дальше. Аль, то, что ты делаешь… Это неправильно. Жизнь не остановится, если мы не будем вместе…

— Для тебя — возможно. Я воспринимаю несколько иначе.

— Хорошо, — выдыхает Алекс. — Я тебя услышал. Тогда договоримся несколько иначе, — он буквально выплёвывает мне мои же слова, — ты должна мне пообещать, что если со мной что-то случится, волей судьбы или чьего-то злого умысла, то ты найдёшь в себе силы справиться с этой потерей и продолжишь жить дальше. А я пообещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы этого не произошло ещё очень долгое время. Я не могу представить мир, в котором не будет тебя, даже если сам я перестану существовать, поэтому, пожалуйста, Алевтинка, пообещай мне. Пока мне будет достаточно твоего честного слова, но чуть позднее я дам тебе стимул навсегда позабыть о глупостях. Как только у нас появится ребёнок, ты начнёшь смотреть на вещи так, как смотрю я. Дай мне ещё немного времени разобраться с проблемами, Аль, сбереги себя, ладно?

— Ладно, — шепчу севшим, словно совершенно не своим голосом.

— Вот и умница. Я люблю тебя, не сомневайся. У нас всё будет и будет хорошо. — он целует меня в уголок губ. — Но глупостей и пустых капризов я не потерплю. Хватит, Аль. Ты уже большая девочка, должна понимать, что я не могу полноценно сосредоточиться на деле, если вынужден постоянно бояться за твоё поведение.

— Я обещаю, Алекс. Обещаю. — торопливо заверяю его. — Никаких глупостей, пока мы вместе.

Он хмурится, и я разглаживаю пальцем глубокую морщину меж его бровей, вызывая усмешку у мужчины.

— Садись за стол, малышка. Давай ужинать.

Алекс раскладывает по тарелкам аппетитные кусочки румяной курочки и овощи на пару. Что ж, уверена, я смогу осилить хотя бы половину порции, чтобы стереть с его лица озабоченное выражение!

И пусть желудок сжимается от болезненных спазмов, я тщательно пережёвываю маленькие кусочки, которые отправляю в рот под внимательным взглядом своего мужчины. Даже не замечаю, как проглатываю всё.

— Вот видишь, — улыбаюсь ему. — Я просто была взвинчена. Теперь мы вместе, и всё прекрасно.

Выходные проносятся как один светлый миг. Хотя на улице и стоит март, в воздухе уже запахло весной. Снег проседает. Лёд на озере пошёл трещинами, и по ночам, сквозь размеренное дыхание Алекса, я слушаю, как между льдинами плещется вода. Мне неспокойно. Как ни стараюсь, я ничего не могу поделать с тревогой, засевшей где-то глубоко внутри меня.

Ранним утром в понедельник, когда мы с Алексом собираемся в офис, мой телефон разрывается от сигнала входящего звонка, и я беспечно снимаю трубку, не глядя в экран.

— Алло?

— Сашка! Это я, — врывается в мою новую реальность голос Саши, и я холодею. — Соскучилась?

Я выхожу из спальни, ловя удивлённый взгляд любимого.

— Я пыталась дозвониться до тебя много раз, — шепчу в трубку. — Я прилетала в Лондон, но не застала тебя дома.

— Знаю, детка. Извини за это, у меня возникли проблемы с предками.

— Всё в порядке, Саш?

— Сейчас уже да. Я тебе при встрече расскажу. Сашка, ну ты-то как?

— Я тоже расскажу тебе при встрече, — рассеяно отвечаю ему. — Только пока не знаю, когда именно удастся вырваться в Лондон. Столько навалилось разного…