Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

— Алечка, малышка, что случилось? — её слёзы проходятся ножом мне по сердцу. — Пожалуйста, Аль, не молчи.

— О, Алекс! — выдыхает она. — Я не могу приехать..! Просто не могу..! Нам нельзя, Алекс..! Никак нельзя больше..!

Она на грани истерики, и я холодею. Что, блядь, произошло? Мы разговаривали около четырёх часов назад!

— Аля, любимая моя малышка, успокойся, пожалуйста, и объясни, что за глупости ты говоришь?

— Ты не понимаешь, Алекс, — звенит её голос. — Мы больше не можем быть вместе.

Она жалобно всхлипывает и заходится в рыданиях. Я честно пытаюсь найти хоть одну причину её истерики и не нахожу.

— Я не понимаю, Аль.

— Инга… — выдавливает Алевтина, — она беременна, понимаешь?

— Не понимаю. Наверно, радостная новость для вашей семьи, но я, хоть убей, не понимаю, при чём тут наши отношения.

— Есть такая вероятность, что она беременна от тебя, Алекс!

В первое мгновение мне хочется рассмеяться. И я бы от души посмеялся, если бы не жуткий вой, наполненный болью, на том конце телефонного звонка.

— Аль, сюда послушай, маленькая, — твёрдо произношу каждое слово. — Это просто физически невозможно. Я всегда слежу за безопасностью половых связей. Я говорил, что не стану ничего от тебя скрывать, поэтому я не собираюсь убеждать тебя, что не спал с твоей сестрой. Однажды мы переспали и решили не продолжать двигаться в этом направлении. Один раз было, Аль, но ты можешь быть уверена — это не мой ребёнок.

Я говорю и говорю без остановки. Отсекая любое сомнение с её стороны. Мой голос звучит уверенно и твёрдо. Я убеждён в собственной правоте. Абсолютно невозможная ситуация, чтобы кто-то случайно залетел от меня. Исключено!

Единственная женщина, которая, я надеюсь, носит под сердцем моего ребёнка прямо в это мгновение, — это Аля. Некрасиво поступил, знаю. Но я эгоист в своём стремлении достичь желаемого результата. А хочу я её. В своём доме, в своей жизни, навсегда. Поэтому и вяжу всевозможными нитями, сплетая воедино наши судьбы.

— Малышка, это просто невозможно. Я даю тебе слово, это ошибка. Кто-то другой сделал твоей сестре ребёнка. Не я, Аль.

— Как ты думаешь, — глухо шепчет она, — я ещё успею в аэропорт?

— Конечно, малышка. А я буду тебя ждать. Вызывай такси и успокаивайся. Нет ни единой причины для твоих слёз.

Я нервно расхаживаю по квартире, пока Аля не пишет мне, что пошла на посадку. И даже тогда я не могу успокоиться. Меня колотит как от лихорадки. Хочется спрятать ото всех своё хрупкое, словно хрустальное, счастье.

А ещё мне просто жизненно необходимо внушить Инге, чтобы даже не смела думать в этом направлении и, тем более, убеждать в этом Алевтину.

Набираю её номер, но тщетно. Он выключен. Отчего-то это раздражает. Терпеть не могу откладывать важные вопросы на более позднее время, но и не хочу решать их в то время, когда Аля будет рядом.

Я уже готов подпрыгивать от нетерпения, дожидаясь её прилёта. Напряжение начинает спадать лишь в тот миг, когда вижу в толпе знакомую фигуру. А расслабляюсь — когда отрываю её от земли, прижимая к себе так крепко, что, вероятно, причиняю ей боль, и целую, жадно и несдержанно.

Я ничего не могу с собой поделать: стоит мне только очутиться рядом с Алексом, почувствовать его тепло, его близость, как слёзы снова туманят мой взор. Мужчина бережно сжимает меня в своих объятиях, стирает мои слёзы губами, заверяя, что всё будет хорошо.

В первые секунды, когда я стояла под дверью кабинета отца, мне казалось, что моё сердце просто разорвётся от боли. Кое-как, по стеночке, я вернулась обратно в свой маленький кабинет и рухнула на пол, пытаясь снова собрать себя.

Очевидно, я просто сплю. Или сошла с ума! На самом деле ничего этого не было — ни счастья моего, ни лёгкости. Всё, что теперь у меня есть, — это порабощающая боль. Как же я устала! Я больше не могу так жить!

Как в бреду, я собралась и вышла из офиса. На автомате приехала в свою маленькую квартирку, расположенную не в самом благополучном районе, села в кухне и смотрела в окно, абсолютно не понимая, что мне делать.

Это же очевидно, что мы не можем быть вместе. Если Алекс действительно отец ребёнка моей сестры, моего племянника, разве я могу претендовать на что-либо? Разве смогу я счастливо продолжать жить вместе с ним, любить его, быть любимой им, зная, что его ребёнок, мой близкий родственник, будет расти без отца?

Разве смогу я быть рядом, наблюдая, как растёт его ребёнок, ребёнок, которого я сама, вероятно, никогда не смогу ему родить? Разве это правильно — стоять на пути возможности образования новой семьи, зная, что взамен я ничего не могу предложить?!

Какая же я жалкая! Даже моё счастье какое-то неправильное. Незаслуженное, нелепое, невозможное.

Которое абсолютно не создано для меня. Не имею на него никаких прав, и судьба старательно тычет меня в это истину носом, как непослушного котёнка.

Дрожащими руками я достаю телефон, чтобы написать Алексу, что не прилечу, но в последний момент, когда палец уже зависает над кнопкой «отправить», я решаю, что правильней будет позвонить, я вспоминаю, что дала ему обещание. И пусть это будет наш последний разговор, но я услышу его голос, его объяснения.

Я не рассчитываю, что будет просто. Стоит мне только уловить взволнованные нотки его голоса, как плотину прорывает. Почему, ну почему же всё должно быть так сложно? Почему я должна страдать, когда такой человек, как моя сестра, получает всё, даже не желая этого?

Я вываливаю на Алекса неутешительные новости. Я удивлена, что каким-то образом ему удаётся заверить меня в нереальности происходящего. Я удивлена, что у меня ещё осталось чуточку веры. Или я просто нуждаюсь в этом. Я не могу не доверять Алексу. Не после того, что между нами было. И я доверяю.

Именно поэтому я стою сейчас в его объятиях и лью слёзы пережитого страха, боли и ужаса, что моё маленькое счастье так просто может быть разрушено. Я плачу, а он успокаивает.

— Всё хорошо, слышишь? Всё непременно будет хорошо, я рядом. Я никогда больше не оставлю тебя, малышка. Что бы ни произошло, я всегда буду с тобой, буду любить тебя.

И этого заверения достаточно, чтобы я улыбнулась.

— Ты не представляешь, как я скучала по тебе, Алекс!

— Прекрасно представляю, ведь я скучал гораздо сильнее, — он, смеясь, берёт меня за руку и ведёт к парковке.

— Это почему же?

— Потому что я вдвое старше и вдвое тяжелее, малышка. Отсюда можно сделать вывод…

— Что ты более опытный и толстокожий, в отличие от меня, маленькой и наивной, значит, я скучала сильнее.

Мои слова вызывают у мужчины снисходительную улыбку, но он позволяет мне остаться правой и не открывает спор.

Стоит нам только переступить порог его лондонской квартиры, как мужчина набрасывается на меня с торопливыми поцелуями, выбивающими почву из-под моих ног, но дальше поцелуев и невесомых прикосновений он не заходит.

Проводит в кухню, наливает бокал вина и выставляет на стол сырную тарелку и блюдо с зелёным виноградом, при виде которого рот мгновенно наполняется слюной. Мне до дрожи хочется ощутить кислый сочный вкус плотных ягод, хотя я и не могу отнести себя к их ярым любителям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тянусь рукой к грозди, но Алекс опережает меня.

— Позволь мне покормить тебя, — с усмешкой бросает мне, и лёгкий кивок служит ему ответом.

Наблюдаю, как его пальцы обхватывают ягоду. В каждом выверенном движении читается сексуальный подтекст.

— Ты решил соблазнить меня? — спрашиваю тихо.

— Нет, сегодня мы не станем заниматься любовью, — в его глазах пляшут лучики веселья.

— Нет? — удивлённо вскидываю брови. — Я думала, ты соскучился.

— Я соскучился, — подтверждает кивком. — По тебе. Я не хочу, чтобы ты решила, что я вызвал тебя на выходные, чтобы удовлетворить свои потребности. Я хочу провести время с тобой, Аль. Не обязательно в постели. Просто расслабленно поговорить, выспаться рядом с тобой, погулять, как раньше, выискивая интересные названия домов, разделить какое-нибудь невероятное блюдо на двоих. Я скучаю по тебе. Не по сексу с тобой. И я не хочу, чтобы ты надумывала всякое… В свете того, что произошло, я понимаю, что, возможно, тебе понадобится некоторое время, чтобы всё вернулось на круги своя…

— Из-за того, что ты когда-то переспал с Ингой? — понимание вспыхивает внезапно. — Брось, ты же не изменил мне в конце концов. Наши отношения… были на паузе. Я же тоже встречалась… кое с кем.

Алекс сжимает губы.

— Тебе обязательно каждый раз напоминать мне об этом? Ведь я сразу вспоминаю, что ты до сих пор состоишь в этих отношениях…

— Алекс! — ахаю я и стремительно огибаю стол, устраиваясь у него на коленях. — Это совершенно не должно тебя беспокоить. Я улажу это в самое ближайшее время. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Прости, что я не могу оборвать всё по телефону, просто я прекрасно знаю, как это ужасно.

Рука Алекса ложится мне на шею, пальцы ныряют в волосы, обхватывая затылок, вынуждая склониться к его лицу. Поцелуй мужчины жёсткий, грубоватый. Дикий и необузданный. Наполняющий греховным желанием.

— Ты — моя, Аль. — выдыхает он в мои губы. — Никому не отдам. Никогда не отпущу.

Мы так и сидим: я — на его коленях, он — кормит меня виноградом. Я цежу мелкими глотками вино, целую Алекса. Он поглаживает мои бёдра. Я льну к нему. Он посмеивается.

— Пойдём в спальню? — спрашивает искушающе, и я послушно киваю.

Алекс медленно раздевает меня, практически не касаясь кожи. Всё внутри меня звенит от напряжения. В ожидании его ласк. Я на пределе выдержки. Ещё мгновение, и я накинусь на него сама.