Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

Натыкаюсь на холод в его глазах и остываю. Дура! Дура! Дура! Просто идиотка!

— Отпусти меня, — прошу тихо, опуская взгляд. — Нельзя нам находиться рядом… Мы не должны…

Мужчина обхватывает моё лицо ладонями, заставляя смотреть в его глаза.

— Я не планировал просто переспать с тобой по-быстрому, Аля. Никогда. Ты должна знать это как никто другой. Ты очень дорога мне, малышка…

— Не нужно, Алекс, — останавливаю его.

Мне невыносимо больно слышать его голос, эту сладкую ложь, обещающую, что всё будет прекрасно. Ничего не будет! Всё сломано, исковеркано, и мне никогда не оправиться от этого. Даже если его близость дарит мне чувство защищённости и сокрытия от этой боли.

Я закрываю глаза лишь бы не видеть его. Пальцы Алекса оглаживают контур моего лица, и он тяжело вздыхает.

— Ты должна мне помочь, малышка. Пожалуйста, — целует нежно, невесомо, пуская дрожь по телу. — Ты же чувствуешь это, ну же, малышка… Впусти меня. Не закрывайся, Аль. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Дай мне только понять, что нужно исправить…

Я застываю и распахиваю глаза. Должно быть, он видит что-то в моём взгляде, потому что лицо мужчины искажается от боли. От боли за меня, очевидно. Но мне уже плевать.

— Исправить?! Ты серьёзно думаешь, что ты сможешь что-то исправить? Ненавижу, слышишь? Не-на-ви-жу!

Нежная, ласковая, отзывчивая. Какая же прекрасная! Ничего не изменилось на физическом уровне. Но я то и дело натыкаюсь на эмоциональные стены, которые она возводит, чтобы оборониться… От меня.

Думал, мне удастся растопить лёд, если я напомню ей, как мы близки. Ведь это никуда не ушло. Притяжение бешеное. Нереальное.

Я уверен, что она чувствует это. Это невозможно не чувствовать! Невозможно игнорировать искрящийся электричеством воздух между нами. У меня не было такого никогда прежде. Ни до, ни после. Но стоило только Але снова появится в зоне досягаемости, как я намагничен на неё.

Судьба редко бывает щедра, уж я-то знаю, поэтому расцениваю нашу новую встречу как эксклюзивный подарок к чёртовому новому году. Который я желаю провести только с ней.

Только вот вряд ли девушка разделяет мои желания. Смотрит дикой волчицей, безумно напрягая меня. Но стоит лишь немного расслабить её, напомнить, как хорошо нам вместе, она раскрепощается. Снова напоминает мне прежнюю себя. Требует всё больше внимания, и я на грани.

У меня начисто отрубает голову от её близости. Её запах дурманит меня, наполняя рот слюной. Так бы и разложил на столе, прошёлся бы языком от шеи до влажных складочек, уделяя особое внимание острым сосочкам, утопал бы пальцами в тягучем сиропе её чувств, даря наслаждение. Я мог бы с легкостью привести её к финалу, даже не раздевая. Я помню каждый миллиметр её тела. От макушки до пят. Я скучал. Безумно. Как человек может скучать по выдранному из груди сердцу.

Неудивительно, что меня, как запойного, тянет снова соединиться с ней.

Но, но, но… Всегда кроется какое-то чёртово но. Моё сейчас заключается в том, что двадцать месяцев моей жизни прошли в какой-то сюрреалистичной вселенной, тогда как она вкусила все прелести жизни земной. И я обязан узнать, что с ней произошло, чтобы не травмировать ещё больше.

Я должен придержать коней, несмотря на собственное возбуждение и её уговоры. Но мои попытки выведать у неё хоть что-то натыкаются на глухое сопротивление.

Мне нужна её помощь. Просто необходима. Если она не откроется мне, боюсь, я бессилен узнать так скоро, что с ней произошло. Спустя столько-то времени! А мне до зуда необходимо решить этот вопрос в ближайшее время. Иначе я просто лопну как воздушный шар.

Напускное спокойствие даётся мне нелегко. Особенно, когда от вожделения сводит мошонку. Особенно, когда я знаю, насколько она сама жаждет нашей близости. Но кем я буду в её глазах, если просто возьму отчаянно желаемое? Как она и сказала — тем, кто гнался за доступным сексом без обязательств? Но я никогда не воспринимал Алю так. Она с самого начала стала чем-то большим.

И я безумно хочу вернуться в то прошлое. Безумно хочу вернуть свою девочку. Милую, нежную, любимую. Полную жизни. Невероятную малышку, покорившую моё сердце.

— Ты должна мне помочь, малышка. Пожалуйста, — целую с лёгкостью, чтобы не спугнуть. Хочу лишь напомнить о главном: мы близки. — Ты же чувствуешь это, ну же, малышка… Впусти меня. Не закрывайся, Аль. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Дай мне только понять, что нужно исправить…

Она каменеет в моих руках. Замирает, словно я напоролся на оголённый провод в системе её жизнеобеспечения. Девушка открывает глаза. В них — смертельная тоска. Столько боли, сколько не должно быть в глазах двадцатилетней девушки. Что, блядь, с ней произошло?

— Исправить?! — её голос взлетает на несколько октав. — Ты серьёзно думаешь, что ты сможешь что-то исправить? Ненавижу, слышишь? Не-на-ви-жу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что кроется за этой ёмкой, чудовищно неправильной фразой? Аля смотрит на меня с вызовом, дескать, что на это скажешь? Я в замешательстве.

— Очень жаль, что ты так думаешь, потому что я тебя — нет. И ты меня тоже. На самом деле — нет. Мы оба знаем это, малышка.

Я прижимаю её к своей груди — она безвольно стоит рядом. Словно просто терпит мои объятия, мои попытки расшевелить её. Когда я целую её лицо, её губы, Аля сжимается и зажмуривается, и у меня опускаются руки. Снова стала чужой и далёкой. Незнакомка с пугающим меня прошлым. Моя маленькая девочка с печальными глазами, отталкивающая меня.

Но я не могу отойти. Больше нет.

— Отпусти меня, Алекс, — в её глазах стоят слёзы. — Я не могу, ты понимаешь?.. Не могу быть рядом… Мне больно!

— Вижу, вижу, малышка, — успокаивающе глажу её руку, — просто позволь мне помочь.

— Ты не можешь! — качает она головой, в голосе звучит сожаление. — Отпусти, пожалуйста. Мне пора ехать, отец ждёт к столу.

Внезапно туман рассеивается. Я понимаю, что мы в офисе. Вечером тридцать первого. И я не собираюсь отпускать её, пока не выясню всё до конца.

— Нет, Аль, ты поедешь со мной. Этот новый год мы встретим вместе, даже если мне придётся тебя силком тащить.

— Ты не имеешь права, — пищит она. — Я против.

— Нам нужно поговорить. Я хочу знать, что с тобой происходит. Ты должна мне…

— Ты мне никто! — кричит девчонка. — Я ничего тебе не должна! То, что когда-то давным-давно я была твой любовницей…

— Аля, Алечка, — перебиваю я, — Алевтинка, я знаю. Знаю, что сильно ранил тебя. Я никогда не обманывал тебя, я действительно планировал исполнить всё, что я тебе говорил.

— Ранил?! — она вдруг издаёт какой-то неясный звук, похожий одновременно на всхлип и смешок. — Ты меня убил! Отпусти меня немедленно. Я не шучу. Меня ждёт отец. Я думаю, ты не захочешь, чтобы кто-то узнал о нашей маленькой интрижке…

— Мне плевать на мнение кого бы то ни было. Меня заботишь только ты. Твоему отцу придётся подождать, потому что я тебя не отпускаю. Ты поедешь со мной, и мы решим все наши вопросы. Сейчас.

— Да нет нас! Услышь меня, Алекс! Нет нас! И не было! Всё было ложью, которой ты меня пичкал наравне с удовольствием. А теперь у меня ничего нет. Ни-че-го…

От её голоса веет замогильным холодом. Она вырывается. Торопливо сгребает какую-то мелочь со стола в свою сумку.

Насколько сильно не удалась её жизнь, сколько разочарования она испытала, сколько мужчин предали её, что она винит во всём меня? Я считал, что моего объяснения будет достаточно. Кретин! Нужно было найти её раньше и убедиться лично, что она в порядке. Но кто же знал, что моё доверенное лицо так сильно подведёт меня во имя мнимого блага?

— Аль, ты же знаешь, что никогда не была мне чужим человеком. Ничего не изменилось. Я всегда ждал нашей встречи, после того случая я всё равно надеялся, что мы сможем быть вместе…

— Лучше замолчи. Мне противно, слышишь? Слышать не могу твоё враньё! Ты считаешь, что я всё та же маленькая и наивная девочка? Ошибаешься! Ты хорошо позаботился об этом!

Аля пятится в сторону двери, но я хватаю её за руку.

— Поехали.

Я ни черта не понимаю, какого хрена с ней произошло, но пока не выясню, не собираюсь отпускать. Отчего-то я уверен, что мы говорим о полярно разных вещах. Ну не может же Алевтина быть настолько подавленной из-за того, что я был женат по документам и готовился к разводу, когда мы были вместе? Я же объяснил ей всё от начала до конца. В том письме, в котором попросил обращаться, если что-то в её плане пойдёт не так. Ну я же принял безропотно её желание двигаться дальше! Тогда почему сейчас всё выглядит так, словно мы говорим о совершенно разном?

— Алекс, пожалуйста, отпусти. Я не могу с тобой ехать. Нам нельзя… Алекс!

Силой заворачиваю в своё пальто, потому что не могу больше терять время на какие-то незначительные действия вроде поиска её вещей. Держу в крепкой хватке, едва ли не тащу. Запоздало думаю, что стану делать, если меня остановит охрана: всё-таки Аля — дочь моего компаньона. Но всё равно грубовато запихиваю её в машину и блокирую дверцу, пока наскоро огибаю капот.

От напряжения в голове начинается болезненная пульсация. Какая-то мысль бьётся в голове и не даёт покоя, но я не могу до конца её сформулировать. Да и Алины крики, всхлипы и обвиняющие фразы не дают сосредоточиться на том, что меня беспокоит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кажется, я расслабляюсь только на выезде из города.

— Алекс, пожалуйста, — она тоненько всхлипывает. — Ты должен меня отпустить.