Гарант моего спокойствия. Причина моего безрассудства. Пьянящая. Будоражащая. Сладкая до невозможности. Моя маленькая девочка. Моя!

Примчался сразу к ней, едва сошёл с трапа самолёта в Хитроу. Хотел просто забрать домой, но именно сейчас, в это мгновение я понимаю, что не могу тянуть ни одной долбанной минуты.

Хотел соблюсти видимое приличие. Для неё ведь это до смешного важно. Цепляется за свою независимость, вызывая моё невольное восхищение. Настоящая умница, мой ведущий экономист миссис Стюарт её искренне хвалит. И всё равно я считаю это блажью. Ладно бы была нужда, но её нет. Не понимаю её стремления постоянно проявлять эту самостоятельность!

Когда я хочу посадить её дома и просто заботиться о ней!

Я жестом показываю сотруднице из того же отдела, что она свободна. Аля рыдает, пока я покрываю её лицо поцелуями.

— Соскучилась! Ты не представляешь, как я соскучилась!

— Я тоже скучал, малышка. Не сомневайся.

— Почему ты не сказал, что возвращаешься? Я не знала, что ты прилетаешь.

— Алечка, маленькая моя, я прилетел только на выходные, чтобы увидеть тебя. В воскресенье вечером я улетаю обратно. Прости. До последнего не рассчитывал, что у меня получится, поэтому не стал ничего говорить. Вдруг я бы не смог, и ты ждала напрасно?

— Ты прилетел ко мне? На выходные? — переспрашивает она. — Просто чтобы увидеть меня?

В её голосе слышится такое искреннее недоумение, что я невольно хмурюсь. Когда же она наконец поймёт, как много значит для меня? Когда перестанет сомневаться? Почему ей так сложно поверить в мою искреннюю заинтересованность?

— Конечно, малышка! Ты же не думаешь, что я не скучаю по тебе, сидя в Москве?

Скучаю — это совершенно не то определение. Я без неё на стену лез, думал, подохну. Прошедшая серия слушаний по делу ненадолго отвлекала меня от этой смертной тоски по девочке, которая засела глубоко в моей душе, пробираясь всё дальше, захватывая мой разум, пытаясь занять моё сердце.

Влюбился. Даже не думал, что так бывает. Что такое возможно. Что можно растерять все свои убеждения и отчаянно возжелать всего возмутительно отрицаемого мною всю сознательную жизнь. Никогда не хотел, а теперь жизненно необходимо. Чтобы непременно с ней, ослепительной вспышкой осветившей мою жизнь.

Я надеюсь, что крайнее слушание пройдёт успешно и всё закончится. Если не всплывут какие-либо новые обстоятельства, как сказал мой адвокат. А так как им чисто физически взяться неоткуда, то я не сомневаюсь в благоприятном исходе.

И вместе с тем я не мог ждать ещё лишнюю неделю, как только основная часть обвинений была снята и мне разрешили покинуть Москву, я сразу же вылетел к Але.

И вот наконец я стою, держа её в своих руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Поехали домой, Алечка, — тяну её на выход из бизнес-центра.

— А как же моя работа, Алекс? — она надувает губы. — Ах, да. Наверно, если мой самый главный босс велит мне ехать домой, я не имею права возражать?

— Поехали домой, если ты не хочешь, чтобы я затащил тебя прямо в свой кабинет! Пожалуйста, Аль, не испытывай моё терпение, я не видел тебя три грёбанных недели. Мы всё обсудим потом, я тебе обещаю, а сейчас просто поехали домой, малышка, я прошу тебя.

— Конечно, Алекс, — выдыхает она покорно и идёт за мной.

Едва переступив порог, я набрасываюсь на девушку со своими ласками. Прямо у входной двери, подхватив под округлые, самые идеальные на всём белом свете ягодицы, я нетерпеливо избавляю её от одежды и наскоро зацеловываю её тело. Она с жаром откликается на мои прикосновения, лаская меня в ответ. Её руки торопливо расстёгивают ремень и молнию на брюках, выправляют край рубашки, порхают над пуговками. Я не хочу отрываться от её распухших губ, но делаю лишь единственную необходимую вынужденную передышку — чтобы раскатать по длине тонкий латекс и медленно войти в девушку.

А после… Кажется, мы задыхаемся, но больше не обрываем поцелуя, принимаем попытки делать крошечные вдохи между натиском губ, но бросаем эту затею. Зачем нам кислород, если она и есть мой воздух? И я надеюсь, что она испытывает те же безумные чувства.

Лирика её стонов — пронзительных и ярких — быстро подводит нас обоих к самому краю пропасти, и я ускоряюсь, чтобы несколькими фрикциями заставить её и без того узкое лоно сжиматься вокруг моей плоти, вынуждая меня быть похороненным где-то глубоко внутри неё.

— Люблю, когда мы кончаем вместе, — усмехаясь, признаюсь ей.

Не покидая её тела, иду в душ, и только там опускаю её на пол кабинки, обрывая наш тесный контакт. И тут же обнаруживаю досадное недоразумение, которое грозит подпортить впечатления от нашего воссоединения.

— Малышка, нам, вероятно, стоит доехать до клиники. Резинка лопнула.

Я поднимаю глаза на Алю, испуганно смотрящую на меня. Её ладонь непроизвольно ложится на плоский живот, видимо, та же мысль вспыхивает в её головке, что и у меня.

Она отворачивается, медленно растирая пенной губкой тело, а я изучаю место разрыва. Меня беспокоит произошедшее. Пугает не на шутку. Почему даже наиболее безопасный вариант контрацепции потенциально так опасен?

Она молчит всю дорогу до клиники, лишь дрожащие пальцы выдают её нервозное состояние. Она даже не сопротивляется, когда я захожу с ней на приём.

В кабинете врача я коротко обрисовываю ситуацию, пока она раздевается в соседней каморке.

— Ничего инородного я не вижу, — говорит мне доктор после осмотра, — никаких частиц латекса не удалось обнаружить. Если вдруг возникнет воспаление или будет что-то беспокоить, мы начнём лечение. Пока в этом нет необходимости.

— Вы уверены? Насколько глубоко могли проникнуть куски презерватива?

— Низкая вероятность, что это действительно произошло. Даже если так случилось, эти части вышли бы с остатками семенной жидкости.

— Надеюсь на вашу компетентность, док.

— Вы желаете воспользоваться экстренной контрацепцией? — задаёт она дежурный вопрос. — Необходимо принять препарат в течение первых двадцати четырёх часов.

Аля сжимает руки вокруг подлокотников акушерского кресла до побеления. Это единственное, чем она выдаёт свои эмоции. Её глаза закрыты, а лицо внешне невозмутимо спокойное.

Мне чертовски не хватает понимания, имею ли я право принимать какое-либо решение без её участия? Это невыносимо — не знать, что она сама думает по этому поводу, но я уже достаточно хорошо изучил её. В таком состоянии она не станет со мной говорить.

Собственно, о каком вообще решении может идти речь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Если судьба выкидывает такие фокусы, нам остаётся только положиться на её выбор течения нашей жизни.

— Нет, конечно, нет. — говорю доктору, накрывая руку Али своей ладонью. — Спасибо за предложение, но мы не станем использовать экстренную контрацепцию. Поехали домой, малышка.

Я помогаю ей спуститься с кресла, пытаясь поймать её взгляд, прочитать хоть что-то из того, что творится в её голове.

Она начинает говорить только в машине:

— Спасибо, Алекс.

— За что, детка?

— За то, что ты не заставил меня делать это. Знаю, какие последствия могут быть и что это будет значить, но…

— Аль, не накручивай себя. Давай решать задачи и принимать решения по мере необходимости, ладно? Вероятно, нам и волноваться не о чем, так зачем устраивать панику на пустом месте и тем более травить твой организм ударными дозами гормонов?

— А если нам будет о чём волноваться, Алекс? — в её глазах стоят слёзы.

Не понимаю, что с ней происходит, о чём она думает?

— Ты, главное, глупостей не делай, договорились? Ничего смертельного не произошло. И не произойдёт. Если ты расскажешь, что именно тебя беспокоит, уверен, я смогу убедить тебя, что это не так.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду. — Аля закусывает губу, собираясь с мыслями. — Алекс, что, если я уже беременна? Прямо сейчас? Что это будет значить для нас? Неужели тебя не пугает известие о беременной любовнице?..

— Аль, конечно, это не то, на что я рассчитывал прямо сейчас, ты же ещё совсем маленькая, в идеале, если бы у нас в запасе было бы ещё как минимум пять лет, но если судьба распорядилась иначе, я окажу тебе всю необходимую поддержку, какое бы решение мы не приняли. Не сомневайся. Если так получилось, что я сделал это, то мы вместе должны сесть и взвешенно обсудить, готова ли ты стать матерью прямо сейчас или нет.

— Я не стану убивать его, — вырывается у девушки.

Она закрывает лицо ладошками и начинает реветь, а я тяну её на себя, чтобы успокоить.

— Я никогда не поступил бы так с тобой, — шепчу ей, когда она затихает. — Давай просто плыть по течению, Аль? Мы не знаем наверняка, зачем напрасно готовиться к чему-то, что может даже не произойти? Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, вне зависимости, что случилось или не случилось. Но я обещаю, что поддержу тебя в любой ситуации.

— Ты не понимаешь! Я не хочу, чтобы ты поступал так, как должен, я хочу, чтобы ты тоже хотел этого.

Смотрю в её покрасневшие от слёз глаза, и моё сердце ускоряет ритм. Я знаю, как поступить правильно. Как я должен поступить, потому что люблю эту девочку и не желаю ей зла. Но она спрашивает о другом.

Ладно, будем откровенны. Любой самец, встречая самку, на которой его клинит, думает о таких вещах, как совместное потомство. Разве не очевидно, что я уже неоднократно рассматривал вероятность, что однажды у нас будут дети?

— Аль, пожалуйста, не сомневайся. Это не сработает, если ты будешь искать подвохи там, где их нет. Если бы я не думал о такой возможности, я бы настоял на приёме таблеток. Я не настолько благородный человек, чтобы обременять свою жизнь нежелательным ребёнком от какой-то случайной связи. Ты должна понимать, насколько исключительна для меня, Алечка. Если судьба подарит нам ребёнка и ты примешь решение родить его, я буду счастлив. Но так же я буду рад, если этого не произойдёт прямо сейчас, потому что у нас ещё много времени и я бы хотел сначала показать тебе мир, дать возможность заняться любимым делом, жениться на тебе, а потом уже заняться продолжением рода. Ты так молода, Алечка, тебе это ни к чему прямо сейчас.