Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Господи Боже, да за какие же грехи ты мне досталась — такая упёртая? Аль, ну какая проститутка? Если твой мужчина хочет для тебя лучшей жизни, это ещё не делает тебя преступницей.

— В обществе это так и называется: проститутка. Когда девушка меняет своё тело на лучшую жизнь.

— На худой конец — содержанка! — сощуривается он. — Не устраивает? Чудесно, завтра же можешь выйти на работу по основной специальности.

— И кто же, интересно, меня там ждёт с распростёртыми объятиями?

— Рабочий день с 14 до 19, отдел экономической безопасности, адрес пришлю смской.

— Ты не ответил, Алекс, — закатываю глаза.

— Есть какая-то разница? Это фирма моего хорошего знакомого, ему нужен человек в офис, работа непыльная, оплата приятная. Тебе нужна работа, которая предполагает отсутствие ночных прогулок до дома и наличие свободного времени для отношений. Вы идеально друг другу подходите.

— Ты не можешь так поступать, — вспыхиваю я. — Ещё и просил устроить твою… любовницу! Что обо мне подумают люди?

— Никто и не узнает, обещаю. — он смотрит на меня с кривоватой улыбкой. — В общем, маленькая Алечка, в ближайшее время мне придётся часто летать в Москву, и когда это закончится, я, увы, не знаю. Но я точно знаю, что не собираюсь сходить с ума, думая, как ты добралась ночью до дома, не приставал ли к тебе кто-то и не нашла ли ты себе более молодого и перспективного мужчину, поэтому вот тебе взрослый и серьёзный выбор: первое — ты позволишь мне позаботиться о тебе и взять на себя все твои расходы, второе — ты идёшь работать в проверенную компанию, пятьдесят часов в неделю, законные выходные и никаких ночных смен и пьяных посетителей.

Я задыхаюсь от возмущения. Так меня не оскорблял даже отец! Даже когда решил выдать замуж за какого-то старпёра!

— Мне не нравится, когда за меня решают. — говорю Алексу. — Я не ребёнок, ясно? Ты просто не понимаешь, я с шестнадцати лет сама по себе, никому нет дела, как я живу, чем живу и живу ли вообще…

— Мне есть дело, малышка. — тихо перебивает он, размазывая слёзы по моему лицу. — Самое большое дело. Я хочу, чтобы у тебя было всё хорошо. Я переживаю за твою безопасность. Только поэтому поступаю так. Ты такая славная, умная, хорошая, пожалуйста, поверь мне. Я желаю тебе только добра. Не хочу, чтобы ты тратила лучшие годы своей жизни на нелюбимую работу. Слишком хорошо знаю, как потом сильно ты будешь жалеть об этом. Но тебе не обязательно жалеть в будущем, потому что сейчас я рядом и поддержу тебя. Не хочешь идти в офис, найди другую. Главное — не хватайся за первую попавшуюся работёнку. Помни, у тебя есть выбор, а я поддержу тебя в нём.

Я рыдаю под его внимательным взглядом. Никто и никогда не делал этого для меня. Никто не подставлял свою крепкую руку, позволяя мне делать собственный выбор.

В следующий месяц моя жизнь меняется до неузнаваемости. Я даже подумываю, что папенька невероятно возгордился бы этой элегантной девушкой в деловом костюме, сидящем строго по фигуре, которая пришла на смену девчонке из бара, с небрежным хвостиком на макушке, в джинсах и форменной рубашке.

Мне нравится моя новая работа. Спокойная и понятная. Размеренная. Мне нравится коллектив: со мной в кабинете сидят две девушки лет двадцати пяти и солидная дама в возрасте. И больше всего мне нравится, что Алекс, за редким исключением, каждый вечер ждёт меня на парковке у соседнего здания. И пусть он смеётся надо мной за этот глупый ритуал, но я не хочу чтобы эти люди, принявшие меня сразу с теплотой и помощью, думали, что я оказалась здесь только потому, что мой любовник это устроил. Хотя так и есть.

На самом деле он частенько ошивается в коридорах офиса, заталкивает меня в пустующие кабинеты и срывает пламенные поцелуи с моих губ. И эти его маленькие пикантные выходки заводят меня до безумия. Но в этом я тоже никогда не признаюсь мужчине. Напротив, я создаю видимость протеста, оправляю свой костюм и тороплюсь очутиться ближе к людям и подальше от него. Страшно, если кто-то однажды застукает нас. Страшно и… волнующе.

Вечерами мы можем подолгу гулять по улицам города, совсем как влюблённые школьники. Мы держимся за руки, много целуемся и ведём наши странные беседы обо всём на свете. А потом мы неизменно набредаем на один из наших любимых стрит-фудов, и я угощаю Алекса едой.

Мы смогли прийти к некому компромиссу: его дни с пятницы по воскресенье, когда мужчина может водить меня в любые заведения, придумывать любые развлечения и не встречать сопротивления от меня.

Вертолётная обзорная экскурсия над Лондоном? Пожалуйста. Бродвейский мюзикл в Фениксе? Дайте два! Выходные в Дублине? Легко! Флакончик духов «Даптик»? Спасибо! Платье из «Бёрбери»? Может, сразу с сумкой?! Крошечные трусики «Ажан Провокатёр» и прозрачный пеньюар «Ла Перла»? У меня от счастливой улыбки уже скулы сводит!

Стоит ли упомянуть, что вечера пятниц мы проводим в ресторанах высокой кухни, вроде «Алана Дюкассе» в знаменитой гостинице «Дорчестер», куда мы заглянули, якобы совершенно случайно, после вечерней прогулки по Гайд-парку?

Нет, я знаю, что он просто хочет меня побаловать. В честь первого рабочего дня на новой работе, в первую пятницу и спустя две недели, и после первого аванса, и просто так, потому что я такая славная малышка. Да сколько можно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я люблю его просто так. Мне не нужны дорогие подарки и свидания в этих фешенебельных местечках, я просто хочу, чтобы он всегда был рядом, потому что я полностью, абсолютно от и до увязла в своих чувствах к этому мужчине!

И это то самое, что я никогда не скажу ему в первую очередь. Люблю, да. Даже несмотря на то, что он такой упёртый и совершенно не желает считаться с моим мнением.

Но раз мне удалось отвоевать несколько дней в неделю, вероятно, со временем, я отвоюю и возможность не получать все эти подношения? Сам Алекс не видит в своих подарках никакого оскорбления и искренне недоумевает, почему я негодую.

Не-го-до-ва-ла. Теперь нет. Теперь принимаю. Скрепя сердце. Скрипя зубами. Принимаю за право четыре дня в неделю выбирать маршрут прогулок и покупать еду навынос в недорогих, но классных уличных кафе.

Мужчина, смеясь, называет это компромиссом. Но почему тогда мне кажется, что он снова меня переиграл?

— Яйца по-шотландски или рулет из мяса с рёбрышек? — торопит меня Алекс.

— Рулет. На двоих. — предлагаю я, и он усмехается.

— Что, малышка-воришка, решила в этот раз не клянчить у меня еду?

— Это было один раз, Алекс, — игриво надуваю губы, и он тут же меня целует. — Там, на Пикадилли, они совершенно не умеют готовить бургеры с жареной рыбой! Твой классический оказался вкуснее. И я правда хочу рулет, но целый не осилю, ты же знаешь.

— Знаю, — кивает он, — уж больно ты у меня маленькая, Алечка!

Пока мы ищем свободное место, чтобы спокойно разделить наш ужин, мы уходим дальше по Уайткросс-стрит, в парк Форчун-стрит, и обсуждаем посещённую выставку молодых художников современного искусства в художественном центре Барбикан.

— Я не такой большой ценитель живописи, но многие произведения на выставке больше напоминали бездумные мазки валиком, которые случайно натворил кроха-несмышлёныш, — смеюсь я.

— Тебе не нравятся современные техники? А как же картина с сердцем?

— Чересчур реалистично, Алекс! Ещё и названьице: «Настоящая любовь»! Брр, вырванное наживую сердце с ошмётками мяса и хлещущей кровью… И они называют это искусством?

— А мне понравилось, — не соглашается мужчина. — Похоже на правду.

Он переводит тему, резко обрывая наш разговор. Между нами сквозит какая-то недосказанность. Я так остро чувствую сменившееся настроение своего мужчины, что невольно напрягаюсь.

— Что случилось, Алекс?

— Ты уже придумала, чем мы будем заниматься завтра?

— Я хотела пригласить тебя в кино и опробовать кафе, которое мы заприметили на той неделе на Финсбёри-сквер.

— Давай отложим на другой день, хорошо? Я знаю, что завтра твой вечер, но для меня очень важно, чтобы ты уступила мне этот день, малышка.

— Хорошо, — с опаской соглашаюсь я, теряясь в догадках.

С сомнением смотрю на открывшуюся перед глазами картину.

— Боишься? — Алекс тихо подкрадывается со спины, обнимая меня, и опаляет шёпотом моё ухо. — Не бойся. Это безопасно. Я буду рядом.

Мы приехали на окраину Лондона, где преимущественно сельский колорит уже разбавляется бескрайними полями. Здесь расположена одна из точек аэроклуба, в частности, организующего полёты над городом на воздушном шаре.

Именно на него, как его надувают или, скорее, поднимают вверх при помощи тёплого воздуха, я и смотрю.

— Ты сошёл с ума, — качаю головой. — Я ни за что не полечу на этом!

— Полетишь, — с уверенностью заявляет мужчина. — Со мной. Тебе понравится.

— Алекс, мы разобьёмся.

— Нет, воздушный шар — это древнейший и достаточно безопасный вид воздухоплавательного транспорта. Тем более, здесь всё организовано на самом высоком уровне. Я всё проверил, только поэтому мы здесь. Ты мне доверяешь?

Он целует мою шею, сжимая свои руки на моём теле так крепко, что мне становится не по себе.

— Я не стал бы рисковать тобой, Аля. Доверься мне.

— Хорошо, Алекс. — выдыхаю в вечернюю прохладу. — Я доверяю тебе.

Мужчина помогает занять место внутри большой корзины и снова обнимает меня. Моё сердце трепещет от страха и восторга, когда мы плавно отрываемся от земли, набирая высоту.