— Ты вернулась, — сказал Майкл.

Поглощенная болью в измученной ноге, она почти забыла о его присутствии.

— Что?

— Сегодня я видел женщину, которая сможет бежать марафон на искусственной ноге.

— Той женщины больше нет, Майкл.

Глаза его были печальными. Свидетельство того, какая пропасть пролегла между ними прежними и теперешними.

— Я должен был сказать, что люблю ее, прежде чем она отправилась на войну.

— Да. — Джолин вдруг охрипла. — Это было бы здорово…

22

Джолин проснулась от собственного крика, обливаясь потом и дрожа.

Откинувшись на подушки, она пыталась успокоить бурное дыхание. Эти кошмары ее убивают. Она делала все, чтобы не заснуть, но рано или поздно усталость брала верх, и тогда на Джолин обрушивались поджидавшие в темноте кошмары. Каждое утро она просыпалась измученной, обессиленной. И ее первая мысль всегда была о Тэми.

Джолин посмотрела на маленькое окно — теперь это единственное, что ей доступно. Мир сжался до одной комнаты и куска стекла три на три фута, за которым росло дерево с опадающими листьями.

Из кабины вертолета открывался такой вид, а теперь ей нужна помощь, чтобы добраться до туалета.

Это деморализует. Джолин пыталась взять себя в руки, но к приходу санитарки уже была взвинчена и раздражена.

— Говорят, у вас сегодня особый день! — Санитарка — ее звали Глория — вкатила в палату инвалидное кресло.

— Да, — угрюмо ответила Джолин. — Гипс снимут.

— Я думала, вас выписывают.

«Что со мной происходит?» — снова подумала Джолин.

— Ах да… И это тоже.

Глория помогла ей пересесть с кровати в кресло. Не переставая говорить — Джолин не могла заставить себя сосредоточиться на ее словах, — санитарка отвезла ее в ванную, помогла стянуть трусики и сесть на унитаз.

— Вам помочь вытереться? — спросила Глория голосом, которым официант предлагает жареную картошку. Бодрым. Веселым.

— Нет. Я левша. Спасибо. Могу я побыть одна несколько минут?

— Конечно. — Глория вышла из ванной и закрыла за собой дверь, но неплотно. Осталась маленькая щель.

Джолин потребовалось много времени, чтобы опорожнить мочевой пузырь, — похоже, в последнее время тело отказывалось ей подчиняться. Закончив, она почувствовала, что задыхается от напряжения. А еще нужно одеться, причесаться и почистить зубы. Одна мысль об этом лишала ее сил.

— Мы закончили? — спросила Глория.

— Я закончила. — Джолин изо всех сил старалась подавить раздражение.

Настроение у нее совсем испортилось. И не нужно быть Зигмундом Фрейдом, чтобы понять почему.

Она боялась, что с руки снимут гипс.

С гипсом еще была надежда. Джолин могла смотреть на руку и думать, что под повязкой нервы руки восстанавливаются. Сегодня станет ясно: будет ли она женщиной с двумя здоровыми руками или только с одной?

Джолин позволила Глории помочь ей сесть в кресло, как это ни унизительно.

— Через несколько минут придет Конни и отвезет вас снимать гипс. Хотите снова лечь?

— Вы не могли бы подвезти меня к окну? Я хочу посмотреть на улицу.

— Конечно. — Глория подкатила кресло к окну. — Сегодня будет чудесный осенний день. — Она похлопала Джолин по плечу и пошла к двери, но у порога остановилась и повернула назад. — Ой, чуть не забыла! Моден Уотчсмит из бухгалтерии просила узнать, что делать с вашей почтой.

— Мне пришли письма?

— Похоже на то.

— Да? Тогда принесите. — Джолин отвернулась к окну.

По блекло-серому осеннему небу бежали клочковатые облака. Гигантские кедры за автостоянкой закрывали обзор. Ближе к зданию старая вишня упрямо не желала расставаться с последними почерневшими листьями. Один лист сорвался с ветки и плавно спикировал на землю.

— А вот и наш солдат. Приятно видеть, что вы чем-то заняты, а не просто сидите в кровати.

— Я думала, не пройтись ли мне «колесом».

Конни рассмеялся:

— С вами не соскучишься, Джолин, можете мне поверить.

Он встал за спинку кресла и вывез ее из палаты. Пока они ехали по бесконечным коридорам, Конни болтал о пустяках: о новой прическе жены, о том, что дочь повысили по службе, о болях в спине по утрам.

— Ну вот, мы и приехали.

Джолин назвала себя, и ее отвезли в смотровой кабинет. Через несколько секунд раздался стук в дверь, и в комнату вошел худой как щепка мужчина в белом халате, с всклокоченными, тронутыми сединой волосами и похожим на шампиньон носом. Она сразу поняла, что ни деликатности, ни врачебного такта от него ждать не стоит.

Мужчина невнятно представился, одновременно просматривая историю болезни. Потом отложил папку и посмотрел на Джолин.

— Готов поспорить, вам не терпится узнать, как работает ваша рука.

Джолин кивнула, боясь, что голос выдаст ее волнение.

Врач подвинул стул и сел напротив. Через несколько секунд гипс был снят, разбит на куски.

Джолин посмотрела на правую руку, удивляясь, какая она тонкая и бледная. От тыльной стороны ладони вверх тянулся уродливый красный шрам.

Врач осторожно коснулся ее ладони.

— Чувствуете?

Джолин кивнула.

— Попробуйте сжать пальцы в кулак.

Она смотрела на свою руку, мысленно уговаривая: «Давай, давай, пожалуйста». Пальцы медленно скрючились в подобие кулака.

Джолин с облегчением выдохнула.

— Превосходно! — улыбнулся врач. — Руку поднять можете?

Она могла.

Могла!

К окончанию тестов на подвижность Джолин уже улыбалась. После осмотра она сама выехала из кабинета. Управлять правой рукой было очень трудно, но Джолин справилась.

— Отлично выглядите, солдат, — сказал Конни, вставая со стула в приемной.

Он отвез Джолин в палату и снова усадил у окна.

— Физиотерапия через час. Начнем работать с рукой, — сказал он. — А вы можете попробовать костыли.

— Мне кажется, я не готова возвращаться домой, Конни. Нужно отложить это, пока…

— Пока что?

В его глазах Джолин прочла понимание. Ей было стыдно показывать свою слабость.

— Пока я не буду готова, — запинаясь, закончила она.

— Сегодня, — тихо сказал Конни.

Когда физиотерапевт ушел, Джолин сидела у окна, смотрела на солнечный осенний день и сжимала пальцами мячик, который он ей оставил. Я смогла, Тэми.

Да, ты смогла, подруга.

Джолин была готова поклясться, что слышала эти слова, но в комнате никого не было. Она выглянула в окно. Это ты, Тэм? Ей очень хотелось верить в то, что лучшая подруга нашла способ связаться с ней через тысячи миль, которые их разделяли. Может, это значит, что Тэми очнулась?…

— Миссис Заркадес?

Джолин оглянулась. В дверях стоял санитар, в руке у него были конверты, стянутые резинкой.

— Я принес вам почту.

— Да, спасибо.

Санитар вошел в комнату и положил на столик перед Джолин два конверта. Она с удивлением разглядывала их. Потом взяла верхнее письмо. Откуда-то из Канзаса.

Дорогая Джолин Заркадес!

Я прочитала о вас в ежедневной газете Топики. Сама не могу поверить, что пишу вам, незнакомому человеку, но сердце не позволяет мне молчать.

Я закрываю глаза и думаю о вас, потому что знаю, что вы чувствуете.

Мне было четырнадцать лет, когда я лишилась ноги. Обычная девочка из маленького городка, которая переживала из-за прыщей и экзаменов и мечтала о том дне, когда мне понадобится бюстгальтер. Не пилот вертолета — о таком я даже не думала.

Тогда я услышала это слово: рак.

Моя мама плакала больше, чем я. Меня скорее волновало, что я стану не такая, как все. Наверное, вы сильная, потому что служите в армии и все такое, но мне бы хотелось, чтобы кто-то подсказал вам, что нужно быть снисходительнее к себе. Жаль, что я этого не знала. Вы думаете, что жизнь уже никогда не будет нормальной, но это не так. Совсем скоро вы будете снова ругаться с дочерью, по поводу ее обязанностей или ее поступков. Но совсем не из-за вашей ноги!

Храни вас Бог! Я зажгла свечку в церкви — за вас и вашу семью. Мы молимся за вас.

С уважением,

Мейвис Сью Кохрэн

Топика, Канзас

Джолин вытерла слезы, снова вложила письмо в конверт и вскрыла второе.

Командир!

Пишет вам рядовой первого класса Сара Мэррин. Я нахожусь в Центральном армейском госпитале Уолтера Рида после полугода службы в Ираке.

На самом деле я не знаю, что сказать и зачем вам пишу. Наверное, потому, что попала в такое же положение.

На прошлой неделе я лишилась ноги. Теперь врачи боятся, что я потеряю и вторую. При осколочных ранениях самая большая опасность — заражение, но вы, наверное, это знаете. Я тут долго пробуду.

Как вы держитесь? Думаю, именно это мне нужно знать. Мне говорят, что я смогу ходить и даже бегать, но это мне кажется маловероятным, а то, что от меня осталось, красивым не назовешь. Я не могу представить, что мой муж будет рядом после того, как я сниму одежду.

Любые слова мудрости мне очень помогут.

С уважением,

Сара Мэррин

Джолин убрала письмо в конверт и долго смотрела на него. Она знала, что чувствует Сара, лежащая на больничной койке далеко от дома и гадающая, что к ней вернется, а что потеряно безвозвратно.

Но мудрость? Джолин не могла ей ничего предложить.