Он скользнул взглядом по кровати. Правая нога Джолин, лежавшая поверх одеяла, была все такой же распухшей и страшной, с неестественно вывернутой ступней. Вакуумный насос жужжал и чмокал, отсасывая из раны густую, желтую жидкость.

Он услышал, что Джолин очнулась, — догадался по прерывистому дыханию.

— М… Майкл, — сказала она и повернула голову, чтобы видеть его. Взгляд был туманный, несфокусированный. — Ты… здесь… это хорошо…

— Я уже приходил, помнишь?

Она нахмурилась, облизнула губы.

— Приходил?

— Джо… — Ему хотелось так много сказать ей, но с чего начать? Как все исправить? Он убрал волосы с лица Джолин, и его пальцы коснулись ее лба.

У нее жар.

— Погоди… — Язык у нее заплетался. — Ты не… любишь меня…

Майкл нажал кнопку вызова медсестры.

— Она вся горит.

Медсестра оттолкнула его с такой силой, что он едва не упал. Через несколько секунд палата заполнилась людьми — они измеряли Джолин температуру, откидывали простыни. Медсестра сняла бинт с ноги Джолин.

От запаха Майкл едва не лишился чувств.

— В операционную, быстро! — Это был доктор Сэндс. Когда он успел войти?

— Подождите. — Майкл бросился к кровати, наклонился к жене: — Я люблю тебя, Джолин… Люблю.

Но было уже поздно. Она потеряла сознание. Майкл стоял и смотрел, как ее увозят.


Она ползет по густой, липкой грязи, волоча за собой подругу.

— Держись, Тэми… не умирай… я нас выведу.

Но куда? Куда она тащит Тэми?

Где-то рядом падает бомба. Небо все в огне. Вокруг свистят пули и горящие осколки металла. Вертолет ударяется о землю и вспыхивает.

Она падает на Тэми, пытаясь защитить ее, но когда все стихает и она поднимается, то видит перед собой Тэми, у которой кровь течет из носа… изо рта… из глаз. Повсюду кровь и дым. «Не-е-е-е-т!..» — кричит Джолин.

Она приходит в себя, в ушах еще звучит собственный крик.

И не сразу понимает, где она. В госпитале. В Германии.

Стараясь не делать резких движений, она приподнимает голову с подушки. Голова кружится, мысли путаются и ее подташнивает. Сквозь припухшие веки она видит окружающие ее приборы. Чмокающий вакуумный насос исчез. И запах гниющей плоти тоже. Теперь пахнет антисептиком и пластмассой.

Джолин попыталась приподняться на локте и от усилия едва не лишилась чувств. Задыхаясь и борясь с головокружением, она посмотрела на свои ноги.

Нога…

Правая сторона кровати ниже колена была белой и плоской. Джолин смутно помнила, что происходило в последние дни, — как приходили и уходили медсестры и врачи, наблюдавшие за ее состоянием.

Ей ампутировали ногу. По самое колено.

Джолин схватила подушку, прижала ко рту и завыла от тоски и безысходности; она кричала до хрипоты в горле, до жжения в глазах, до боли в груди. Она представляла, какой теперь будет ее жизнь, неполноценная, разбитая жизнь инвалида, и каждая картина лишь добавляла страданий — ни полетов на «Черном ястребе», ни пробежек по пляжу, ни возможности подхватить детей на руки, закружить в радостном вихре.

Силы оставили ее, и она откинулась на подушки и закрыла глаза. Горе уступило место отчаянию. Она лежит тут, в госпитале, с отрезанной ногой, вдали от дома — ни лучшей подруги, с которой можно поговорить, ни мужа, который ее обнимет.

Майкл…

При мысли о нем Джолин невольно вздохнула.

Теперь муж ее не бросит — он такой. У Майкла Заркадеса обостренное чувство долга. Увидев ее отчаяние, он вернется в лоно семьи. Жалость снова приведет его к ней, а долг не даст уйти. Вот почему Майкл здесь. Преданный муж не бросает искалеченную жену.

Кто-то ласково коснулся ее лица. Она медленно открыла глаза, попыталась сфокусировать взгляд. Снотворное еще действовало, и сосредоточиться было трудно.

Майкл устало улыбался ей. Его одежда — дорогая черная водолазка — странно отвисла, словно он тянул ее за горловину. Конечно, прикосновение было ласковым. Теперь она калека, инвалид; ему будет страшно прикасаться к ней, страшно повредить то, что от нее осталось.

— Эй, соня, — сказал он. — Привет!

— Майкл? — Ее охватила невыразимая грусть. — Почему ты здесь? — Ей потребовалось сосредоточиться, чтобы управлять своим голосом. Она была словно пьяная.

— Ты моя жена.

Джолин с трудом сглотнула — в горле пересохло. Мысли путались.

— Ты хотел развестись.

— Джо, я пытаюсь тебе это сказать с той минуты, как приехал сюда: я тебя люблю. Я был идиотом, прости меня.

Несколько месяцев она мечтала услышать именно эти слова, они снились ей каждую ночь в пустыне, а теперь… ей было все равно. Слова показались ей бессмысленными. Джолин нажала кнопку впрыска морфия, молясь, чтобы наркотик подействовал быстрее.

— Дай нам шанс, Джо. Я нужен тебе.

— Мне никто никогда не был нужен. — Она вздохнула. — И слава богу.

— Джо, пожалуйста…

— Хочешь мне помочь, Майкл? Уезжай домой. Подготовь дом для калеки. Подготовь моих девочек. Им будет нелегко видеть меня такой. Их нужно подготовить. — Она снова закрыла глаза, чувствуя, как опять подступают слезы. Потом, слава богу, стал действовать морфий, и она снова стала засыпать.

Майкл наклонился и поцеловал ее в щеку. Знакомое нежное прикосновение губ к ее щеке едва не лишило ее остатков мужества. Она уже была готова потянуться к нему, хотела сказать, что очень боится и что нуждается в нем.

Но вместо этого произнесла:

— Ухо… ди. — Она отказывалась от его помощи.

Словно издалека Джолин слышала его удаляющиеся шаги, шорох открывающейся двери, потом щелчок замка. «Вернись», — мелькнуло у нее в голове. Но было уже поздно. Он ушел, а она засыпала.

Перед тем как погрузиться в забытье, она подумала о том, чего лишилась. Бег. Полеты. Красота и здоровье. Сила. Возможность взять на руки детей.

Майкл.

18

Через двадцать четыре часа после ампутации ноги Джолин предложили встать с кровати. Поначалу она сопротивлялась, когда медсестры попытались посадить ее в инвалидное кресло, но потом поняла: это возможность увидеть Тэми.

Теперь она переместилась из постели в инвалидную коляску.

— Вам удобно, мэм? — спросила молодая медсестра, помогая Джолин.

Сколько дней прошло с тех пор, как она садилась в кресло пилота вертолета «Черный ястреб»? Теперь ей требовалась помощь, чтобы сесть в инвалидное кресло. Забинтованная культя торчала прямо перед ее глазами.

— Все в порядке. Спасибо. Я хочу увидеть Тэми Флинн. Она в отделении реанимации.

— Я вас отвезу.

Даже это она не может сама — из-за недействующей правой руки. Медсестра встала сзади коляски и вывезла Джолин из палаты.

В ортопедическом отделении было полно таких пациентов, как она, — с раздробленными, сломанными или отсутствующими конечностями. Большинство мужчины, причем молодые. На вид просто мальчишки, некоторые даже с брекетами.

Глядя на них, она снова вспомнила о Смитти.

Смитти, с его широкой улыбкой, неуклюжей походкой и громким смехом. Смитти, который безостановочно пил газировку и клялся, что девчонки умирают от желания залезть ему в штаны. Смитти, который так радовался отправке в Ирак.

Мы кое-кому надерем задницу, командир. Правда?

Слишком молодой, чтобы пить пиво, но достаточно взрослый, чтобы сохранить хладнокровие в бою и умереть за свою страну.

В лифте ей некуда было смотреть, только вниз — на ту часть своего тела, которая выдавалась вперед, замотанная белым бинтом, бесполезная.

Культя.

Джолин поспешно отвела взгляд, чувствую дурноту. И устыдилась. Как жить дальше, если не хватает смелости смотреть на собственное тело? Врачи и медсестры, похоже, не обращали внимания на ее трусость. Они все время повторяли, что брезгливость и страх — это нормально. Как и страдания из-за потерянной конечности. И уверяли, что настанет день, когда она снова станет сама собой.

Лжецы!

На третьем этаже они выехали из лифта и покатились по заполненному людьми коридору реанимационного отделения.

Медсестра остановилась у закрытой двери. К металлической поверхности кто-то прикрепил кредо американского солдата. Карл. Эти слова предназначались для его жены, которую он так хорошо понимал. Карл знал: Тэми хотела бы, чтобы каждый входящий в ее палату понял, что здесь лежит солдат.

Я американский солдат.

Я воин и член команды.

Я служу народу Соединенных Штатов и разделяю ценности армии.

Я всегда буду ставить свою миссию превыше всего.

Я никогда не смирюсь с поражением. (Это было подчеркнуто.)

Я никогда не отступлю.

Я никогда не брошу павшего товарища.

Я дисциплинирован, закален физически и умственно, тренирован и профессионально подготовлен для выполнения боевых задач и упражнений.

Я буду содержать себя, свое оружие и амуницию на должном уровне.

Я специалист и профессионал.

Я всегда готов выполнить приказ, вступить в бой и уничтожить врагов Соединенных Штатов Америки.

Я защитник свободы и американского образа жизни.

Я американский солдат.

Джолин с усилием сглотнула. Медсестра открыла дверь и вкатила ее в маленькую, уставленную аппаратурой палату. Рядом с кроватью, сложив руки на коленях, сидел Карл.

— Джолин, — сказал он, вставая. По его скованным движениям она поняла, что Карл сидит так уже давно. — Я сам отвезу ее назад сестра, — сказал Карл. Медсестра положила руку на плечо Джолин, ободряюще сжала и вышла из комнаты.