Майкл взъерошил волосы Лулу и стал смотреть, как она раскрашивает картинку, на которой маленькая девочка прощалась с женщиной в военной форме.

— Мы обязательно повесим флаг, — тихо сказал он.

В кухню, громко топая, вошла Бетси и остановилась у него за спиной.

— Теперь я выгляжу достаточно уродливо. Можно мне идти?

Майкл обернулся.

Бетси надела обрезанные шорты — слишком короткие, на его взгляд, но не настолько, чтобы затевать спор, — футболку с надписью: «Упс! Я опять это сделала»[11] — и сандалии. Большую часть косметики она смыла, оставив лишь тушь на ресницах и румяна.

Неужели Бетси думает, что он не заметит?

— Ну? — спросила дочь, и голос ее дрогнул.

Майкл видел, как это для нее важно. Игры, в которые эти девочки-подростки играли друг с другом, казались ему смешными. В одно мгновение улыбка Бетси могла смениться раздражением, и все из-за замечания подруги. Упаси Бог, если кто-то смеялся над ее волосами…

— Давай, папа, это Сиерра. Я так долго ждала ее звонка. Мне нужно пойти. Пожа-а-а-луйста.

Пусть его назовут трусом, но Майкл не смог ей отказать. Девочка выглядела такой несчастной и одинокой, и он знал, как много значит для нее эта поездка с Сиеррой.

— Отлично выглядишь, Бетси. Можешь отправляться в торговый центр. Только сначала я позвоню маме Сиерры.

— Я уже позвонила. Было так стыдно признаваться, что папа не разрешает мне ехать с Тоддом.

— Ужасно, — согласился Майкл.

— В общем, миссис Филлипс заберет нас через десять минут. Ты дашь мне денег?

— Сколько?

— Пятьдесят.

— Долларов?

— Ладно… — Она театрально вздохнула. — Двадцать пять.

Майкл сунул руку в карман и достал бумажник. Не успел он отсчитать купюры, как раздался крик Бетси:

— Они уже здесь! Дай мне деньги, папа, ну же, быстрее! Они могут уехать.

— Я провожу тебя до машины.

— Нет!

Майкл улыбнулся.

— Отлично, — скривилась Бетси.

Он вышел из дома и пошел по дорожке, в конце которой ждал синий микроавтобус.

Да, за рулем женщина.

— Возьми, Бетси. — Он протянул ей тридцать долларов.

Дочь выхватила деньги, словно хищник добычу, и что-то пробормотала, — должно быть, попрощалась.

Стекло со стороны водителя опустилось.

— Привет, — сказала женщина. — Я Стефани. Насколько я поняла, Бетси думала, что за рулем будет Тодд. — Она улыбнулась. — Это вряд ли.

Майкл улыбнулся ей в ответ.

— Рад слышать. Вспоминаю себя в восемнадцать. Мне было трудно сосредоточиться на дороге.

— Мой муж говорит то же самое. — Стефани оглянулась на заднее сиденье и наклонилась к окну: — Хорошо, что девочки опять вместе. Как Джолин?

Ему все время задавали этот вопрос, но Майкла он заставал врасплох.

— Отлично.

— Передавайте ей привет.

— Обязательно.

Он отступил в сторону, затем проводил взглядом машину, которая вырулила с подъездной дорожки и скрылась из виду.

Майкл вернулся к дому. На террасе он остановился и огляделся. Солнечные лучи проникали между белых реек, расписывая яркими красками выцветшую обивку кресел. Трава перед домом была густой и сочной — летняя жара еще до нее не добралась. Внизу, за дорогой, он увидел семью, пришедшую на пляж в этот выходной; они развели костер и расставили стулья, собираясь провести у моря весь день. Будь все как обычно, Джолин тоже расставляла бы переносные холодильники и стулья.

Майкл вошел в дом.

— Эй, Лулу, — сказал он, закрывая дверь, — поможешь мне найти наш флаг?

12

«Дорогая мама!

У меня были ЛУЧШИЕ В МИРЕ выходные! Ты не поверишь, что произошло. Начну с самого начала. Во-первых, у меня теперь телефон — ты помнишь — и Сиерра решила, что это круто, и мы сели вместе. Потом она разговаривала со мной на уроке физкультуры, а ПОТОМ поссорилась с Зоуи, потому что та переврала, совсем переврала, что о ней говорил Джимми. Так что теперь мы с Сиеррой снова подруги! На прошлой неделе мы вместе ездили в торговый центр и смотрели „Войну миров“, такой крутой фильм.

И знаешь что? Зоуи тоже была там, но мы с ней не разговаривали.

Папа говорит, что в июле мы с Сиеррой можем поехать в лагерь, где учат сплавляться по рекам. Круто, правда?

В общем, это все. Тут у нас нормально.

Лулу уже не считает себя постоянно невидимой, и это хорошо. Мы заставили папу вывесить флаг.

Ну, мне пора идти. Папа опять заказал на ужин пиццу, а я хочу еще ананас. Будь осторожна, мама.

Люблю, Б.

P. S. Сиерра спрашивает, ты уже убила кого-нибудь? Да?»

«Милая Бетси!

Ух ты! Сколько новостей! Я так рада узнать, что вы с Сиеррой снова вместе. Вы долго были подругами, и эти отношения очень важны. Но я тоже призываю тебя к осмотрительности. Я помню тот случай с сигаретами и, честно говоря, мне кажется, что Сиерра иногда может быть злой девочкой. Тоже будь осторожна.

Кроме того, ты не должна забывать, что чувствовала, когда Сиерра и Зоуи игнорировали тебя. Неужели ты хочешь вести себя так же по отношению к другим, обижать девочку просто ради развлечения? Не обижай Зоуи, будь доброй к ней. Я знаю, ты сможешь.

Рада слышать, что у тебя интересное лето. Жаль, что меня нет с вами. Мне так вас не хватает.

И не переживайте за меня. Я знаю, что вы видели тот репортаж в новостях, но со мной все в порядке. Да, тут опасно. Но мы с Тэми летаем, в основном вдали от подобных районов. Развозим всяких важных персон и грузы. Не нужно за меня волноваться. Честно.

Люблю вас, как до луны и обратно. Мама.

P. S. Скажи папе — хватит пиццы! Нет, я никого не убивала. А Сиерра и правда тебя об это спрашивала?»

«ИЮЛЬ 2005

В книге Стивена Кинга я как-то наткнулась на выражение ДДДТ. День другой, дерьмо то же. Очень точное описание прошлого месяца в Ираке. День за днем мы встаем в несусветную рань, получаем задание, проверяем вертолет и вылетаем.

Сегодня я была на дежурстве в общей сложности больше четырнадцати часов. Честно говоря, мы с Тэми почти все время так устаем, что даже не хватает сил поговорить перед сном. Жара и пыль тут просто невыносимые. Почти ежедневно температура выше пятидесяти градусов, а мне приходится надевать шлем, перчатки и бронежилет. Можно представить, какой от меня запах после задания.

Мы много летаем по ночам, и это лучше — по крайней мере, в смысле жары. Иногда эвакуируем раненых, и, должна признаться, это тяжелая работа. Я не могу их забыть — искалеченных, истекающих кровью солдат, молящих о помощи.

Еще вчера я сидела с раненым парнем в одной из палаток госпиталя. Он был молод — не старше двадцати пяти, — но я понимала, что ему не выкарабкаться. Я не врач, и даже теперь я не в силах описать его раны — настолько они ужасны. Я понимала, что это конец. Но я держала его за руку и слушала его, а он все время повторял: „Передайте моей жене, что я ее люблю“. Я пообещала, и я напишу ей письмо, а что еще я могу сделать? Но когда он умер и я ушла от него, стояла там и слушала разрывы снарядов, крики врачей и рев садящегося где-то поблизости вертолета, то подумала: „Что я сказала бы на его месте?“ Конечно, я бы думала о детях, которых люблю больше всего на свете. А Майкл? Я знаю, что он меня больше не любит. Если слов недостаточно, это подтверждает отсутствие писем — за все время он ни разу не написал мне… Но люблю ли я его?

Но если честно, то перед смертью я буду обращаться к нему. Я знаю. К человеку, который не хочет быть со мной.

Как моя мать».

К концу июля Майкл и девочки более или менее приспособились. На прошлой неделе Бетси была в летнем лагере на острове Оркас, где ее учили управлять каяком, а Лулу провела выходные с бабушкой. По последним сведениям, они что-то мастерили из сухих макарон.

Без детей в доме было тихо. Возможно, слишком тихо.

Было уже поздно. Скоро ночь. После долгого дня в офисе Майкл приехал домой, съел миску овсяных хлопьев с изюмом и снова принялся за работу. Наконец ему прислали копию личного дела Кита Келлера, и он разложил документы на кухонном столе, рядом с записями бесед. На прошлой неделе он разговаривал с Эдом, его женой и доктором Корнфлауэром. Рядом лежал список возможных свидетелей, из числа военных и гражданских.

Судя по всему, Кит был обычным парнем из маленького городка, пока не попал на войну. Играл в футбол, успешно окончил среднюю школу. Влюбился в соседскую — в буквальном смысле — девчонку. Они сыграли свадьбу в загородном клубе, с диск-жокеем и баром, в котором каждый платил за себя, а в свадебное путешествие отправились в Гонолулу.

А потом случилось 11 сентября.

Тот день изменил жизнь Кита. Среди пассажиров рейса 93[12] был его друг, одноклассник, который уехал на восток поступать в колледж. Узнав о катастрофе и о террористической опасности на американской земле, Кит пошел служить в морскую пехоту.

«Таким уж он был парнем, — сказал Эд, качая головой. — Кит не хотел оставаться в стороне».

Таким образом, Кит попал в учебный лагерь, а потом на фронт. У него было две командировки в Ирак, и после каждой Эд замечал, что от того мальчика, которого он вырастил, остается все меньше и меньше.

Майкл пролистал отчет, подготовленный его помощ никами. Кит служил в «Суннитском треугольнике», одном их самых опасных районов.

«Ежедневно в нашей бригаде регистрировали два взрыва заложенных вдоль дороги бомб, каждый день в течение года, — вспоминал Кит. — Вокруг тебя взрывается столько всякого дерьма. Столько друзей умирает… Когда я вернулся домой, хуже всего были звуки. Громкий стук двери или выхлоп машины — и я падал на землю. Внезапно включенный свет сводил меня с ума».