Потом поднялась и снова заменила кассету в камере. Очередь Майкла. Но, присев на край кровати и посмотрев в маленький черный глазок камеры, Джолин почувствовала какую-то пустоту внутри. После стольких прожитых лет она не знала, что сказать мужу, не знала, захочет ли он слушать, захочет ли понять. Джолин встала, выключила видеокамеру и положила две кассеты на комод, написав на одной «ЛУЛУ», а на другой «БЕТСИ».

А теперь самое трудное.

Джолин подошла к письменному столу в углу комнаты, вспоминая день, когда она его нашла. Майкл смеялся: «Это самая уродливая вещь, которую я только видел. Сколько раз его перекрашивали?» Тогда она взяла его за руку и подтащила поближе: «Смотри внимательнее, малыш».

Она села за стол и выдвинула нижний ящик. Внутри лежала зеленая металлическая коробка, купленная специально на случай призыва в армию. Джолин достала коробку, поставила ее на полированную, красного дерева, крышку стола, извлекла из нее купленную на этой неделе почтовую бумагу и принялась за прощальные письма. Надеясь, что их никогда не прочтут.


«Моей любимой Элизабет Андреа. Это письмо — самое трудное, что я делала в жизни. Не потому, что не знаю, что сказать (а я действительно не знаю), а потому, что не могу примириться с мыслью, что ты его прочтешь, когда я умру, и узнаешь, что чувствует девочка, лишенная матери…»

Она все писала, глотая слезы, и не могла остановиться, пока слова не иссякли. Поставив последнюю точку, она увидела, что руки у нее дрожат. Письмо Лулу далось ей ничуть не легче; каждое написанное слово буквально кричало о ребенке, который почти забудет мать…

«Майкл, — начала она третье письмо и остановилась. Авторучка неподвижно повисла над листом, слезы капали на бумагу, оставляя серые кляксы. — Я тебя любила с начала и до конца. Позаботься о наших детях. Пусть они меня помнят».

Она сложила письма, вложила каждое в отдельный конверт и убрала в металлическую коробку вместе с бумажником и водительским удостоверением.

Поставив коробку в ящик стола и задвинув ящик на место, Джолин какое-то время просто сидела, измученная и опустошенная. Потом встала с трудом, потому что колени у нее подгибались, подошла к шкафу, достала армейский вещмешок, бросила его на кровать и начала собираться.

Она так сосредоточилась на сборе вещей из составленного списка и на том, чтобы аккуратно сложить форму, что не услышала стук в дверь. Внезапно рядом с ней оказалась Бетси. Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на расстегнутый вещмешок с камуфляжной полевой формой, светло-коричневыми ботинками и зелеными армейскими футболками.

— Привет, Бетс, — сказала Джолин.

Деревянной походкой Бетси подошла к кровати, не отрывая взгляда от серебристого солдатского жетона, лежавшего рядом с вещмешком. Она взяла жетон в руки и стала рассматривать стальной прямоугольник с личными данными Джолин.

— Сиерра говорила, что ты будешь убивать людей, — еле слышно произнесла Бетси. — А потом Тодд засмеялся и сказал: «Нет, не будет, потому что женщины не умеют стрелять — это всем известно».

— Бетси…

— Я когда-то видела кино, где личности солдат устанавливали по жетонам. Они для этого? Чтобы установить твою личность? — Ее глаза наполнились слезами.

— Ничего со мной не случится, Бетси.

— Ты не должна никуда ехать.

Джолин с трудом сглотнула. Ей хотелось крепко обнять дочь и поклясться, что останется дома.

— Я тоже этого хотела бы.

— Поклянись, что вернешься домой.

— О, Бетси… — Джолин пыталась найти нужные слова — дать невыполнимое обещание девочке, которая никогда не забудет того, что будет произнесено. — Я так тебя люблю.

Бетси была охвачена ужасом. Из ее горла вырвался какой-то сдавленный звук, и она разрыдалась.

— Это не обещание!

Затем она швырнула жетон на пол и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.

Джолин медленно нагнулась, подняла жетон, надела на шею и устало вздохнула. Вот закончит собираться и пойдет к Бетси снова, чтобы попытаться все объяснить.


Сегодня их последняя ночь вместе. Весь день Джолин провела с дочерьми. Разрешила Бетси не ходить в школу. Втроем они посмотрели кино, покатались на коньках и пообедали в «Красном дрозде».

Теперь солнце уже садилось.

Джолин спланировала, что последний вечер они проведут все вместе. Она хотела поужинать в «Крабе». Им — особенно ей — нужны еще одни, последние воспоминания, чтобы взять с собой, словно амулет, в разлуку, которая их ждет.

Уже много лет они считали «Краб» «своим» рестораном. В жаркие, наполненные ленивой истомой летние дни они приходили сюда, гуляли по пляжу во время отлива, устраивали импровизированные соревнования. Приз — обычно рожок с двумя шариками мороженого — полагался тому, кто первым найдет агат, плоского морского ежа или красивый белый камешек.

Раньше Майкл ходил с ними. Носил разноцветные ведерки, пластмассовые лопатки, ворох полотенец и пакеты с солнцезащитными кремами. Но несколько месяцев, прошедших после смерти отца, изменили его. Может, если бы он мог хотя бы на секунду перенестись в прошлое, и все вспомнить, то дал бы Джолин то, что сегодня вечером, перед отъездом, ей нужно больше всего: ощущение дружной семьи. Ей нужно знать, что Майкл сумеет позаботиться о девочках, что он будет ждать ее, и у нее по-прежнему есть муж, к которому она вернется.

— Пойдемте, ребята, — повторила Джолин. — Давайте поужинаем в «Крабе».

Обрадовалась только Лулу.

— Слишком холодно, — сказала Бетси, поправляя наушники своего плеера. — До лета в «Краб» никто не ходит. Там будет одно старичье.

Майкл молча пожал плечами, направил пульт дистанционного управления на телевизор и принялся переключать каналы.

Джолин восприняла это как согласие.

— Превосходно! Значит, идем. Берите куртки, на берегу может быть холодно.

Следующие десять минут она проверяла экипировку семьи: куртки, ботинки, пледы. Потом бросила, на всякий случай, четыре складных стула в багажник машины, и через десять минут они уже мчались по извилистой дороге вдоль берега залива.

Ресторанчик «Краб» был местной достопримечательностью; его открыл пятьдесят лет назад норвежский рыбак. Маленькое здание с черепичной крышей располагалось на узкой полоске земли между дорогой и пляжем. Со всех сторон его окружал серый деревянный настил с пластиковыми столиками; ограждение было украшено рыболовными сетями и новогодними гирляндами. Летом столы застилали красно-белыми клеенчатыми скатертями, но теперь, после окончания сезона, когда в ресторан заглядывали лишь местные жители, скатерти сняли.

Внутри неровный пол был засыпан толстым слоем песка, по слухам, привезенным с дикого пляжа Калалох. Многочисленные реликвии — картины, просроченные лицензии на рыбную ловлю, долларовые купюры — почти полностью скрывали деревянные стены. Каждый мог прибить к стене все, что ему вздумается. Здесь даже были несколько лифчиков и трусиков.

Лулу знала, куда идти. Она вошла в ресторан, словно хозяйка, направилась прямо к окну у кассы и указала на стену.

— Это мы, — объявила она всем, кто мог ее слышать.

Немногочисленные посетители даже не повернули головы.

Официантка, седовласая женщина, работавшая здесь с незапамятных времен, сказала:

— Конечно, Лулу. Это моя любимая фотография.

Девочка просияла.

Официантка — Инга — провела их к столику у двери.

— Как обычно? — спросила она, вытаскивая из волос карандаш. Это был всего лишь эффектный жест — никто никогда не видел, чтобы Инга записывала заказ.

— Точно. — Джолин старалась, чтобы ее голос звучал весело. — Два дандженесских краба, четыре порции топленого масла и две порции чесночного хлеба.

Они расселись на двух скамьях — Майкл с Бетси с одной стороны, Лулу и Джолин напротив. За едой Джолин старалась поддерживать оживленный разговор, но, честно говоря, к тому времени, как все сняли пластиковые нагрудники, она совсем упала духом. Разговаривали только она и Лулу. Майкл и Бетси в основном пожимали плечами и неопределенно хмыкали. Обоим было невесело в этот вечер, и они хотели, чтобы Джолин об этом знала. По крайней мере, такой она сама сделала вывод. Когда Майкл оплачивал счет, в ресторан вошли Флинны.

— Замечательно, — буркнула Бетси и наклонилась вперед, так что волосы закрыли ее лицо.

— Тэми! — Джолин вскочила, обогнула стол и крепко обняла подругу. Могла бы и догадаться, что все придут сюда. Отступив на шаг, она улыбнулась. — Нужно сфотографироваться.

Тэми, Сет и Карл тут же обнялись и улыбнулись, глядя в объектив камеры. Джолин запечатлела их на старенький громоздкий «Поляроид», который в ресторане держали для гостей. Еще одна традиция: каждое посещение ресторана предполагало семейное фото, которое прикреплялось к стене.

— Готово.

Флинны сгрудились вокруг Джолин, наблюдая, как проявляется снимок. Когда процесс закончился — вышло удачно, — фото повесили на стену у двери.

— Ваша очередь. — Тэми взяла фотоаппарат.

Джолин обняла Бетси (какая худая и неуклюжая у нее старшая дочь) и Лулу (свою малышку). Майкл встал сзади. По команде Тэми они улыбнулись.

Вспышка.

Затем Бетси и Майкл отстранились и вышли. Джолин молча смотрела им вслед.

Тэми взяла подругу за руку и крепко сжала.

— Эй, — прошептала она.

Джолин покачала головой и выдавила из себя улыбку. Держась за руки, они вышли на веранду. Уже стемнело. Полная луна освещала острые, покрытые снегом вершины гор, отражалась от воды в заливе.

У края деревянного настила стояли Карл и Майкл. Даже издалека было заметно, что им неловко друг с другом — у мужчин не было ничего общего, кроме дружбы их жен. Майкл сунул руки в карманы и слегка раскачивался на пятках. Ночной ветер ерошил его волосы.