Рядом с его комнатой была маленькая гостиная, предназначавшаяся для сиделок. Они не осмеливались далеко отойти от него и находились либо в этой крошечной гостиной, либо в его комнате, сидя в неудобных креслах и наблюдая за ним, либо на кухне, где готовили для него незатейливую еду. Дальше по коридору на верхнем этаже было еще несколько маленьких комнат для служанок, где сиделки, если желали, могли спать, когда заканчивалась их смена, или отдохнуть по очереди. Никто из них не жил там постоянно. Они просто работали посменно. Единственным человеком, постоянно проживавшим в доме, был Стенли. Его существование и сузившийся мир были крошечным микрокосмом на верхнем этаже некогда величественного дома, который ветшал и разрушался так же неотвратимо, как и сам Стенли.

- Мне понравились изменения, которые ты внесла, - похвалил он Сару. - Они делают смысл формулировки точнее, чем в черновом варианте, который ты прислала мне на прошлой неделе. Формулировка стала более четкой и оставляет меньше возможностей для маневра.

Он всегда тревожился о том, что сделают наследники со всем тем, чем он владеет. Поскольку он никогда не встречался с большинством из них, а те, с которыми встречался, были сейчас слишком старыми, трудно было угадать, как они поступят с имуществом. Оставалось предположить, что они все продадут, хотя в некоторых случаях это было бы просто глупо. Но пирог приходилось разрезать на девятнадцать кусков. Пирог был очень большой, и каждому достанется кусок впечатляющего размера, гораздо больший, чем они могут себе представить. Но Стенли был твердо намерен оставить все, что имеет, родственникам, а не благотворительным организациям. В течение многих лет он отдавал свою долю на филантропические нужды, однако был твердо уверен, что кровь не водица. А поскольку у Стенли не было прямых наследников, он оставлял все своим кузенам, внучатым племянникам и внучатым племянницам, кем бы они ни были. Он навел справки об их местонахождении, но познакомился только с несколькими из них. Он надеялся, что оставленное им наследство позволит изменить в лучшую сторону качество жизни некоторых из них. Судя по всему, неожиданное наследство они получат уже скоро.

- Я рада, что вам это понравилось, - сказала Сара с довольным видом. Она старалась не замечать потускневший взгляд его глаз, от которого ей хотелось плакать. Стенли сильно сдал после весенней пневмонии и выглядел теперь не моложе своего возраста. - Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь добавила к завещанию? - спросила она, и он покачал головой в ответ. Она сидела в сломанном кресле, спокойно наблюдая за ним.

- Что ты собираешься делать этим летом, Сара? - спросил он, меняя тему разговора.

- Проведу еще несколько уик-эндов в Тахо. Ничего особенного у меня не запланировано. - Она подумала, что Стенли боится отпускать ее надолго, и хотела его успокоить.

- Ну так запланируй что-нибудь. Нельзя всю жизнь посвящать работе. Этак ты останешься старой девой.

Сара рассмеялась. Как-то раз она призналась Стенли, что кое с кем встречается, но сказала, что это несерьезно и временно. Так ее дела обстояли и до сих пор. Это была временная связь, длившаяся четыре года, и Стенли сказал, что это глупо, потому что не может быть временных отношений в течение четырех лет. Мать говорила ей то же самое. Но Сара другого не хотела. Она сказала себе и всем остальным, что слишком загружена работой в юридической фирме и пока не хочет большего, чем временная связь. Работа у нее стоит на первом месте. Совсем как у него.

- «Старых дев» больше нет, Стенли. Есть независимые женщины, которые делают карьеру и имеют другие приоритеты и потребности, чем женщины прошлых лет, - сказала Сара, не убедив никого, кроме себя.

Стенли на это не купился. Он знал ее лучше и имел гораздо больший жизненный опыт, чем она.

- Все это вздор, и ты это знаешь, - решительно заявил он. - Люди не изменились за две тысячи лет. Те, что поумнее, по-прежнему остепеняются, женятся и обзаводятся детьми. Или оказываются в таком положении, как я.

Он оказался в положении человека баснословно богатого, что казалось Саре не таким уж плохим итогом. Она сожалела, что у него нет ни детей, ни близких родственников, которые находились бы рядом, но, прожив такую долгую жизнь, люди чаще всего оказываются в одиночестве. Он пережил всех, кого знал. Возможно, будь у него дети, он к этому времени потерял бы их, и ему в утешение остались бы только внуки и правнуки. В конечном счете, подумалось ей, кого бы мы ни имели рядом, но мы покидаем этот мир в одиночестве. Как Стенли. Только в его случае это было более очевидно. Но Сара знала, основываясь на примере жизни матери с отцом, что можно быть таким же одиноким, даже имея супруга и детей. Поэтому она не спешила обременять себя ни тем ни другим. Женатые люди, которых ей доводилось встречать, не казались ей такими уж счастливыми, и если бы она вышла замуж, а потом брак распался, ей совсем не хотелось, чтобы какой-то бывший муж ненавидел ее и досаждал. Таких примеров Сара тоже знала предостаточно. Поэтому ее гораздо больше устраивало, когда жизнь организована так, как у нее: работа, независимость и «приходящий» любовник, который вполне удовлетворял ее потребности. Мысль о том, чтобы выйти за него замуж, никогда не приходила Саре в голову, как и ему. Они с самого начала договорились, что необременительная связь - это все, что им нужно друг от друга. Необременительная и простая. Тем более что оба они были поглощены работой, которую любили.

Сара заметила, что Стенли действительно очень устал, и решила на сей раз сократить свой визит. Документы он уже подписал, а только это ей и было нужно. Похоже, он был готов вздремнуть.

- Я скоро снова приду навестить вас, Стенли. Сообщите мне, если что-нибудь потребуется. Я явлюсь к вам по первому зову, - сказала Сара и, потрепав его по слабой руке, встала.

Пока она складывала в кейс документы, Стенли смотрел на нее с задумчивой улыбкой. Он любил наблюдать за естественной грацией ее движений, когда она разговаривала с ним или что-то делала.

- Меня может здесь не оказаться, - просто сказал он без намека на жалость к себе. Это была простая констатация факта, который, как они оба знали, возможен, но о котором ей не хотелось слышать.

- Не говорите глупостей, - упрекнула она его. - Вы будете здесь. Я рассчитываю, что вы меня переживете.

- Избави Бог, - решительно заявил Стенли. - И в следующий раз, когда придешь, расскажи мне о том, как провела отпуск. Поезжай в круиз. Поваляйся где-нибудь на пляже. Найди какого-нибудь парня, напейся, потанцуй, разгуляйся на всю катушку. Помни мои слова, Сара, если ты этого не сделаешь, то когда-нибудь пожалеешь.

Она рассмеялась, представив себе, как знакомится с какими-то парнями на пляже.

- Я знаю, что говорю!

- Не сомневаюсь, что вы знаете. Думаю, что вы пытаетесь сделать так, чтобы меня арестовали и исключили из корпорации барристеров. - Она улыбнулась ему и поцеловала в щеку. Совершенно несвойственный Саре и абсолютно непрофессиональный поступок. Но Стенли был дорог ей, а она ему.

- Забудь об исключении из корпорации. Возможно, это пойдет тебе на пользу. Живи полной жизнью, Сара. Перестань так много работать.

Стенли всегда говорил ей это, и она относилась к его словам скептически. Свою работу Сара делала с удовольствием. Работа была для нее чем-то вроде наркотика для наркомана. У нее не было желания отказываться от его употребления, по крайней мере в ближайшие годы, хотя она знала, что предостережения Стенли были искренними и делались с самыми добрыми намерениями.

- Я попытаюсь! - солгала она, улыбаясь ему. Он и впрямь был ей как дедушка.

- Да уж, попытайся, - сердито сказал Стенли и тут же улыбнулся, когда Сара поцеловала его в щеку.

Ему нравилось ощущение ее бархатистой кожи на своем лице и ее нежное дыхание. Это заставляло его снова чувствовать себя молодым, хотя Стенли знал, что в юности, когда он был слишком поглощен работой, не обратил бы на нее ни малейшего внимания, несмотря на всю ее красоту. Обе женщины, которых он потерял по собственной глупости, были, как он теперь понимал, такими же красивыми и чувственными, как она. До последнего времени он сам себе в этом не признавался.

- Береги себя, - сказал Стенли, когда она оглянулась в дверях, чтобы посмотреть на него.

- Вы тоже. Ведите себя хорошо. Не гоняйтесь за своими сиделками по комнате, они могут обидеться и уйти.

Стенли фыркнул, услышав такое предположение.

- Ты их видела? - спросил он и рассмеялся, заставив рассмеяться и ее. - Ради них не стоит вставать с постели, тем более при моих больных старых коленях, - проворчал он. - Пусть я прикован к постели, дорогая моя, но я не слеп. Пришли мне каких-нибудь новеньких, и я, возможно, заставил бы их побегать за те деньги, которые им плачу.

- Не сомневаюсь, - сказала Сара и, помахав рукой на прощание, заставила себя наконец выйти из комнаты.

Стенли все еще улыбался, когда она ушла, сказав сиделке, что провожать ее не надо, потому что сама найдет дорогу.

Она дробно постукивала каблучками по металлическим ступеням, сбегая вниз, и ее шаги эхом отдавались от стен лестничной клетки, потому что истертая ковровая дорожка на лестнице не заглушала их звука.

Выйдя из дверей на полуденное солнце, которое наконец добралось до верхней части города, Сара полной грудью вдохнула воздух и медленно пошла по Юнион-стрит. Там она поймала такси, назвала водителю адрес и поехала к своей конторе. Всю дорогу она думала о Стенли. Сара боялась, что он долго не протянет. Теперь было заметно, что он медленно увядает. Ее визит несколько приободрил его, но Сара понимала, что жить ему осталось недолго. Едва ли даже можно было надеяться, что он доживет до своего девяносто девятого дня рождения, который будет в октябре. Да и зачем? У него было так мало того, ради чего стоило жить, и он был так одинок. Стенли прожил хорошую жизнь, по крайней мере результативную, - когда он умрет, весь быт его девятнадцати наследников изменится коренным образом. Мысль об этом угнетала Сару. Она знала, что ей будет не хватать Стенли.