Придя к такому горькому заключению, Энни почувствовала себя маленькой и жалкой. Годами она ошибочно принимала привычку и привязанность за истинную любовь. Она считала, что любовь, которую она давала мужу, была отражением его любви к ней, и вот теперь из-за своей слепоты она осталась одна — одинокая женщина тридцати девяти лет, которую ждут впереди «золотые годы» без ребенка в доме и без мужа в ее постели.

В эту минуту Энни была рада, что ее и Ника разделяет несколько миль. Будь он рядом, она бы потянулась к нему, стала бы просить его обнять ее, поцеловать и сказать, какая она красивая… даже если это неправда.

И вот теперь, когда они ехали домой с велосипедной прогулки, Энни молила Бога, чтобы Ник не увидел ее тоски и не вздумал ее жалеть. Сегодня каждый раз, когда она ловила на себе его взгляд, она отворачивалась. К тому времени, когда они вернулись домой, она совсем расклеилась. Ужин прошел без обычных разговоров, которые всегда начинала сама Энни. Как только они закончили ужинать, она поднялась из-за стола и поспешила увести Иззи в постель, оставив Ника мыть посуду.

— Спокойной ночи, Иззи. — Энни уложила девочку в постель и накрыла одеялом. — Папа скоро придет к тебе.

Иззи повернулась на бок и пробормотала:

— Спокойной ночи, Энни.

Энни закрыла дверь детской и спустилась вниз. Ник неподвижно стоял в гостиной, глядя в окно. У его ног валялось на полу влажное посудное полотенце. Под ногами Энни скрипнула ступенька, и она замерла.

Ник резко повернулся к ней. Он был бледен, на лбу у него выступил пот.

— Ты хочешь выпить? — спросила Энни.

— Хочу? — Он издал низкий резкий смешок. — Это слишком мягко сказано.

Энни не знала, что делать. Прикасаться к нему было опасно, но и уйти она не могла. Она сделала шаг ему навстречу. Ник взял ее за руку, его влажные от пота пальцы сомкнулись вокруг ее запястья в отчаянном, словно просящем, жесте. Молчание длилось с минуту, потом Энни сказала:

— Могу предложить взамен лишь мятное мороженое.

— Отлично. Я только схожу пожелаю Иззи спокойной ночи. Встретимся у камина.

Ник легко взбежал по лестнице и с улыбкой оглянулся на Энни. А она с облегченным вздохом направилась в кухню, достала мороженое и стала раскладывать его по двум фарфоровым чашкам. Она упорно твердила себе, что они просто посидят и поедят мороженое как старые друзья. Спустился Ник, и они сели рядом на диван.

Ели молча. Тишину нарушало лишь позвякивание ложек о фарфор. Энни видела, как Ник нервно постукивал ногой по полу, как то и дело раздраженно поправлял спадающую на лоб прядь волос. Вдруг он повернулся к ней:

— Сколько времени ты здесь пробудешь?

Вот оно! Энни вздохнула.

— В Мистике? Примерно месяца полтора. Натали возвращается домой пятнадцатого июня.

Ник поймал ее взгляд, и Энни показалось, что она утонула в его голубых глазах. У нее сбилось дыхание. Она поймала себя на мысли, что ждет, что он скажет дальше, но даже не представляет, какие это будут слова.

— Что ты думаешь о Мистике? — наконец произнес Ник, внимательно глядя на нее. — После школы тебе не терпелось отсюда уехать.

— Я убегала не от Мистика.

Прошла долгая минута, прежде чем Ник заговорил снова:

— Я не хотел причинить тебе боль.

— Я знаю.

— Ты меня пугала.

Энни почувствовала, что от его слов зародыш интимности, которая связала их во время разговора прошлой ночью, снова оживает. Это ее пугало, тем более сейчас, когда она была так близко от него. Она попыталась отделаться смехом.

— Ты ведь шутишь? — спросила она, отсмеявшись.

Ник наклонился вперед и поставил чашку на кофейный столик. Потом повернулся к Энни, рука Ника почти коснулась Энни и легла на спинку дивана. Энни с трудом поборола в себе желание положить на нее голову.

— Я думаю, наши жизни расписаны задолго до того, как мы научимся задавать вопросы. Моя была высечена в камне в тот день, когда мой отец бросил мою мать. А ей было трудно справляться с жизнью в одиночку. Еще до того как я понял, что происходит, я, по сути, стал ее опекуном. Я усвоил то, что узнает каждый ребенок родителя-пьяницы: не откровенничай, не доверяй, не привязывайся. Черт, да я стал взрослым, прежде чем мне исполнилось десять. Я ходил в магазин, готовил, убирал везде, где мы с матерью жили. Я ее любил, заботился о ней, а когда она становилась агрессивной и набрасывалась на меня, я верил тому, что она говорила: что я никчемный и глупый и что мне повезло, что она осталась со мной.

Ник откинулся на спинку дивана. Энни почувствовала, как его пальцы касаются ее плеча. Она посмотрела на Ника, вспоминая, каким он был красивым, когда она увидела его в первый раз.

— Жить здесь, у Джо, — для меня это было как в сказке. Чистые простыни, чистая одежда, вдоволь еды. Я каждый день ходил в школу, никто не поднимал на меня руку. — Он смотрел на Энни, и ее словно обдало горячей волной. — А потом я познакомился с тобой и с Кэт. Помнишь?

— Помню, в кафе после футбольного матча. Мы позвали тебя сесть с нами.

— Это ты меня пригласила. И когда ты это сделала, я не мог в это поверить. А потом, когда мы все стали друзьями, меня прямо распирало от гордости. В тот год все мне казалось невероятным. — Ник усмехнулся, вспоминая, но глаза его оставались печальными. — Ты была первой в моей жизни девчонкой, которую я поцеловал. Ты об этом знала?

Энни пожала плечами.

— Помнишь, я тогда заплакала.

Ник кивнул.

— Я подумал, это потому, что ты уже тогда все наперед знала. Ты вроде как почувствовала тогда, что я недостаточно хорош для тебя.

Энни так сильно хотелось прикоснуться к Нику, что у нее закололи кончики пальцев. Она сжала руку в кулак.

— Неправда! Я не знала, почему я плакала. Я и до сих пор этого не знаю.

Ник улыбнулся:

— Вот видишь! Наши пути определены еще до того, как мы сами их выберем. Кэти была намного проще. Ее я понимал. Она нуждалась во мне, даже тогда нуждалась, и для меня это было то же самое, что любовь. Я просто снова стал играть роль, которую хорошо знал. Сама посуди, что я мог тогда сделать? Попросить тебя отказаться от Стэнфорда? Или вечно ждать тебя, хотя ты меня об этом бы и не просила?

Энни никогда даже не думала, что ей хватит храбрости поговорить о своих чувствах с Ником. Как и он, она легко вошла в роль, которую знала. Она делала то, чего от нее ожидали, то есть была хорошей девочкой. Она уехала учиться в колледж, вышла замуж за хорошего парня с блестящим будущим, а где-то по дороге потеряла себя.

— Я всегда думал, что ты прославишься, — наконец сказал Ник. — Ты была чертовски умная. Ты была единственной девчонкой из Мистика, которая получила стипендию на обучение в Стэнфорде.

Энни фыркнула:

— Я прославлюсь? Чем же это?

— Энни, не надо так! — Голос Ника был нежным, как прикосновение, а в его глазах было столько грусти, что у нее сжалось сердце. — Поверь мне, я знаю. Ты могла достичь успеха во всем, в чем бы ни попыталась. А если кто-то тебе говорит, что это не так, пошли его к черту.

Для жаждущей души Энни слова Ника были как глоток свежей воды.

— Я и правда думала недавно кое о чем…

— О чем?

Она отстранилась.

— Ты будешь смеяться.

— Никогда.

Энни ему поверила, хотя и понимала, что это рискованно.

— Я бы хотела открыть небольшой книжный магазин. Знаешь, такой, где можно посидеть с книжкой, попить кофе и где работают люди, которые любят читать.

Ник дотронулся до ее щеки. От этой мимолетной ласки Энни встрепенулась. После той ночи на озере он впервые дотронулся до нее так.

— Энни, видела бы ты себя сейчас.

Краска залила ее лицо.

— Я, наверное, кажусь тебе смешной?

— Нет. Никогда. Просто я заметил, как загорелись твои глаза, когда ты заговорила про книжный магазин. По-моему, отличная мысль. Между прочим, на Мейн-стрит есть старый викторианский дом, когда-то там был магазин подарков, но несколько месяцев назад его хозяин умер, и магазин закрыли. С тех пор они пытаются найти арендатора на помещение. Подходящее место, надо только немного повозиться. — Ник бросил внимательный взгляд на Энни. — Если, конеч но, ты хочешь открыть этот книжный в Мистике.

Красивая фантазия рассыпалась. Они оба знали, что ее жизнь — не в Мистике. Ее место в другом, солнечном штате, в белом доме у моря. Энни покрутила кольцо на пальце, пытаясь придумать, что ответить Нику и перевести разговор о своей глупой мечте в шутку. Неожиданно Ник сказал:

— Ты смотрела фильм «В то же время, в следующем году»?

Энни недоуменно нахмурилась.

— Это фильм с Аланом Алдой про пару, у которой роман, и они встречаются раз в год на уик-энд?

Энни чуть помедлила с ответом. Ее смутило одно простое слово. «Роман».

— М-мне он нравился.

— Через десять минут его будут показывать по телевизору. Посмотрим?

Энни вздохнула с облегчением. Но в следующее мгновение она уже досадовала на себя: надо же быть такой дурочкой и усмотреть скрытый подтекст в обычном вопросе.

— С удовольствием!

Они устроились на диване и стали смотреть фильм. Энни незаметно поглядывала на Ника и замечала, что он подолгу смотрит на нее. Она не хотела думать о том, что в последнее время Ник все больше занимал ее мысли, но закрывать глаза на очевидное было невозможно. Она многое про него узнала, пусть это и были самые обычные мелочи: например, про то, что он любит мятное мороженое с кусочками шоколада и терпеть не может свеклу, что его любимый цвет — голубой, что спортивные передачи нагоняют на него скуку, что он любит печеную картошку с маслом и кусочками бекона, но без соли и перца, что, когда Иззи прижимается к нему и целует, Ник может расплакаться.