– Давайте выпьем за новые начинания, а? – предложила она, взяв две стоявшие там маленькие рюмки и убедившись, что они идеально чистые после тщательной уборки.

–Отличная идея.

Мюйрин наполнила рюмки янтарной жидкостью.

– За новую жизнь для нас обоих.

– За свежее начало, – произнес Локлейн. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.

Каждый из них отхлебнул чуть-чуть ликера, и она заставила себя сделать глоток.

– Ух! У Августина был отвратительный вкус на бренди! – закашлявшись, Локлейн ловил ртом воздух.

– Как огонь, – прохрипела Мюйрин, и по ее щекам потекли слезы.

Она быстро налила им по стакану воды из оставленного Циарой кувшина и хмыкнула:

– Думаю, его нужно употреблять медицинскими дозами.

– Кому? Быкам?

Мюйрин громко рассмеялась, и Локлейн, не способный боль­ше сопротивляться ее яркой красоте, наклонился и поцеловал ее в губы.

Она перестала смеяться и в некотором замешательстве по­ставила стакан, чтобы вернуться к своему учету. Локлейн был слишком близко, он так притягивал. Почему она так себя с ним ведет, когда они одни?

– Наверное, я лучше пойду умоюсь и лягу спать, – с со­мнением в голосе произнес Локлейн, увидев, как она от него отпрянула.

– Да, вероятно, это хорошая идея. И раз уж вы заговорили об умывании, я договорилась, что завтра мы стираем и купа­емся. Я не хочу, чтобы мои люди жили в грязи, если это можно как-то изменить. Первыми пойдут мужчины, потому что жен­щинам, безусловно, понадобится больше времени.

– Я жду этого с нетерпением, – отозвался Локлейн, глядя на свои руки, которые, конечно, станут еще грязнее завтра, когда он начнет рубить деревья. – Это будет настоящая ро­скошь по сравнению с мгновенным нырянием в залив.

– Вы что, хотите сказать, что купаетесь в озере Эрн в такую погоду? – ошеломленно спросила Мюйрин.

– Ну, у холода есть свои цели, – загадочно ответил Локлейн, окинув ее на прощание долгим взглядом, прежде чем оставить наедине с бухгалтерскими книгами.

Глава 12

К концу первого месяца своего пребывания в Барнакилле Мюй­рин начала ощущать, что дела в поместье пошли гораздо лучше. И хотя судебные дела против мистера Блессингтона и мистера Генри все еще рассматривались, ей наконец сообщили оконча­тельную дату заседания – тринадцатое марта. Она надеялась, что поместье станет абсолютно платежеспособным, как только удастся вернуть часть денег Барнакиллы.

Еще больше ее радовал тот факт, что все ее намерения и идеи, похоже, приносили плоды. Промыслы давали им мясо и рыбу в из­бытке, и мясник в течение последних двух недель все повышал свои заказы. Свежая и копченая рыба и мясо хорошо продавались и с при­лавков магазина. Полковник Лоури и мистер Коул тоже решили помочь отважной молодой вдове, а заодно и пополнить свое хозяйство высококачественными продуктами из ее поместья.

Лесной бизнес шел хорошо: дерево рубили, пилили и без особой сложности откатывали к доку, оттуда можно было ор­ганизовать транспортировку в Шотландию или за границу. По­ставки торфа и дерева в город также неуклонно росли, и Мюй­рин вскоре поручила Патрику купить еще две повозки, если удастся найти их по невысокой цене.

Мебель Локлейна была прекрасного качества, и они с Циарой принесли огромную жертву, продав из дома всю сделанную его руками мебель.

– Но, Локлейн, этот шкаф… Он мне так нравится! Пожа­луйста, не продавайте его! – сопротивлялась она с глазами, неизвестно почему полными слез.

– Вы продали все, что у вас было, – напомнил ей Локлейн и распорядился грузить всю мебель.

Не сомневаясь в том, что Локлейн рассердится, когда узнает о ее самоволии, Мюйрин дождалась, пока тот ушел, и попро­сила Патрика вытащить шкаф из повозки и поставить его к ней в комнату. Он был такой красивый, с резными желудями, что она просто не могла расстаться с ним.

Многие женщины буквально нашли себя в домашней работе, в шитье и вязании и обучали друг друга. Вечером после ужина все собирались на кухне и вместе вышивали огромные покры­вала из лоскутков или шили фартуки и детскую одежду. Выпеч­ка у них тоже получалась отменная, и многие жители Эннискил­лена считали, что она лучше, чем у булочника. Мюйрин не могла оценить, насколько это справедливо, потому что им не остава­лось ничего из того, что производилось на ферме.

Локлейн организовал уроки по деревообработке, которые проводил в своем доме, хотя Циара так жаловалась на остаю­щиеся повсюду опилки и стружку, что Мюйрин выделила место в светлой теплой кухне и для мужчин.

Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажи­гали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о при­ходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а не­сколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.

Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, уха­живали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Ло­клейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, кото­рые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, при­знаться в этом она не решалась даже самой себе.

Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.

– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взгля­дом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.

– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же от­четливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.

– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой боль­шой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.

– Может быть, вы хоть на несколько дней переберетесь в кот­тедж ко мне и Циаре? Мы будем вам очень рады. Я уверен, и моя сестра думает так же.

Мюйрин натянуто улыбнулась.

– Я бы не хотела доставлять вам неудобство. Уверена, что ваша сестра не придет в восторг от такого незваного гостя, как я.

До сих пор двум женщинам удавалось быть вежливыми друг с другом, но не более того, несмотря на все усилия Локлейна сдружить их.

– Вы бы не хотели покинуть это помещение на пару дней, пока не почувствуете себя более комфортно? – настаивал Ло­клейн, втайне ища возможности снова остаться с Мюйрин на­едине.

– Нет, правда же, это очень мило с вашей стороны, но я взрослая женщина. Глупо чувствовать себя неуютно в собственном доме. В мои годы пора бы перестать бояться ночных кошмаров.

Впервые она заговорила о кошмарах. Он вспомнил ночь, ко­торую она провела в его доме, ворочаясь в постели.

– Ни в отеле, ни в гостинице у вас не было никаких кошмаров.

– Да, но, думаю, не стоит беспокоиться. Я, наверное, просто что-то не то съела перед сном.

Она устало улыбнулась и снова уткнулась в свои расчеты. Локлейн заметил ее нервозность, но решил пока оставить ее в покое.

– В следующий раз, когда буду в городе, попрошу у доктора Фредриксона снотворного для вас.

Мюйрин залилась румянцем.

– Нет, не нужно. Со мной все будет в порядке. Простите, что я вообще об этом упомянула.

Локлейн снова и снова мысленно прокручивал этот разговор, направляясь к сараю, чтобы поработать над столом, который ему заказал полковник Лоури. Когда он решил сделать неболь­шой перерыв, то направился к своему коттеджу и взял с кро­вати несколько одеял и подушку. Прокравшись в кухню и уви­дев, что Мюйрин там нет, он прошагал наверх и открыл дверь соседней с Мюйрин комнаты. Это была большая роскошная спальня с отслоившимися обоями в золотом цвете. Он устроил себе некое подобие постели и попросил Шерон зажечь камин, чтобы спальня немного прогрелась.

Позже он съездил в город за мукой, сахаром, солью и ово­щами. По пути он зашел и к доктору. Там ему удалось достать снотворное, для чего доктору пришлось рассказать, какими напряженными были для Мюйрин последние дни:

– Я знаю, что вообще-то не рекомендуется принимать слишком много лекарств такого рода, но в последнее время она сильно переутомляется. Ей нужен покой. Она плохо ест и спит, а работы при этом выполняет больше, чем любой че­ловек в поместье.

Доктор Фредриксон нахмурился.

– Если она действительно так много работает, странно, по­чему она вечером не падает в постель как убитая.

– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.

Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.

Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сде­лал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, про­снувшись и обнаружив его рядом с собой?

Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.

Локлейн слышал вначале постанывание, но через некоторое время Мюйрин успокоилась, и он посчитал излишним заходить к ней. Наконец он сдался подступившему сну, довольный тем, что его план сработал, и крепко уснул до утра.

На следующий день Мюйрин проснулась значительно посве­жевшая и спустилась вниз, едва ли не подпрыгивая, так бодро она себя чувствовала. Локлейн с облегчением заметил, что она выглядит намного лучше, и решил, что в этот вечер снова даст ей снотворное.

Как только она закончила утренний туалет, в кухню вбежал Марк.