— Это же нечестно! — я опять сорвалась на крик. — Я плачу половину по этому займу, и мы не справимся без моей зарплаты! Я работаю столько же, сколько и ты, и моя работа — тоже не развлечение! Но ты же никогда не спрашиваешь меня, как я себя чувствую. Ты занят только своими проблемами. А что будет, если ты потеряешь работу? У нас все еще будет моя зарплата. И мы справимся.

Майк с яростью взглянул на меня и вылетел из кухни, а я вся в слезах села на пол. Я этого больше не выдержу! Такое ощущение, что у нас в доме поселился совершенно чужой человек, которому, к тому же, доставляет удовольствие мучить меня.


Суббота, 10 октября

Сегодня утром позвонила мама. Когда я подняла трубку, она встревожено спросила: «Как вы там?» Если я не разговаривала с ней больше одного дня, она автоматически заключала, что мы были зарублены взбесившимся маньяком.

— Все в порядке. — Я не спала всю ночь, совсем обессилела, и мне казалось, что меня может свалить даже слабый порыв ветра. Утром Майк куда-то исчез. Дом выглядел пустым и холодным.

— Как дом?

— Великолепно, мама. Мы все его обожаем.

— У вас тепло? Эти старые дома так трудно обогреть. Ваши счета за газ будут просто огромными! — в ее голосе звучало легкое торжество. Помолчав секунду, она спросила: — А летучие мыши у вас есть?

— Летучие мыши? — мне стало не по себе.

— Летучие мыши, дорогая, — она начала говорить со мной, как с ребенком. — Во всех старых домах под крышей живут летучие мыши. От них невозможно избавиться — они под охраной Общества защиты животных. А эти грызуны повсюду гадят. Вы уже сделали влагоизоляцию?

— Да, мам, — у меня уже не было сил поддерживать разговор. — Мастер всю неделю впрыскивал раствор в стены.

— Это еще не выход. Когда нам делали влагоизоляцию, на первом этаже всю штукатурку со стен ободрали. Похоже, вы еще намучаетесь. Ну, ладно, мне пора. Хочу, чтобы твой отец выбрался из дома и зашел в новый магазин для садоводов. Вообще-то, это совсем непросто — постоянно придумывать ему занятия.

— Пока, мама.

— Пока, дорогая. — Судя по ее голосу, мама была счастлива, что смогла дать мне несколько ценных советов.

Как бы мне хотелось, чтобы я могла поговорить с ней о том, что происходит между мной и Майком. Но это может настолько ее ужаснуть, что дело кончится сердечным приступом. Брак — это святое. А если возникают какие-то сомнения… Маминым кредо в ее отношениях с папой всегда было: «Уступи!» Но в наших отношениях с Майком речь идет не об уступках. Как я могу уступить мужчине, которого совершенно не интересует то, что я могу ему дать? Но я не могу позволить, чтобы наш брак так просто разрушился. Джилл? Я всегда могу ей пожаловаться. Но она обязательно посоветует мне бросить Майка. И скажет, что нет ничего хорошего в том, чтобы делать себя несчастной, и что я достойна гораздо большего. Но я люблю его. Я пыталась быть безразличной, но это не помогло. Он отец Ребекки и Тома. Я не могу разлучить детей с отцом только потому, что мы с ним не можем поладить. Это не их вина. И потом (страшно даже подумать), он может захотеть забрать детей себе. Это ужасно! Гарриет? Гарриет лишь рассмеется и скажет, что все мужики — сволочи, дорогая моя, и что нужно просто играть свою роль и получать от них по максимуму, и что я должна держать выше нос и просто жить, как она с Мартином. Кейт? Да, Кейт. Кейт независимая, свободомыслящая женщина, которая делает карьеру и имеет свое представление о жизни. Конечно, она не понимает всех подводных течений брака, но зато хорошо знает и Майка, и меня. После выходных, проведенных в оздоровительном центре, мы почти не виделись, а с тех пор как меня повысили, мы вообще работаем в разных офисах. Но, с облегчением подумалось мне, я ей позвоню. Мне нужно поговорить с кем-то незаинтересованным.

Она долго не брала трубку, и я уже подумала, что ее нет дома. Когда она ответила, ее голос звучал так, будто она только что бежала.

— С тобой все в порядке? Я не вовремя?

— Кэрри! Нет, все в порядке, — она уже успела отдышаться и говорила ровным голосом. — Я была в ванной.

— Господи! Я мечтаю о ванной с прошлой субботы. Как дела? Мы уже несколько недель не виделись, даже на работе.

Кейт помолчала, прежде чем ответить:

— Я ухожу.

— Что?! Почему ты мне не сказала?

— В «Мидлэндс», мне предложили место диктора.

Но почему Майк мне не сказал, что ей предложили новую работу?

— А с Майком ты виделась? — спросила я.

— Да, правда давно.

— И что думает Оливер?

— Оливера здесь нет. Он ушел. Мы расстались две недели назад.

— Боже, Кейт, мне так жаль. Почему ты мне не сказала? — мне стало не по себе.

— Ну, ты была так занята: дом, Америка, и все остальное. Тебя было невозможно поймать.

М-да… Вот такой из меня друг! Настолько углубилась в собственные проблемы, что не заметила, как у Кейт все пошло кувырком. И правда, когда бы я ни видела ее в офисе, она всегда очень бледная. А если я ищу ее, чтобы выпить вместе кофе, она обязательно куда-нибудь исчезает.

— Но ведь это великолепная новость, правда?! Я про работу. Ты же всегда именно этого и хотела.

— Да. Слушай, Кэрри, мне нужно идти. Я договорилась пообедать с одним другом. Позвони мне на следующей неделе, и мы поболтаем. У тебя все в порядке? — рассеяно спросила она.

Не могла же я вывалить на нее все свои проблемы:

— Все нормально… Давай пообедаем на следующей неделе…

Но она уже повесила трубку.


Воскресенье, 11 октября

«Вы с папой разведетесь?» Я везла Ребекку в бассейн, и мы, как обычно, опаздывали. С самого утра она была удивительно тихой и задумчивой. Услышав вопрос, я с трудом удержала руль. Выровняв машину, я оглянулась на Ребекку. «Вы не разговариваете друг с другом, и я слышала, как ты плакала вчера вечером. Ты думала, что я сплю, но я не спала. Я тебя слышала».

— Конечно же, нет, — я вела машину, стараясь не выехать на тротуар. — Все в порядке, не будь глупышкой. Мы просто устали от переезда и всего остального. У нас обоих очень много работы.

Ребекка помолчала. Когда она опять заговорила, я поняла, что она уже давно обдумывает этот вопрос: «В школе я говорила с Кейти. Я рассказала ей, что ты все время грустная. А она сказала, что ее мама очень много плакала, а потом ее папа и мама развелись. Теперь у нее есть целых две кровати и четыре кошки, но ей совершенно не нравится новая подружка папы. От нее сильно пахнет духами, и она любит целоваться. А мама Кейти все время плачет. Как ты». Ребекка поправила своего плюшевого кота, который почти съехал с ее коленей, а затем пристально на меня взглянула: «Ты уверена, что не собираешься разводиться с папой?»

Я повернулась к ней и увидела, что она плачет. «Конечно же, нет». Я остановила машину и выключила мотор. Потом обняла Ребекку: «Мы вас так любим». Но тут я обнаружила, что и сама плачу. Бред. Даже Ребекка видит, что что-то происходит. Так жить невозможно.


Вторник, 13 октября

Единственным, что развеселило меня на этой неделе, был сегодняшний визит к гинекологу. Ник сказал, что утром я могу быть свободна. Естественно, я его предупредила только о том, что иду к врачу. Если бы я сказала «гинеколог», он бы позеленел и упал в обморок.

Терпеть не могу ходить на обследования. Джилл посоветовала мне пойти к местному врачу, который недавно открыл практику в местной клинике. По ее словам, у него сексуальные глаза и теплые руки. Подозреваю, что к нему ходят все женщины нашей округи. Я надеялась, что смогу отвезти Ребекку в школу, но врач назначил прием на девять утра. Я вбежала в клинику и была немедленно остановлена регистратором — невозмутимой старой девой: «Вам необходимо заполнить карточку нового пациента». — «Я не одна, у меня большая семья». Она чуть приподняла брови: «Ну, тогда необходимо заполнить одну карточку на всех, но ваш муж должен ее подписать. Обычно мы просим всех новых пациентов пройти медицинский осмотр. Попросите, пожалуйста, вашего мужа записаться на прием». «Конечно», — ответила я, зная, что убедить Майка пойти к врачу так же просто, как достать луну с неба. А если он и пойдет, то будет отчаянно врать, когда его спросят о количестве выпиваемого спиртного.

Я стала заполнять карточку. Когда я дошла до вопроса: «Сколько стаканов алкоголя вы выпиваете каждый день?» — я скрестила пальцы за спиной и написала — 2. Хотя на самом деле нужно было написать 12.

К сожалению, гинекологический осмотр здесь делает не врач, а медсестра. Черт! Хотя, может, действительно, не самый лучший способ — познакомиться с врачом, сидя в этом ужасном кресле. Мне все-таки хотелось бы предстать перед ним с моей лучшей стороны.

Медсестра пролистала мою карточку и спросила, принимаю ли я противозачаточные таблетки. Я сказала, что принимаю (интересно только зачем). «Если вы решите больше не заводить детей, ваш муж согласится на операцию?» Я представила себе лицо Майка, если заговорить с ним о стерилизации. «Не думаю, что нас устроит такой вариант. В данный момент». — «Что ж, — сказала она. — Зайдите за ширму и разденьтесь ниже пояса». Я аккуратно сложила вещи на полу, залезла на кресло и торопливо прикрылась полотенцем. Медсестра подошла, держа в руках эту отвратительную металлическую штуку, которая выглядит, как щипцы для завивки. «Просто раздвиньте колени пошире… вот так… и расслабьтесь…» Будто это так легко — расслабиться, когда кто-то, совершенно незнакомый, ковыряется в тебе щипцами для завивки! «Сейчас может возникнуть неприятное ощущение», — сказала она. Чертовски верно! Мне показалось, что меня сейчас проткнут насквозь. Я попыталась подумать о чем-нибудь приятном, что не включало бы в себя гинекологическое кресло и необходимость раздвигать ноги.