Кэтрин Бэннер - Дом на краю ночи

Это «потом» случилось весной 1953-го. Мария-Грация вернулась от вдовы Валерии, что жила в доме у церкви, заключив удачную сделку на дюжину бутылок limettacello для фестиваля, и обнаружила Роберта около радиоприемника, лицо его было мокрым от слез. Посетители бара похлопывали его по плечам, как это делают с потерявшими близкого человека или пьяными.

— Что произошло? — вскрикнула Мария-Грация, хватая его за руку. — Что случилось?

Бепе кивнул на приемник, вещавший на английском. От испуга она ничего не понимала. Слова казались ей незнакомыми, как это было с ней в юности.

Роберт вытер слезы и сжал ладони возлюбленной.

— Всех дезертиров помиловали, — прошептал он ей в ухо. — Дезертиров помиловали.

— Синьор Черчилль помиловал дезертиров, — подхватила Агата-рыбачка, — и синьор Роберт может ехать домой.

Тут Мария-Грация поняла, что тоже плачет, только не сразу сообразила, в чем причина ее слез.

— Ты хочешь уехать? — спросила она. — Ты опять уедешь?

— Нет, — ответил Роберт. — Нет, cara. Я обещаю, что никогда не покину это место.

— Ну и глупец, — сказала Агата-рыбачка, хотя подразумевала не это. — Но, Мария-Грация, даже я думаю, что тебе лучше выйти за бедного синьора Роберта поскорей.

Si, si, закивали картежники. Она ведь уже заставила его ждать почти четыре года, столько же, сколько ждала сама. Но мысль о замужестве повергла Марию-Грацию в отчаяние.

— Я не хочу становиться женой. Я не хочу стирать, убирать и готовить целыми днями, не хочу таскаться повсюду с детской коляской и отказаться от управления баром, которым моя семья владеет с конца первой войны. И кто позаботится о нем? Ты не замужем, Агата, потому что ты всегда заявляла, что замужество тебя убьет. А что, если я чувствую то же самое? Что тогда? Никто из вас об этом не думает. Если я выйду замуж, мне придется расстаться с баром.

— Тебя только это тревожит? — спросил Роберт, когда они лежали той ночью в ее спальне. Голова у него слегка кружилась. — В таком случае я буду и стирать, и готовить, и убирать. Я буду катать детскую коляску. А ты управляй баром, если хочешь. Я на все готов, Мария-Грация, лишь бы ты согласилась.

— Тогда, я думаю, нам стоит пожениться, — сказала она, безуспешно пытаясь скрыть радость, поскольку понимала, что он не шутит. — А то сплетен уже столько, что в одиночку их не вынести.

Марию-Грацию и англичанина поженил отец Игнацио, как и ее родителей. После венчания Роберт записал свое имя в потемневшей от времени приходской книге. Чтобы окончательно порвать с прежней жизнью, он взял фамилию жены: Роберт Эспозито.

И тогда впервые после войны на террасе «Дома на краю ночи» устроили танцы. Il conte, который обычно посещал все свадьбы, чтобы благословить новобрачных и выпить arancello, не явился. После отъезда Андреа его родители объявили траур. Жалюзи на вилле были опущены, фасад многие годы не перекрашивали, слугам было предписано приходить на работу каждый день в черном. Но ничто не могло омрачить празднество в «Доме на краю ночи». Марию-Грацию пришлось оттаскивать от стойки, где она разливала выпивку и принимала заказы; Роберт, истинный джентльмен, взволнованный и слегка пьяный, пытался ей помогать. Когда позже они кружились в танце, остров для Марии-Грации уменьшался до точки, как и весь прочий мир, она видела только мужчину, державшего ее в объятиях.

— Я рада, — прошептала она.

— Чему, cara?

— Тому, что вышла за тебя в конце концов.

Они все кружились и кружились под мелодии organetto в свете луны. И с ними вместе кружилась еще одна маленькая жизнь, которой суждено было стать следующим Эспозито.

Жили-были два брата-рыбака. Оба были очень красивы и так похожи друг на друга, что никто не мог различить их, но оба были очень бедны. За целый день они поймали одну маленькую сардинку, которую и есть-то не стоило.

— Давай все же съедим ее, — сказал старший брат. — На пару укусов хватит.

— Нет, — ответил младший. — Давай пощадим малышку. Не стоит ее убивать.

Они отпустили рыбку, и она отплатила им. Они получили двух белых коней и два мешка золота, чтобы отправиться путешествовать по свету, а также баночку волшебной мази, способной залечить любые раны. Так как мазь было сложно разделить, старший брат, который был храбрей и сильней, отдал ее младшему, чтобы мазь защитила его от беды.

Братья разъехались в разные стороны. С младшим братом ничего не произошло. По крайней мере, ничего такого, о чем стоило бы рассказать. Старший брат спас принцессу от морского змея, отрезав ему семь языков и отрубив семь голов. За свой подвиг он получил принцессу в невесты. Он спас долину от заклятья злого колдуна. Он опустился на дно океана на зачарованном корабле и поднял жемчуга. У него были длинные волосы, он женился на принцессе и больше не был похож на своего брата.

Не успокоившись, он решил разделаться с ведьмой, которая заколдовала целое государство и которую никто не мог победить. Он подъехал на коне к ее замку и стал угрожать отрубить ей голову. Но ведьма была коварной. Она набросила прядь своих волос ему на шею и взяла его в плен. «Теперь, — решила ведьма, — я сделаю его своим рабом, и он будет защищать меня от всех этих рыцарей, которые каждый день являются сюда, чтобы отрубить мне голову. А сама я буду сидеть и целыми днями лакомиться жареным мясом и сладостями».

Тем временем младший брат, затосковав, бродил по свету в поисках брата. Он ездил много лет, расспрашивая каждого встречного, не видели ли они мужчину на белом коне с таким же, как у него, лицом. Наконец он приехал в долину, где жила ведьма, и узнал про пленение брата.

— Настал момент, когда я должен спасти своего брата, — сказал младший брат.

По дороге он встретил старика, который спросил его, куда он направляется.

— Я еду освободить брата, которого заколдовала злая ведьма.

Старик подсказал ему, как победить ведьму. Так как ее сила была в волосах, он должен схватить ее за волосы и не отпускать, и так он сможет ее одолеть.

— Потом отруби ей голову, — сказал старик, — и освободи нас всех.

Молодой человек поскакал к ведьминому замку. Из ворот вышел грозный рыцарь с развевающимися волосами, он размахивал мечом и злобно кричал. Одним ударом младший брат отрубил ему голову. Потом, схватив ведьму за волосы, он пронзил ее своим мечом и убил.

Но когда заклятье спало, он увидел, что грозный рыцарь, которого он убил, раб ведьмы, кого-то ему напоминает. Он наклонился и узнал своего брата. И содеянное вызвало у него бесконечные рыдания.

И тут же он вспомнил про волшебную мазь. Он бросился к своему коню, а затем опустился подле обезглавленного брата и втер мазь в безжизненное тело, и страшная рана затянулась, и мертвец ожил. Братья обнялись, и младший брат попросил прощенья за страшное преступление, которое он совершил. Потом они вернулись во дворец к старшему брату и больше никогда, до конца своих дней, не разлучались.

Старая островная сказка, рассказанная мне вдовцом Маццу, похожая на сицилийскую сказку и, видимо, происходящая от нее. Впервые записана примерно в 1961 году.

Много лет спустя, когда оба повзрослели и каждый жил своей жизнью, Мария-Грация не могла припомнить, с чего началась их вражда.

Братья были, как это назвали английские двоюродные дедушка с бабушкой в своем сдержанном поздравительном письме, присланном после рождения второго внучатого племянника, «ирландскими близнецами». Они родились в течение одного года: Серджо — в январе 1954-го, а Джузеппино — в декабре. Появлению на свет Серджо предшествовали тяжелые сорокачасовые схватки. Около четырех часов утра вторых суток, когда ребенок выходил ногами вперед, измученная Мария-Грация вновь и вновь клялась Роберту, что больше детей у нее не будет.

Но в тот день, когда она везла Серджо из сиракузской больницы домой, кутаясь в шинель Роберта на сиденье парома Santa Maria della Luce, и муж нежно поглаживал ее измученное родами тело, она передумала.

— Нет, все же мы родим еще одного. Только надо спешить, иначе я передумаю.

Если это и встревожило Роберта, он виду не показал.

— Cara, мы сделаем так, как ты захочешь.

Еще до того, как Серджо мог самостоятельно сидеть и есть обычную пищу, посетители «Дома на краю ночи» получили повод обсуждать распухшие щиколотки Марии-Грации и ее внезапные отлучки из бара до туалета или помойного ведра.

— Этот твой англичанин не так прост, как кажется, — заявила Агата-рыбачка, пихнув Марию-Грацию в бок и вызвав хихиканье выпивох.

Но ничто не могло смутить Марию-Грацию.

— Да, местным мужчинам поучиться надо, — парировала она.

Рыбаки, сидевшие в углу, загоготали.

Джузеппино появился в срок, как и положено, головкой вперед. Схватки длились меньше часа. Впоследствии родственники и соседи не переставая указывали на разницу в родах, как будто в этом и крылась глубинная причина различия их характеров.